Зверинец Джемрака
Шрифт:
— В этих морях китов нет, — повторил Коппер. — Что? Кто сказал? Проктор? Да он не знает. Нету здесь китов.
И правда, китов мы так и не увидели — до самого Кабо-Верде, но к тому времени я уже полюбил матросскую жизнь. Иногда по ночам приходило ощущение, что я наконец нашел то место, куда меня влекло из материнской утробы. Носовой кубрик стал второй такой утробой, и я бы не променял его ни на что, даже на каюту на средней палубе, где размещался Дэн, которому было даже позволено обедать наверху, рядом с камбузом. Там, в кают-компании, рядом с капитаном и его помощниками, надо быть настороже. А у нас в кубрике все было просто. Сэм пел песни своим жутковатым голосом, а Саймон Флауэр с полуострова Кейп-Код играл на скрипке. Разговоры не стихали всю ночь, дым клубился
Вдали возвышались гигантские голубые горы, а в небе чередовались пласты багряного, серого, сиреневого и розового. Я побежал в трюм за старой подзорной трубой Дэна Раймера. Азорские острова. До чего они оказались хороши! Погода была теплая и приятная. Мы стали на якорь в Орте, на острове Фаяле. Я увидел белые дома, шпиль церкви и огромный конус горы на фоне ясного неба. У ее подножия клубились пушистые белые облака. Никогда прежде я не видел гор, а эта оказалась еще и вулканом. «Пику-Альту», — сообщил Габриэль, указывая на нее рукой. Он уже бывал в этих краях. Но вулкан стоял не на Фаяле, а прямо в море, хотя казалось, будто он так близко, что вот-вот поглотит нас своей жаркой глоткой. Я удивился: как странно, что люди продолжают жить рядом с вулканом, зная, что он в любой момент может проснуться и похоронить их под слоем пепла и огня, но Габриэль засмеялся и толкнул меня локтем в бок со словами: «А жизнь продолжается».
За городом виднелась высокая серая скала. «Вот и добрался до дальних стран, — сказал я себе, — туда, где начинаются неизведанные пути, где люди говорят на непонятных языках, где горы плюются дымом и огнем и даже земля под ногами сделана из чего-то другого».
По словам капитана, в обмен на китовый жир нам должны были принести овощи и свинину. На рассвете следующего дня мы собирались отчалить. После завтрака, оставив на борту Яна вместе с коком Уилсоном Прайдом и еще парой матросов, мы сели в вельботы и направились в город. Мне еще ни разу не доводилось брать в руки весла, и, когда мы добрались до шумной гавани, плечи у меня болели ужасно. Мы выкатили бочки на пристань, прицепили их к кранам и сбились вокруг в ожидании, пока Проктор уладит дела с теми, с кем он должен был их уладить.
Прождали мы около часа. К нам подходили люди: босоногие женщины с темными глазами и черными волосами перекрикивались между собой громкими, резкими голосами, старики и закутанные в шали старухи что-то бормотали, оравы визгливых ребятишек оглушали нас своими песнями. Нам несли картофель, лук, бобы, инжир и яблоки, перепуганных птиц в деревянных клетках. Из хриплой смеси английского и португальского я не мог разобрать ни слова, но Джон Коппер кое-что понимал.
— N~ao ainda, [7] — благожелательно объяснял он пришедшим, — logo, logo. [8]
7
Еще нет (искаж. португ.).
8
Скоро, скоро (португ.).
И я решил: куда бы меня ни занесло, буду внимательно слушать и запоминать слова разных языков. Уж если мне суждено бороздить моря — а так оно и есть, — без этого не обойтись. Пока я не понимаю их языка, все чужеземцы для меня — все равно что птицы. Какой с них толк? Своим умением простоватый и ничем не примечательный Джон Коппер вызвал у меня настоящее восхищение.
Как только капитан вернулся на причал вместе с Рейни, Комерой и Генри Кэшем, местные учтиво попятились. Капитанский пес нарезал круги, то забегая вперед, то возвращаясь к хозяину, словно проверяя, все ли на месте.
— Самсон! — позвал Проктор. — К ноге!
