Звезда и шар
Шрифт:
Таисия старалась находиться в редакции как можно меньше. Когда не было интервью, она гуляла по округе, сидела в приемной директора, сосредоточенно изучая большие цветные слайды фирмы "Монсанто", развешанные по стенам, или курила длинные сигареты у Максакова в международном, практикуясь на английском. Максаков тоже заглядывал к ним под лестницу. Однажды они вышли из редакции, продолжая по инерции болтать о последнем Каннском фестивале. Макетная курилка враз замолкла, уставившись на них недобро. Они тут же перешли на русский, но впечатление было создано. С тех пор макетчики
тяжелыми взглядами.
Главный, он же единственный редактор, Игорь Царев, исполнял в редакции все роли, вплоть до корректора, сам писал передовицы, придумывал заголовки, вычитывал гранки и получал тумаки от парткома и комитета комсомола. Шансы издать трехлистовую еженедельную газету и не пропустить чего-нибудь нестерильного были практически равны нулю. Особенно в ходе перестройки, когда было уже все можно, но еще ничего нельзя.
Сегодня утром, когда она собиралась к походу в ЦЗЛ брать интервью у одноосного завсектором Полстернака, Царев вычитывал статью, которую принес Сашка. Сашку, похоже, то ли выпирали, то ли он сам уходил. Царев сидел на столе в клубах папиросного дыма, ерзая и матерясь:
– - За это мне точно мошонку взрежут! Гляди, чего понахуярил:
Автор берет на себя сме
лость утверждать, что в на
шем общественном сознании
существует целый ряд уста
новок, рожденных в темные
годы и живущих до сих пор.
Они выглядят достаточно
гладко внешне, но при этом
глубоко порочны по сути.
В короткой статье коснусь
только одной. "Слава Труду".
– - Странный парень этот Сашка.
– - сказала Таисия, покусывая фильтр, -Недоделаный какой-то.
Царев продолжил:
"Труд сделал из обезьяны
человека". Какая чушь. Те
бедные обезьяны, которые
в это поверили, до сих пор
скачут по веткам, хватая
бананы четырьмя руками.
Что заставило ту первую
обезьяну взять в руки палку
и сбить кокос, вместо того,
чтобы влезть на пальму?
Желание НЕ трудиться. Имен
но это желание - первопри
чина прогрессирующего раз
вития головного мозга.
– - У него просто суицидальные наклонности.
– - она погасила сигарету.
– Помнишь, что он про защиту генерального сказал? Советую тебе на учсовет сходить. Повеселишься. Есть такие, знаешь... Любят зверюгу за ус подергать.
– - Нет, ты дальше послушай:
Прежде, чем сделать шаг впе
ред, нужно освободиться от
власти догм военного времени.
Чтобы скорее сбросить шлейф
тяжелого наследия, чтобы
никогда не смогло вернуться
Время Чрезвычайных Мер.
– - Ты читай, читай, а я пошла, -- сказала Таисия, повязывая шарф, -мошонку береги.
39.
– - Вадим, хочешь я тебе чертеж настоящего кубика принесу, из патента, что ты Америку открываешь, -- сказал Митя, глядя как Вадим прослабляет шпиндель токарного станка.
– - Я вам говорил уже, Дмитрий, сам допру, и допер же.
Крупные кубические куски текстолита со звоном посыпались в щели станины станка. Вадим полез подниз и начал выковыривать
– - Упорливый он, -- прокомментировал сквозь табачно-желтую седину усов сидящий на табуретке Палыч, -- до всего сам допирает, пора уже его в химики продвигать.
– - А что они у тебя такие огромные?
– - Митя взял в руку один текстолитовый куб. Куб был увесистый и теплый от резца. По одной из его грязнозеленых граней проходил глубокий дугообразный паз.
– - Если на одну сторону таких три нужно, то собранный кубик будет аж пятнадцать сантиментров. Это какие же руки надо иметь, чтобы с ним играть?
Один из кубов отличался от прочих цветом и качеством поверхности. На светлобежевых гранях его были уже накернены лунки под болты. Этот куб был особый, любимый больше других. Это на него откромсал Вадим кусок от валявшейся в проходе бронеплиты. Материал был матовый, теплый на ощупь и податливый. Болты шли в него саморезом, как в масло.
Дверь в слесарку с шумом распахнулась и помещение мгновенно заполнилось бородой и басом завсектором одноосного упрочнения Бориса Вениаминовича Полстернака.
– - Что наш Кулибин там тачает?
– - Полстернак протиснулся к шпинделю станка, -- Изумительно, изумительно... и размер подходящий, и колер... Только вот поздно, батюшка, Ёрне Рубик побежден совместными усилиями советской науки и техники, сметен с лица Земли, повержен оземь... Кааак, вы не знали?! Вы не знали, что в Новосибирском отделении Академии Наук создан, наконец, первый отечественный конандрум?!
– - Никак нет!!
– - вскочил Палыч.
– - Внимайте!
– - Бориса Вениаминовича несло, -- В отличии от ихней неуклюжей, угловатой и неработоспособной конструкции, нашему детищу, выполненному, кстати, из цельного куска металла, придана рациональная форма шара!
Вадим часто моргал, глядя на вещающего Бориса Вениаминовича.
– - А название?! Что это такое - Кубик-Рубик? Что это, я вас спрашиваю?
– - продолжал тот с напором, усаживая Палыча обратно на табуретку -- То ли дело у нас, у нас все, как всегда, на высоте, наш продукт назван кратко, но лаконично: Шарик-Хуярик. Чувствуете разительность отличия? То-то же... Методика игры, конечно, тоже изменена. Кубик-Рубик, если присутствующие помнят, надо крутить, зато Шарик-Хуярик - глааадить... Как сопло?
– - вдруг спросил он без перехода.
Вадим икнул: -- Продвигается.
– - Ну и славно, -- бормоча под нос, Полстернак двинул к выходу. По дороге он заглянул в гальваническую ванну, где, по его разумению, полагалось находиться никелирующимся деталям сопла. Как он и ожидал, никаких деталей там не было, а висело на проволоках несколько обоюдоострых лезвий.
– - Ну и славно, ну и славно...
40.
... если человек говорит о себе во множественном числе: мы - русские, или мы - татары, или мы - немцы, так и знай - дрянной это человечишко, пустой и никчемный. Свое ничтожество прикрывает достоинствами всей нации. Человек стоящий всегда говорит: я - такой то и называет себя по имени, а не по национальности. А раз говорит - мы, значит за спину нации прячется. Подальше держись от такого.