Звезда и шар
Шрифт:
Саша замолк в замешательстве. Ничего особенного он вроде не сказал.
– - Неужели, вы мне хотите пришить оскорбление должностного лица в процессе исполнения обязянностей?
– - Ну что вы, что вы -- рассмеялся Олег Олегович, -- я, если честно, где-то даже с вами согласен. Нет, возьмите бумагу, пишите, а я вам напомню, я тут ваши речи застенографировал слегка.
Он достал из кармана блокнот.
– - Пишите, "Я это сделал помимо воли", "Я был принужден", написали, хорошо, теперь дальше, "Я их предупреждал". Что же вы не пишите?
Саша
– - Коробьев то вам чем не пришелся?
– - с трудом проговорил он сипло.
– - Коробьев сам по себе значения не имеет. Однако, вы не ребенок, должны понимать, министерство обороны это не единый монолитный кулак. В нем, как и в любой организации, происходят внутренние катаклизмы.
– - И Коробьев оказался на пути, верно?
– - В общем, верно, стоит в проходе, и ни туда, ни сюда.
– - Я не смогу этого написать.
– - Так это же ваши собственные слова! Вот вы уже половину написали. Подумайте хорошенько, проникновение на территорию военного объекта это серьезное государственное преступление.
– - А попустительство в проникновении, вероятно, не менее серьезное?
– - Верно, верно, как вы хорошо схватываете! Из вас бы хороший заведующий лабораторией вышел. Да и к Ложакину у вас, как я успел заметить, душа не лежит.
– - Ёлки-палки, как же я сразу не догадался! Конечно, это ведь он меня туда без допуска отослал, верно?... Верно?
– - Это я в качестве примера привел. Но ведь факт, что вы в младших научных сотрудниках засиделись, ведь факт?
– - Олег Олегович, почему вам непременно нужно, чтоб мы кого-нибудь предавали? Даже если в этом нет никакого смысла? Даже если предательство ничего не изменит. Ни для вас, ни для нас. И почему вы, кстати, решили, что моя мечта - это вертикальная карьера?
В глазах Олега Олеговича впервые мелькнуло раздражение.
– - Ладно, Самуил Ильич, мы друг друга поняли. Идите и пораскиньте мозгами на досуге. Учтите, что от результата будет зависеть ваше будущее.
– - Неужели в случае отказа вы меня расстреляете?
– - Ну что вы, что вы, вы меня даже напугали, -- рассмеялся Олег Олегович, потом посерьезнел, -- но про науку можете смело забыть.
У двери Саша обернулся:
– - Один последний вопрос: А зачем вам вообще нужен весь этот фарс? Ведь вы же можете подделать все, что угодно?
На лице Олега Олеговича расплылась довольная улыбка:
– - Я знал, что вы спросите. Если хотите, это подтверждение профессионализма. Подлинные документы приносят настоящее удовлетворение. Но поняли вы правильно, с вами или без вас, Коробьев уже отработанный материал.
Из дневника Каменского
Анатомия Выбора страшна. И жуть ее в том, что приняв решение, теряешь альтернативу безвозвратно. Настоящий Выбор это выбор из равных. Если одно из подсовываемых тебе решений явно лучше другого, тогда и выбора-то собственно нет. Просто откидываешь несущественный вариант, и - вперед. Выбор разевает смрадную пасть
Жизнь - честь, успех ценой предательства, вот примеры экстремальных ситуаций, которые до дыр заезжены в книгах и фильмах. Как правило, герои так или иначе справляются с подсунутой им дилеммой и нам показывают картину падения, или шествие под фанфары. Скучно и неинтересно, такой подход не дает добраться до сути самого понятия Выбор.
А суть его до слез проста. Выбор из равных, по каким бы критериям он ни происходил, означает одно - проигрыш. Избранный вариант будет всегда казаться хуже упущенного, а вернуться назад и сравнить уже нельзя, поезд ушел. Та птица, что в руках, всегда ворона, а та, что в небе - жарптица, даже если до ловли они были близнецами. Выбор тождественно равен проигрышу. Человек, вставший перед выбором, проигрывает в момент его совершения.
Блестяще обыграно это в "Восхождении" Ларисы Шепитько. Главный герой его, Рыбак, встает перед классической дилеммой: предать своих или быть повешенным. Сотников неинтересен, он просто демонстрирует вариант "повешенье". Рыбак избирает предательство, и оказывется смолотым мельницей Выбора - жить после этого он все равно не может. Фильм бьет в корень, маски сорваны, показана гнусная личина Выбора, оба выхода из которого - поражения.
Человек проигрывает всегда, а выигрывает только судьба. Выбор поражает без промаха, сражаться с ним, решая его, бесполезно. Будучи преодоленным, он все равно победит, отравит ядом сомнений.
Так что же - выхода нет? Есть, и очень простой. Не идти у Выбора на поводу. Свернуть ему шею. Не дать ему подчинить тебя себе. Найти в себе силы, сквозь подсовываемые судьбой сценарии увидеть сердце Выбора, его потроха, и вышибить из него дух. Даже у Рыбака была эта возможность - побег. Шанс не велик, но все же шанс избегнуть провешенных Выбором троп к жертвеннику. Он им не воспользовался.
41.
Таисия шла по центральному коридору ЦЗЛ, с брезгливым интересом поглядывая по сторонам. Сквозь прозрачные, по требованию пожарников, двери виднелись приборы и баллоны, воняло этиленом. Бродили люди в белых и синих халатах. Все это почему-то напоминало ей остров доктора Моро. Не хватало только выскакивающих из бочек с песком кадавров.
Дверь в сектор одноосного упрочнения тоже была застекленной, но сквозь стекло виднелась мелкоячеистая толстопроволочная решетка. Таисия постучала.
– - Открыто, -- прогудел могучий бас откуда-то из недр, она вошла.
Обширное помещение напоминало зимовье хищников в центральном зоопарке. Все оно было поделено на секции, забранные такими же мощными решетками, как и дверь. Внутри секций стояли, тускло поблескивая, массивные, приземистые агрегаты.
– - Что, не похоже?
– - обладатель баса, Борис Вениаминович Полстернак вышел из загона, вытирая большие волосатые руки ветошью. Ветошь была подозрительно орошена красным.