Мы вместе с псом обратились в слух, ожидая распоряжений.
Капитан Проктор сообщил, что для торговли все готово. Саймону Флауэру было велено отмерять китовый жир вместе с Мартином Ханной. Кто хотел, мог сойти на берег, остальные могли вернуться на корабль.
— Хочу, чтобы торговля шла честно, — объявил капитан, почесывая Самсона за ухом бледной веснушчатой рукой. — Пользуясь возможностью… — Проктор прокашлялся, — хочу напомнить тем, кто решит остаться на берегу, что вы на этом острове гости. Проступки… — тут он сделал паузу, — любого рода… — смотрел он при этом вполне беззлобно, но пес заскулил, — будут наказаны по всей строгости.
Капитан обвел нас вопрошающим взглядом, точно выискивая признаки несогласия.
— По всей строгости, — задумчиво повторил он.
Мистер Рейни сделал шаг вперед, выступив из короткой шеренги, состоявшей из него самого, Комеры и Кэша. Что там делал Кэш? Стоял с невозмутимой полуулыбочкой, будто его уже произвели в помощники.
— Если позволите, я скажу… — начал мистер Рейни.
— Безусловно, прошу, — любезно ответил капитан.
— Сдается мне, сэр, разумнее было бы взять Коппера, а не Ханну. Коппер немного говорит на местном наречии. Ханна же им не владеет.
Возникла пауза. Рука капитана зависла над собакой. Кэш слегка кивнул, а Комера отвел глаза в сторону. Проктор моргнул и поправил шляпу.
— Благодарю, мистер Рейни, — спокойно произнес он, — неплохое предложение. Коппер, Флауэр — чтоб все честно.
Выбор был правильный. Джон Коппер свое дело знал. Потом он рассказал мне, что лет с шести работал у своей тетки за рыбным лотком в Гулле. Джон точно отмерял жидкость специальными кружками — пo кварте и по пинте, сосредоточенно наморщив переносицу. Забавно было слушать, как он перескакивает с родного йоркширского наречия на ломаный португальский:
— Tr^es, senhora, tr^es, вот! Bastante! Obrigado, obrigado, depois роr favor. [9]
Те из нас, кто решил сойти на берег, могли побродить по городу. Местечко оказалось премилое — с узкими мощеными улочками, осликами, цветами и маленькими белыми домиками, украшенными узорной плиткой. Встречались и роскошные виллы с изящными балконами, нависающими над дорогой, которые были увиты цветами. Но по большей части дома были бедные, и из дверей их выглядывали черноглазые босые ребятишки, одетые в отрепья. Мужчины тоже выглядели как оборванцы. Женщины носили длинные балахоны с плотно прилегающими капюшонами, несмотря на жару, а на головах они держали горшки. В лавках, увы, не было ничего, что бы нам захотелось купить, да и денег у нас не было. Побродив по городу, мы с Тимом выбрались за его пределы по узкой, ведущей вверх тропинке, обрамленной высоченными кустами с розовыми и багряными цветами, и увидели, как несколько мужчин что-то копают в поле, а пара волов тащит за собой плуг. Высокие бамбуковые изгороди делили поле на участки. То тут, то там виднелись небольшие домики с прохудившимися камышовыми крышами.
9
Три, сеньора, три! Хватит! Спасибо, спасибо, потом, пожалуйста (португ.).
Мы лезли все выше, пока не оказались в лесу. Из-под скалистых завалов вниз, по дождевым стокам, бежала вода.
— Подумать только! — воскликнул я. — Все это существует здесь всегда!
На мгновение мне показалось, будто любое несчастье — пустяк. Я подумал о матери, которая потрошит рыбу в Лаймхаусе, и об Ишбель, которая выступает на сцене в «Квоши».
— Понимаю, о чем ты, — отозвался Тим.
Странно у нас выходило с Тимом. Мы ведь с ним и не разговаривали никогда как следует — так, как я обычно беседовал с другими, со Скипом например. Со Скипом мы могли болтать день и ночь напролет. А с Тимом — нет. Каждый из нас понимал, о чем думает другой.