Звездная Кровь. Изгой

Елисеев Алексей Станиславович

— И что? — не вытерпел я.

— Что? — удивился Соам.

— Ночница может заползти спящему в нос или ухо, — напомнил я. — Чем это опасно? Такой человек становится, как Отрёкшийся?

— Нет, — отрезал он. — Про такое никогда не слышал. Но тварь ядовитая. Может укусить, и если сразу не преставиться, то можно испытать сильную боль.

Сколько раз я спал в Единстве? И каждый раз мне в… Хм… в органические отверстия мог заползти двадцатисантиметровый местный гад. Я кивнул, понимая, что в свете таких новостей, у меня появилась новая фобия. Видимо, на моём лице что-то

такое отразилось. Потому что Соам, порывшись в карманах своей шинели, извлёк небольшую серебристую фляжку и передал её мне.

— Что это?

— Это средство от ночницы и ещё нескольких видов опасных насекомых, от болотного гнуса тоже хорошо помогает, — пояснил собеседник. — Только не нюхай…

Но предупреждение немного запоздало. Мощный и не менее противный запах выбил слезу, я закашлялся. На что это было похоже сказать, сложно сказать, но совершенно точно улавливались нотки ацетона.

— Пить это нельзя, — пояснил Соам с таким видом, что сразу становилось понятно, насколько невысокого мнения он о моих умственных способностях. — Нужно капнуть одну каплю на постель и для верности ещё каплю нанести за ушами. Повоняет немного… Но защитит надёжно.

Первое дежурство забрал себе кавалерист, я же, воспользовавшись его репеллентом, извлёк под удивлённым взглядом капрала-ветерана из криптора тонкую теплоизолирующую подстилку, спальный мешок и детектор движения. Доверие доверием, но сам о себе не позаботишься, никто не позаботится. Через минуту я уже спал, завернувшись в спальник.

Когда прошло полночи, меня разбудил Соам и пошёл спать. Подкинув топлива в костёр, я растёр лицо руками и понял, что, в общем-то, выспался. Поваляться ещё с часик было бы не лишним, но организм отдохнул и требовал активности. Подхватив копьё, я провёл занятие, пытаясь поймать то волшебное чувство, что пришло ко мне во время первой тренировки.

Увы, больше никаких стилей боевых искусств, ни даже приёмов я не «вспомнил», однако древко словно стало частью и продолжением организма. Безошибочно определяя баланс, вес и инерцию оружия, удары и блоки становились эффективны десятикратно. Удары получались внезапными и молниеносными, блоки — стремительными, в свою очередь, переходящими в удары.

В какой-то момент тренировки мне стало понятно, что, даже если ничего, кроме копья, не останется, я не пропаду. Не буду съеден, не останусь голодным и не дам себя в обиду. Не забывал я посматривать и по сторонам, хоть и детектор движения молчал, всё же рассказ Соама о местных насекомых меня немало впечатлил.

Вскоре полоска горизонта начала наливаться светом нового древо-дня, принёсшего новые впечатления. Почему-то мне казалось, что гиппоптер — это что-то вроде гиппогрифа — мифического полуконя полугрифона, но Единство вновь преподнесло сюрприз.

Я заваривал чай в котелке, когда детектор движения истошно закричал дурным голосом внутри моего мнемоинтерфейса. Нужно говорить, что котелок я перевернул, пока вскакивал и вскидывал карабин?

Опасность не пришлось искать, она сама объявилась. На уступ спикировала яркая, гигантская, необычная птица. В высоту она была хорошо за три метра, всё тело покрыто чешуёй, перьями покрыты голова, крылья и хвост. Ярко-алое оперение смотрелось ещё ярче на фоне жёлто окрашенной чешуи.

Тварь сложила гигантские крылья и повернула голову, посмотрев на меня одним глазом. На голове у неё встал гребень, как у попугая. Однако у домашнего питомца это выглядит милым и забавным, а у этой «птички» то же самое действие смотрелось угрожающе, особенно если учитывать мощные лапы с длинными когтями и короткий, но зубастый клюв.

Птица посмотрела на меня, я на птицу. И вдруг без предупреждения, она пошла на меня, ловко перебирая огромными лапами. Всё, что мне оставалось, вскинуть карабин. Палец лёг на кнопку спуска.

— Не стреляй. Это мой гиппоптер, — раздался голос проснувшегося Соама. — И не бойся. Он только понюхает.

Я опустил карабин.

Однако привыкнуть к животному смог не сразу. Пока я и Соам завтракали, гиппоптер несколько раз подходил к костру и заглядывал сверху, через наши головы, что мы там такого вкусного едим. Естественно, я каждый раз дёргался, когда эта курица-переросток приближалась. Кавалерист, словно не замечая моего состояния, осуждал и вычитывал птицу за попрошайничество, но так… без фанатизма. Кроме того, он отдал всё недоеденное нами копчёное мясо своему скакуну.

А потом… Потом настало время лететь. Пока недалеко — до мест схваток с Имаго, чтобы вырезать Сущностные Ядра. Вчера мы договорились с Соамом, что поделим их пополам. Сегодня же я совсем не был уверен в том, что путешествовать верхом на птице — хорошая идея.

Капрал-ветеран уложил своего гиппоптера на плато и ловко взобрался в седло. Заметив мои колебания, он ухмыльнулся.

— Если лететь отказываешься, просто объяви это перед Наблюдателем и отдай мне Звёздную Монету. Так Позора начистится не так много.

Мои скулы затвердели.

— Не отказываюсь! Я полечу!

— Тогда горло хватит драть… В седло залезай и летим. Я тебе не извозчик, торчать тут до конца Вечности.

Выматерившись про себя, полез на спину гиппоптера. Седло было двухместным. Чем-то оно напоминало рыцарские аналоги из-за высокой задней луки, на которую можно было опереться, словно на спинку кресла. Покороче разве что… А вот ремни безопасности тут нашлись. Пренебрегать ими, как это сделал Соам, я не стал.

Птиц разбежался, оттолкнулся, раскинул громадные крылья и рухнул в пропасть. Поймал восходящий поток воздуха и полетел уже устойчиво.

— Показывай, куда лететь! — приказал капрал-ветеран, когда я прекратил орать.

Я и показал, после того как отдышался и привёл пульс в порядок. Когда Соам сказал, что он из крылатой кавалерии, я не думал, что он это буквально. Были же в истории Земли гусары, называвшиеся «крылатыми». Полёт верхом хоть был страшным и неудобным из-за непривычной формы седла, но в скорости отказать ему было нельзя. Путешествие, занявшее у меня, дни, мы преодолели даже не за часы, а за минуты.

Ядра вырезал я, практикуясь в этом деле. Мой спутник сидел на камушке и попыхивал своей трубкой, время от времени оглядываясь вокруг. Но всё было тихо.