«Зверобои» штурмуют Берлин. От Зееловских высот до Рейхстага
Шрифт:
Но к чему такая спешка? Или хотят приурочить взятие столицы рейха к «красной дате» — 1 Мая, дню солидарности трудящихся?
Батарея Глущенко, в которой были четыре машины, открыла огонь по заграждениям. Сначала выпустили по пять снарядов первые две самоходки, затем их заменила вторая пара.
Взрывы разламывали надолбы, взлетали куски бетона, металлические прутья. Детонировали противопехотки, добавляя в грохот шестидюймовых снарядов непрерывный треск мелких мин. Иногда взрывались тяжелые противотанковые «тарелки» весом по 8—12 килограммов.
Из
Чистяков поднял голову и увидел несколько темных точек. Это приближались немецкие самолеты. Его батарея из трех машин стояла на обочине под прикрытием вязов, на которых только набухали почки. Никаким прикрытием они служить не могли.
— Воздух! — кричали со всех сторон.
Зенитчики разворачивали трехствольную пулеметную установку. Хлопала 37-миллиметровая автоматическая пушка, перекрывая немецким самолетам путь белыми комками взрывов. Но, как всегда, на марше зениток не хватало, а нашего авиационного прикрытия в небе видно не было.
— Гля, немецкие самолеты! — возмущенно кричал Вася Манихин. — Откуда они взялись?
— Закрыть люки, — приказал Чистяков и передал по рации двум другим экипажам: — Всем оставаться на местах.
Знакомое сосущее чувство заставило его крепко стиснуть зубы. К бомбежкам нельзя привыкнуть, хотя капитан прошел через десятки авианалетов. Особенно летом сорок второго года, когда в небе с утра до вечера безраздельно хозяйничали «Мессершмитты» и «юнкерсы». Но ведь сейчас не сорок второй год!
— Чтобы вы сдохли! — бормотал механик Савушкин. — А наши «ястребки» где?
Несмотря на мощный напор частей Красной Армии, бои на подступах к Берлину шли повсеместно.
В исторических материалах отмечались ожесточенные бои возле Цоссенского оборонительного района, прикрывающего столицу рейха с юга. Глубина оборонительных полос достигала пятнадцати километров. Местность изобиловала заболоченными участками, лесами, озерами, где с трудом проходила техника.
Бои здесь шли три дня, с 20 по 22 апреля, хотя на других участках наши части прорвались в Берлин.
Шли упорные бои за город Шпренберг, где также сосредоточилась сильная группировка немецких войск. О масштабе боев говорят такие цифры: чтобы прорвать оборону и взять город Шпренберг, были сосредоточены 14 артиллерийских бригад, насчитывающих более тысячи орудий и минометов, 150 реактивных установок «катюша». Мощный артиллерийский огонь и активные действия авиации позволили быстро совершить прорыв.
Офицеры и бойцы, имевшие опыт боев, другого и не ожидали. В Берлине, в своей подземной канцелярии оставался Адольф Гитлер, который провозгласил войну до последнего немца. В окопах порой находились шестнадцатилетние подростки, а в фолькштурм сгоняли пожилых мужчин любого возраста, лишь бы могли держать в руках оружие. Дисциплина в вермахте держалась на высоком уровне, за оставление позиций без приказа и дезертирства виновных расстреливали или вешали.
Восемь «тридцатьчетверок» и четыре самоходки Петра Тырсина объезжали по дамбе залитую водой низину. В одном месте их обстреляли из противотанковой пушки. Бронебойные снаряды летели издалека.
Некоторые ударяли в дамбу, другие с воем проносились над машинами. Раскаленная болванка расщепила вяз, который загорелся, но вскоре погас. Наполненное соком дерево заливало огонь, не желая погибать весной накануне цветения. Эффекта такая стрельба с большого расстояния не давала, зато предупреждала о приближении русских машин.
Батарею из десяти 80-миллиметровых минометов обнаружили в низине среди редкого осинника. «Тридцатьчетверки», двигавшиеся впереди, открыли огонь с ходу.
Снаряды разваливали двойные окопы. Взлетали фонтаны влажной земли, смятые минометные стволы, человеческие тела. Командир танковой роты, тридцатилетний капитан, не рискнул приблизиться вплотную.
В боях на Зееловских высотах он потерял от выстрелов фаустпатронов два танка и не хотел повторять ошибки. Когда орудия прекратили огонь, вперед бросились десантники.
Петр Тырсин спросил по рации танкиста:
— Помощь не нужна?
— Сами справимся. Берегите снаряды, неизвестно, что еще впереди.
От минометной батареи почти ничего не осталось. Десятка полтора минометчиков успели скрыться в густом перелеске.
Десантники осторожно обходили изрытые воронками позиции. Лежали тела убитых, в одном месте горел блиндаж. Быстрая и бескровная победа притупила осторожность. Бойцы по привычке принялись собирать трофеи. Несколько человек столпились у трупа немецкого обер-лейтенанта. Перевернув тело, сняли добротный кожаный плащ.
— Погоны спороть, и носи в любую погоду, — сворачивал плащ в плотный тючок старший сержант, помощник командира взвода.
— Собираемся, — крикнул танкист. — Нам еще орудийную батарею разыскать надо.
Но с батареей все получилось гораздо сложнее. Четыре дальнобойных 150-миллиметровых орудия, державшие под обстрелом дорогу, увидели приближавшиеся танки и самоходки издалека. Эти массивные двенадцатитонные пушки, благодаря хорошей оптике, обладали высокой точностью стрельбы.
Они открыли огонь с расстояния полутора километров. Причем стреляли только два орудия, а два других, стоящие поодаль, ждали своей очереди, когда русские машины подойдут поближе.
Попасть в «тридцатьчетверки», атакующие со скоростью пятьдесят километров в час, было не просто. Первые снаряды пролетели мимо. Зато вложила в цель фугасный снаряд одна из самоходок батареи Тырсина. По договоренности с танкистами они прикрывали атаку «тридцатьчетверок» с места.
Взрыв тяжелого снаряда «зверобоя» встряхнул немецкое орудие, расчет раскидало взрывной волной. Два артиллериста были убиты, а командир орудия, обер-фельдфебель, встал за прицел. Он отлично понимал всю невыгодность и даже обреченность их положения.