Звезда и ключ Индийского океана
Шрифт:
Положение осложнилось болезнью девушки — от нервного потрясения у нее начался жар. Тогда моряки соорудили лодку и решили отправиться на поиски обитаемой земли. Девушку нельзя было брать с собой, и ее оставили на острове вместе с офицером. Между тем мать девушки умерла от горя, а возлюбленный решил во что бы то ни стало найти парусник. Многомесячное плавание на корабле не дало никаких результатов.
— А что команда парусника?
— Лодку долго носило по волнам и наконец прибило к берегам Иль-де-Франса, когда уже не было никакой надежды спасти оставленных на необитаемом острове двух молодых людей.
— И их не спасли?
— Нет, много лет спустя на берегу острова Агалега были найдены два скелета, а еше через несколько лет — бутылка, в которую была вложена записка: «Мне осталось жить совсем немного. Перед смертью я клянусь, что не посягнул на честь этой святой девушки, которая умирает вместе со мной».
— Легенда или быль?
— А разве не могло такое случиться на самом деле?
— Легенда отличается от были тем, что события в ней не доказаны, хотя и могли произойти.
— Я записку не читал, но уверен, что она существовала.
И Ананд рассказал мне историю о «Голубом Маврикии». Легенда так прочно осела в народе, что стала былью, и никто не ставил ее под сомнение. Да и в чем тут сомневаться? Действительно, осенью 1842 года губернатором Маврикия был назначен мистер Г’Омм. И в первые годы его губернаторства на острове все шло хорошо. Вильям Г’Омм был кадровым военным, участвовал в сражениях с наполеоновскими войсками на севере Европы и в Испании, служил на Ямайке. Однако на Маврикии он снискал себе славу отнюдь не воинской доблестью, а хорошим французским языком, административными способностями и очаровательной женой — качествами, которые особенно ценили обитатели старинных колониальных домов.
Неприятности у губернатора, в устранении которых активное участие приняла леди Г’Омм, начались в 1845 году.
Указ 1845 года об использовании в Верховном суде с 1847 года английского языка вместо французского вызвал недовольство большой части маврикийского общества. Особенно возмущало то, что это совпало с 14 июля — годовщиной взятия Бастилии — национальным праздником Франции. Несмотря на недовольство поселенцев, английский все же стал применяться в Верховном суде, но не с 14, а с 15 июля 1847 года. А именно 14 июля было отмечено событием, которое не прошло незамеченным в истории Маврикия. В этот день адвокат Антельм, занимавшийся в суде одним затянувшимся делом, в последний раз произнес речь на французском языке.
Антельм умышленно затянул ее, не обращая внимания на замечания судьи, и кончил только, когда соборные часы пробили полночь. Таким образом 14 июля в зале суда весь день звучала французская речь. Он вышел из здания и был встречен овацией собравшейся на площади толпы. Адвоката подхватили и понесли на плечах.
В запоздалой попытке успокоить оскорбленных и усмирить их пыл жена губернатора решила устроить большой костюмированный бал, назначив дату — 30 сентября 1847 года.
Наверное, с этих событий и начинается легенда. Чтобы понять ее, надо знать кое-что из истории почтового дела 40-х годов прошлого столетия. В Англии отбушевали страсти по поводу введения предварительной оплаты почтовых расходов. Приклеенная к конверту марка означала, что отправитель оплатил расходы по доставке его письма. Эта система была введена 6 мая 1840 года. В 1843 году за Англией последовали Бразилия и несколько кантонов Швейцарии, а в августе 1847 года впервые марки были выпущены в США.
На Маврикии 17 декабря 1846 года был принят Ордонанс № 13, устанавливавший новый порядок почтовых сборов. Внедрение новшеств не обошлось без трудностей. Жители города не ставили номеров на своих домах, почтальоны были неграмотными, и, чтобы не перепутать особо важные пакеты, к ним привязывали разных размеров и цветов ракушки.
Почтовая служба Маврикия имела независимую от Англии административную подчиненность, и для того, чтобы завершить начатое Ордонансом № 13 дело, нужно было выпустить новую почтовую марку. Даже не одну, а две, поскольку устанавливались два тарифа: один пенс для почтовых сообщений внутри страны и два — для связи с внешним миром.
В Британском музее находится смета расходов гравера Барнарда в связи с поручением изготовить марки: 10 фунтов за подготовку медной пластины и 10 шиллингов за печатание 1000 марок по 500 штук каждого достоинства. Эта смета была утверждена, и гравер принялся за работу, хотя по профессии он был часовых дел мастером, а граверными работами занимался как любитель.
На обеих сторонах медной пластины он выгравировал левый профиль королевы Виктории, увенчанный диадемой. Исполнение Барнарда явно выдает его недостаточно высокий профессиональный уровень как гравера, и все же выполненный им рисунок, возможно, благодаря своей простоте и лаконичности до сих пор поражает филателистов, и обладание нм — несбыточная мечта каждого коллекционера.
Профиль был подготовлен, нужно было сделать на пластине надписи. Барнард выгравировал под рисунками слова, означающие достоинство марок; соответственно «1 пенс» и «2 пенса», с правой стороны марки он начертал «Маврикий», а вот что должно быть на левой стороне, он забыл. Забыл и все! Думал-думал и ничего не придумал. Нужно было с улицы Шоссе, где находилась его мастерская, идти на почту, чтобы выяснить, чем заполнить левую половину марки.
Неизвестно, сколько лет было Барнарду в то время. Легенда гласит, что он страдал болезнью глаз, хотя документально упоминается об этом только в следующем после выпуска марок году. Но как бы то ни было, ему пришлось идти.
— Он мог бы послать кого-нибудь из подмастерьев, не один же он работал в мастерской!
— Нет, легенда гласит, что пошел сам. Идти, правда, было не так уж далеко. Барнард приблизился к зданию почты, и ему бросилась в глаза вывеска «Пост офис». Не долго думая, он вернулся домой и выгравировал на левой стороне снизу вверх эти слова, в чем и заключалась роковая ошибка, поскольку, как гласит легенда, ему было дано указание запечатлеть на марке слова «Пост пейд», что должно было свидетельствовать об уплате почтового сбора.
Прежде чем обнаружилась ошибка гравера, было напечатано 300 марок. Чтобы ее исправить, потребовалась бы новая пластинка и, главное, время для гравировки, а леди Г’Омм спешила разослать приглашения на костюмированный бал, который должен был состояться 30 сентября. Марки печатались одна за другой на ручном прессе в начале достоинством в один пенс — в оранжевом цвете, а затем — двухпенсовые — ярко-голубые. Этот цвет и дал маркам «Пост офис» название «Голубой Маврикий».
Изготовив 300 марок и обнаружив ошибку, Барнард все же решил получить заверение, что все заказанные 1000 марок будут приняты с той надписью, какая была подготовлена, и такое заверение он получил: леди Г’Омм торопилась с балом.