Звездная дверь
Шрифт:
Оставались варианты пристрелить и накричать. Но стрелять в водителя всегда казалось мне очень плохой идеей — и когда я была пассажиром, и, тем более, когда была за рулём. Так что несмотря на всю свою привлекательность, этот способ решения проблемы докучливого бандита также был признан неприемлемым.
И, к сожалению, я размышляла слишком долго, чтобы вариант «заорать» можно было списать на естественную реакцию — всё равно получится фальшиво и наиграно.
«Везучий ублюдок», — насупилась я, скрестив руки на груди и отворачиваясь к окну.
И ведь, если вдуматься,
— Ладно, — негромко проворчала я, просто чтобы этот засранец понимал, что это было моё взвешенное решение, а не я пошла у него на поводу.
«Додж» замедлил ход и полностью остановился напротив строения, больше всего напоминающего какую-нибудь старшую школу.
Здание располагалось на небольшом холме и основательно в стороне от дороги, но от места нашей парковки до входа протянулась массивная каменная лестница в три пролёта, украшенная бетонными тумбами с цветами. Точнее, в них, наверное, предполагались цветы, но сейчас чернела только слипшаяся земля. Затяжные дожди — не всегда здорово…
От каждого пролёта расходились влево и вправо дорожки, шириной ярда в три, вдоль которых были высажены предположительно плодовые деревья, перемежаемые невысокими фонарями, зажжёнными по случаю сгустившихся сумерек, и скамейками. Прогуливающихся, впрочем, я не заметила, так что было непонятно — чего ради вся эта иллюминация?
— Сейчас отпаримся хорошенько, поедим, выпьем… Энцо делает просто отменную пасту с мясными шариками, — распинался рядом Фил, несущий мой чемодан — я пыталась отнять тот ещё у машины, но Гилмур поспешил превратить это в форменный детский сад с догонялками, так что я махнула рукой.
— Вы вообще что-то кроме этой пасты едите? — риторически спросила я, но мужчина ответил неожиданно бодро:
— Конечно! Ещё ризотто, — и рассмеялся, словно над лучшей в мире шуткой.
Я подозревала, что это он так подтрунивает надо мной и всеобщими стереотипами об итальянцах, но что поделать, если сам Филипп изо всех сил именно стереотипные стороны и выпячивал?
— А Энцо — это очередной ваш бесценный глухонемой повар? — не удержалась я от колкости.
— Только ему так не говорите, — смешливо фыркнул Фил. — Это распорядитель терм, он также и за еду отвечает, и главное его не обижать, а то несъедобную дрянь принесёт.
— Значит, в его компании лучше не трепаться? — уточнила я, слегка насторожившись.
— Очень верное решение, — одобрительно кивнул Гилмур. — Вежливо улыбайтесь, кивайте и молчите — я обо всём договорюсь.
— Ваша самоуверенность дико бесит, знаете?
— А то, — довольно ухмыльнувшись, он пошёл дальше, и мне ничего не оставалось, кроме как последовать за ним, предаваясь мечтам о том, что, в принципе, в банях же кого-то может хватить тепловой удар, а то и вовсе — инсульт…
Вблизи «термы» выглядели ещё более неказисто, чем издалека. Фасад, выложенный мелкой прямоугольной плиткой, местами облетевшей, пестрел тёмными, не слишком чистыми окнами, сквозь которые не пробивалось ни единого лучика света. Я подозревала, что сами окна нарочно плотно зашторены изнутри, но впечатление складывалось крайне гнетущее, даже несмотря на большие двустворчатые массивные двери, по обеим сторонам которых высилась пара самых настоящих римских колонн. Смотрелись они здесь чудовищно неуместно, но, судя по замызганному состоянию опор, стояли колонны тут достаточно давно, что успели частично впечататься в каменную площадку перед входом и даже порасти мхом.
В двери Гилмур вошёл без пиетета и стука, потянув на себя одну из створок — и та открылась неожиданно бесшумно и легко.
«Боже мой…» — мысленно я разинула рот, бросив лишь один взгляд на внутреннее оформление.
В фойе словно взорвалось несколько баллонов с пурпурной и сиреневой красками… Стены, покрытые квадратной мозаичной плиткой, пол, укрытый затёртыми и истоптанным ковром, даже потолок! Все оттенки фиолетового, с редкими вкраплениями белой аляповатой лепнины, украшавшей арочный выход из помещения в противоположной входу стене, и дерева — из того была сделана приёмная стойка, — и очень-очень много позолоты.
Либо дизайнер этого интерьера был очень смелым типом, либо — что вероятнее, — полнейшим дальтоником.
Единственного присутствующего здесь, кроме нас, человека, окружающая яркость и пестрота нисколько не смущали. Типичный итальянец с характерными аккуратными усиками и тщательно прилизанными волосами ослепительно улыбался, перевод взгляд с Фила на меня и обратно. Ни один мускул не дрогнул на его лице при виде моего оружия и рубашки, заляпанной кровью. Впрочем, что-то мне подсказывало, что Гилмур вряд ли повёз бы меня в место, где мой внешний вид вызвал у кого-то вопросы.
«То есть, точно не в приличное…» — мрачно-ехидно подумала я, но, памятуя о нашем с ним разговоре снаружи, прикусила язык, предоставив объясняться моему спутнику.
— Энцо, дружище! — не заставив себя ждать, он поставил чемодан рядом со мной, а сам шагнул к стойке, перегнувшись через неё и, полуобняв, похлопал итальянца по плечу.
— Сеньор Гилмур, — почтительно отозвался тот, с не меньшим энтузиазмом отвечая на приветствие. — Чем могу быть полезен вам и вашей обворожительной спутнице?
«Ах ты крыса…» — ощетинилась мгновенно я, решив, что раз уж он настолько неприкрыто лжёт в лицо — добра от него ждать точно не стоит. Впрочем, не то чтобы я питала какие-либо иллюзии касательно местного контингента…
— О, Энцо, очень многим. Будешь сейчас прямо на месте становится спасителем вечера, — Фил довольно потёр руки, поглядывая по сторонам с заговорщицким видом. — Кальдарий свободен?
— Да, сеньор Гилмур, — Энцо ответил сразу, но я успела заметить, как он бросил быстрый взгляд на что-то, лежащее под крышкой стойки — вероятно, книгу посещений. — Всё западное крыло свободно до завтрашнего вечера.