Звездные флибустьеры
Шрифт:
А не рассказывала ли она про то, как во время ее второго побега, мои парни отбили ее на Каримасе, именно в тот момент, когда капитан той посудины, куда она устроилась буфетчицей, собирался продать ее в местный бордель? Или про то как я истратил на залоги и штрафы тридцать тысяч монет только за полтора года? Или… Впрочем, неважно.
Теперь Айнур – кьо-Идриси ваша. А когда она достаточно развлечется с вами, и швырнет вас в море – фиргадам и корнеротам на обед или просто прирежет – вспомните старика Олутара… И знаете – я почти доволен, что всё так обернулось и наша с ней история закончилась! Акко – проводи гостя!
Айнур лежала прямо у дверей дома на примятой клумбе. На ней не было ничего, кроме собственной кожи, всклокоченные волосы разметались по плечам, ноги бесстыдно раскинуты. Антон присел рядом, и вздрогнул, глядя в безумно расширенные зрачки. Кажется, она его не узнала.
– Нур, вставай и идем в дом! Вставай сейчас же!
Айнур издала бессвязный булькающий звук и не пошевелилась. Антону пришлось нести ее в спальню, перекинув через плечо. ("Всевышний – это ж как надо было налакаться?!")
Он уложил ее на кровать, укрыл простыней. Она поглядела в его сторону, явно с трудом возвращаясь в реальный мир.
– Ты жив... – Господь Миров, ты жив! – она, казалось, не верила своим глазам. А Олутар он... не тронул тебя?
– Как видишь. Мы расстались почти друзьями, – сообщил Антон и широко улыбнулся. Что с тобой?
Айнур закрылась простыней до самого подбородка.
– Корсин, – сообщила она хриплым полушепотом.
– Ты курила эту мерзость?! – у Антона полезли на лоб глаза.
Айнур сглотнула…
– Да вот... употребила немножко... Отец сказал, что они тебя отвезли на расправу, – продолжила отрывисто Айнур. – Отец… он сказал…
– Не беспокойся обо мне, – попробовал успокоить ее Антон. – Вот он я, вполне себе живой и здоровый.
– Сказал, что… – продолжала она, не слыша его, – Что Олутар лично перерезал тебе горло, отсек голову, а тело выбросил в море... Что со мной было!
– Хватит, – содрогнулся Антон. Не психуй!
– Меня сейчас стошнит, – сказала она и склонилась над тазом. Её вырвало вонючей зеленой дрянью и она откинулась на подушку, судорожно хватая ртом воздух.
– Черт побери! – Антон едва не плакал. Что ж ты делаешь с собой?!
– Это все корсин, – пробормотала Айнур. – Я употребила его пожалуй выше нормы... Но это ничего – скоро поправлюсь. Мы к нему привыкли… наследственность, гены... – выговорила она с усилием. Как-никак, на Эялле его жрали тыщщу лет – ведь это зелье отсюда.
Она рассмеялась каркающим жутким смехом.
– Хороший подарочек воссоединившегося с человечеством народа – не находишь? Если посчитать – сколько людей во внешних мирах подохло, а уж на Аригато… Получается, это вроде как наша месть… Мы отомстили за себя, Антон – такие дела… И старая макака Йоко Мичи тоже подохла от него, говорят, и ее внучка…
– А ты что – следом за ними собралась?! – почти рявкнул он.
Она, не ответив, погрузилась в забытье. Но ненадолго. Глаза вдруг открылись, от испуга Антон даже вздрогнул.
– …не понимаешь, как одинока я без тебя, – заговорила она, задыхаясь, быстро, без остановки – видимо продолжая беседу, которую вела в своем воображении. – Ты не такой как другие. Они видели во мне или телку для постели, или наследницу богатого клана... А ты… ты хороший… – Я даже не думала что такие хорошие люди есть! Отец всегда учил меня быть твердой, настоящей… аристократкой. С тобой, Антон, я стала человеком… Видишь, твоя жизнь должна быть частью моей. Должна. Мы поженимся… По закону…
Антон вперил взгляд в одутловатое с прозеленью лицо. Безумные глаза, землистая кожа, запекшиеся губы... Краше в гроб кладут!
– Я ведь почти не знаю тебя, – мягко сказал он. – Ты рассказываешь одно а твои близкие – другое. Истина всякий раз лежит по левому борту твоего корабля. И как мы не поворачиваем руль, чтобы достичь ее, похоже, все бесполезно, так?
Айнур с трудом улыбнулась:
– Ты уже наши пословицы выучил...
Она протянула руку и больно вцепилась в его запястье.
– Ты хочешь знать истину? Так вот знай – я тебя люблю! Я этого никому и никогда не говорила. Я тебя люблю!!! Ты должен жениться на мне! Если тебе дорога жизнь, твоя и моя, то у тебя нет иного выхода.
Антон подался назад.
– Я согласен, – сказал он, машинально поглаживая саднящее запястье. – Но я хочу, чтобы ты это знала – при первой возможности я сбегу из вашего грязного логова. Понимаешь, Айнур? Ты... если так случиться, ты бежишь вместе со мной???
Она снова отключилась.
Антон подождал несколько минут, не придет ли она в сознание.
Затем вполголоса выматерившись по-русски – давненько он не позволял себе осквернять родной язык подобным образом – схватил валявшуюся на подоконнике рацию.
– Н’Губи – срочно ко мне! – скомандовал он нажав тангету передатчика, и сам удивился – в голосе его было что-то от интонаций капитана Хинка. – Хватайте все что можно и сюда – тяжелое отравление.
Доктор пробурчал что-то чуть заплетающимся языком, – был по обыкновению в подпитии.
– Живо! А то похмелять Акдала придет! – рявкнул Скиров.
Лекарь явился через десять минут, что удивительно: почти трезвым. Он прикатил на ярко оранжевом скутере, с объемистым кофром откуда торчали всякие медицинские причиндалы, и что удивительно – не один: с ним была молоденькая туземка в чистом зеленом медицинском халате. Он узнал в ней Танлингу.
– Вот значит как – мелькнуло у Антона, – Понемногу обустраивается наш доктор: уже и медсестра есть.
– Ну и что с вами? – недовольно бросил он. На отравившегося вы не очень похожи!