Звериная пара
Шрифт:
— Скоро она тебя возненавидит.
Я прихожу в себя через сутки. На новом номере куча пропущенных. За дверью Есений, пытающийся вышибить ее, но на ней контур, так просто ее не снять. Я кричу ему, чтобы прекратил, а сам открываю дверь, хватаясь за сердце. Внутри словно все выжгли, уничтожили, убили на корню. Это не чертов обрыв — Антип превратил нас в ходячие трупы без души, вырвав ее своими ручонками.
Есений смотрит на меня испуганно, пробегает глазами с ног до головы, и кусает губы, боится что-то сказать.
— Да говори уже, — хриплю я.
— Ты седой, Серый. Совсем, — мямлит он. — Ты что натворил? — уже громче и эмоциональнее.
Я натворил? Я, Есеюшка, как раз ничего и не натворил. Не убил вовремя гниль. Не забрал Арину с собой. Не смог даже защитить. Седой... Лучше бы я был мертвым.
Есений читает все по моим потухшим глазам и опускает голову.
— Вас разжаловали, командир. И на три года сослали к горным.
Быстро я прокатился вниз по карьерному лифту: из высшего в каторжника. Горные у нас только одним занимаются — добычей самоцветов для артефактов. Теперь нужно выжить и отомстить.
Я совершил ошибку, но и Антип ее сделал, не убив меня.
16
Семь лет спустя
Серафим
Опять этот сон. Я проснулся в холодном поту, вспоминая до деталей, как на моих глазах сгорает Арина. Огонь, почти синий от магии, поглотил ее слишком быстро, чтобы я успел хотя бы выхватить ее из центра пентаграммы. И как бы я ни старался кинуться к ней, я не мог. Просто стоял и смотрел, как она исчезает в дыму. И не было на ней моего оберега.
— Блядский сон, — выдохнул я зло и встал с кровати. За окном еще не до конца рассвело , но я все равно вышел на улицу и пошел вдоль лесной кромки. Поселок у Ральфа находился в шикарном месте, и выкупить у ребят участок было одним из моих правильных решений. Про неправильные я и так не забывал.
Завтра мы выезжали в Тверь на Совет. Завтра Арина наденет на меня ошейник Послушания.
«Как на псину!» — орал на меня Ониксим.
«Как на псину», — спокойно повторял я. И не объяснить ему ничего. Антиповское заклятие хорошо держит. Но уже недолго осталось. Главное, попасть в окружение Арины, а там и до моего плана недалеко.
Неужели я ее наконец-то увижу вживую? Я не мог в это поверить, постоянно скрываясь, прячась, не привлекая к себе внимания. И после каторги это было почти невыносимо, особенно, когда два твоих друга готовы идти убивать. Никогда я не видел Черного таким озверевшим, как в то лето, когда я приехал к ним исхудавший и седой. Ральф же просто дар речи потерял. А уж, когда всплыла правда об отработке, так и вообще пришлось силу альфы применять. Я хоть и был потрепанный, но все равно оставался самым сильным из них. Правда потом отлеживался неделю — сильный-то сильный, но резерва почти не осталось.
Со временем друзья приняли мое молчаливое отрешение и оставили в покое, а я готовился. Методично, планомерно, с утроенной злостью просчитывал свой план. И ждал. Ждал момента, когда смогу позвонить ей и сказать:
— Арина, я прошу помощи, а взамен стану твоим ручным псом.
И сколько раз я представлял ее голос, ее ответ, но все равно, когда настал этот момент не мог угомонить колотящееся сердце. Оно било в виски, стучало в грудной клетке как сумасшедшее, не давало нормально соображать, а ведь мне как воздух нужно было услышать каждый оттенок ее голоса, каждый вздох. Но Арина тогда просто молчала, а спустя несколько минут повесила трубку. Я думал это полный провал. Испугался, что не рассчитал степень ее ненависти ко мне, но через полчаса мой телефон зазвонил, я снял трубку и услышал ее четкие требования. Она просила не так и много. По моим меркам совсем ерунду и я, усмехнувшись такой легкой просьбе, согласился абсолютно на все условия.
На Совете я не сводил глаз с Арины, спрятавшись в тени. Следил за каждым ее движением, поворотом головы. Она так изменилась. Так повзрослела. И так расцвела. В памяти сразу всплыли все сплетни про ее любовников, и челюсть моя сжалась так, что затрещали клыки. Я знал, что не имел права на ревность, не мог требовать от нее верности, но как же было погано на душе только от этих мыслей. Реального ухажера я бы, наверное, придушил. Тихо и аккуратно свернул бы ему шею.
Хорошо, что я достоверно знал, что партнера у нее нет.
Какой-то мелкий урод по имени Вель тявкнул в ее сторону, и я пометил себе преподать щенку урок манер. Но это все потом, после того, как завершится Совет.
— Я дам вам время попрощаться, но через час я вернусь забрать вас. Всем все понятно? — слегка повысила голос Арина и быстро взглянула на меня: — Иди за мной, волк.
Я кивнул Ральфу, потом Ониксиму, и последовал за ней. Я шел позади и медленно втягивал воздух. Ее истинный запах не могли скрыть никакие отдушки: я чувствовал его, и ноздри мои трепетали от наслаждения. Она пахла нагретой бочкой-фуро и чаем с чабрецом, пахла прохладой первых дней осени и звездным небом. Она до сих пор пахла мной и это сводило с ума!
Мы поднялись в комнату, где для нее был организован кабинет.
Я видел как дрожат ее пальцы, когда она застегивала на моей шее ошейник-артефакт, стараясь показать, насколько это будничная и рутинная задача. Она не смотрела в мои глаза и сжимала губы в тонкую линию.
Она безумно злилась на меня — я чувствовал вспышки ее магии, — но еще я ощущал облегчение, будто огромный камень свалился с ее плеч. Я столько всего впитал, за стольким наблюдал, что меня разрывало изнутри от желания подойти и обнять. Прижать к себе и больше никогда не отпускать.
— Год, — голос ее слегка охрип от волнения, — Этот ошейник я надеваю на год. Твоя главная обязанность — моя защита. Любой ценой.
— Твоя защита всегда не имела для меня цены. Если понадобится — я умру, — глухо отвечаю я, но Арина моментально вспыхивает и делает пасс рукой, затягивая ошейник туже силой своей магии. Я терплю, хотя мне сложно дышать, но от такого я не умру. Она это тоже знает, просто хочет сделать больно. Ох, мореглазка, я жил семь лет в аду без тебя! Даже если ты решишь покалечить меня собственными руками — это будет лишь наслаждение. Я слишком сильно соскучился по тебе!