«Зверобои» штурмуют Берлин. От Зееловских высот до Рейхстага
Шрифт:
Чистяков отдал приказ атаковать. Перед этим связался по рации с Родионом Астаховым.
— Остаешься на месте и ведешь огонь по низине, где укрылся «Тигр». Не давай ему выползти.
— Понял, открываем огонь.
Самоходка Чистякова и две «тридцатьчетверки» двинулись вперед. Капитан отлично понимал, насколько опасна эта атака. В сорок третьем году под Орлом «Тигр», укрывшийся на холме, выбивал наши танки один за другим.
Тогда же сгорела от прямого попадания самоходка Пантелеева, он командовал тогда батареей и кое-как
Сейчас, судя по всему, «Тигр» крепко тряхнули попадания 85-миллиметровых снарядов. Экипажи «Тигров», которые комплектовались два года назад наиболее опытными танкистами, уже повыбиты в боях. Пополнялись хоть и бывалыми специалистами, но уступали прежнему составу.
Так или иначе, но зеленых новичков в «Тигры» и «Пантеры» не сажали. Через считаные минуты будет нанесен удар по атакующим машинам. А для этого «Тигр» обязательно вымахнет на возвышенность. Появление его будет стремительным, а выстрел точным. Оптика у фрицев первоклассная.
— Дорожка, — скомандовал капитан механику Савушкину.
Марфин намертво вцепился в ручки наводки, а «Тигр» вынырнул метров на сорок левее того места, куда падали снаряды, выпущенные старшим лейтенантом Астаховым.
Сейчас для немца были одинаково опасны и «тридцатьчетверки» и русский «зверобой» с его мощной пушкой. Но головной танк был ближе и оказался на линии огня. Орудие «Тигра» поймало его в перекрестье прицела, ствол дернулся от отдачи.
Бронебойный снаряд «Тигра» пробивал на дистанции километра одиннадцать сантиметров брони. Расстояние до «тридцатьчетверки» было вдвое меньше, а лобовая броня составляла 5–6 сантиметров.
Раскаленная болванка пробила ее насквозь, разорвав тело механика и проламывая перегородку, ударила в двигатель, который сразу загорелся. Командир танкового взвода пытался выбраться, не замечая, что у него оторвана ступня и сломана сильным ударом вторая нога.
Лейтенанту было двадцать лет, его ждали мать, младшие братья, невеста, и он очень хотел жить. Ему помогал оглушенный, задыхающийся от дыма наводчик. Он сумел вытолкнуть тело командира наружу.
Следом карабкался сержант-заряжающий. Языки пламени хлестали его, сжигая комбинезон, кожу. Дымились от жара сапоги, но сержант упрямо цеплялся за жизнь и тоже успел выскочить.
За его спиной сдетонировали снаряды, опрокинув парня на землю. Он пополз прочь, а когда оглянулся, увидел, что развороченная машина горит, как скирда соломы. Время от времени там взрывался очередной снаряд, сотрясая машину и расплескивая в стороны языки пламени. За считаные минуты полученная с завода новая «тридцатьчетверка» превратилась в груду горящего железа.
Добрался до командира и наводчика. Нестерпимо жгло ноги. Обожженными пальцами сержант начал стаскивать сапоги. Они спеклись и разламывались на куски. Босым ступням стало сразу легче. Он тер их о траву, не обращая внимания на стрельбу.
— Выбрался, — бормотал он. — Что же это творится…
— Командир умер, — сказал наводчик. — Кровью истек наш лейтенант.
Но заряжающий его не слышал. Он знал только одно, что сам побывал в лапах смерти и выбрался чудом.
— Живой, — повторял он. — Живой…
Сквозь пелену в глазах и боль в обожженном теле он увидел стоявшего на коленях земляка-наводчика и закивал ему:
— Выбрались… думал все, конец мне.
— А лейтенант умер.
— Жаль… хороший парень был.
Третья, последняя «тридцатьчетверка» из танкового взвода остановилась и выстрелила с места. Снаряд ударил в лобовую часть башни немецкого танка рядом с орудием и застрял в прочной и вязкой гомогенной броне.
Это попадание практически вывело из строя орудие «Тигра». Контуженного наводчика сбросило с сиденья. Заменивший его обер-лейтенант тщетно пытался довернуть заклинившую рукоятку поворота. От бессилия и напряжения по лицу командира танка стекали крупные капли пота. Он позвал заряжающего:
— Помоги провернуть рукоятку.
Заряжающий кинулся к нему на помощь, но отпущенное им время истекало. Механик-водитель видел массивный ствол русской самоходной гаубицы и пытался увести танк из-под удара шестидюймового снаряда.
— Курт, она нас прикончит! — нажимая на спуск пулемета, кричал стрелок-радист. — Уходи в любое укрытие!
Фугас, выпущенный наводчиком Колей Марфиным, взорвался под брюхом «Тигра», проломив броню и сорвав с оси ведущее колесо вместе с обрывками гусеницы. Стрелок-радист был убит, а механик, не чувствуя ног, пытался подтянуться к люку.
«Тридцатьчетверка» всадила еще один снаряд, который прошил треснувшую броню. Раскаленная болванка раскидала в стороны разорванные тела обер-лейтенанта и заряжающего, врезалась в боеукладку и воспламенила порох в массивных гильзах. От детонации взорвались сразу несколько снарядов, перекосив тяжелую башню.
Старший лейтенант Родион Астахов, не дожидаясь команды, догонял самоходку Чистякова и уцелевший танк — единственный из четырех, которые взобрались на холм.
Кроме горящего «Тигра», он пока не видел вражеских машин, но не сомневался, что они появятся. Если наши «тридцатьчетверки» и самоходки сумели вклиниться в оборону, то немцы сделают все возможное, чтобы не дать им продвинуться дальше.
Это хорошо понимал и капитан Чистяков. Связался по рации со старшим из танкистов, прикрывающих его группу снизу.
— Как обстановка?
— Немцы стреляют, мы в ответ.
— Срочно направляй один свой взвод вместе с самоходкой Воробьева наверх.
— А где наш командир роты? Он почему молчит?
— Убили его. И три танка из строя вышли.
Чистяков не уточнял, что все три танка сгорели. Не хотел вносить лишнюю нервозность. Коротко добавил:
— Осторожнее на склоне. Там почва сползает.