Звездные Войны Республиканские Коммандо Книга 4 Приказ 66
Шрифт:
— Ми солус томе. Ми солус дар'томе. Ми мэ'динуи ан. Ми баджури верде. — произнес он, глядя ей в глаза. — А теперь ты скажи это.
— Что это?
— Брачный контракт Мэндо. Если ты согласна — повтори его. Это значит, что мы едины — вместе мы или в разлуке, что мы разделим всё, что у нас есть, и что мы вырастим наших детей воинами.
Бесани не совсем так представляла свою свадьбу. Но, если честно, она этот день вообще никогда не пыталась представить. За какой–то час рамки ее представления о «нормальном» были сломаны дважды, и молот опускался для третьего
— Хорошо. — сказала она. Она не могла отказать; и она не хотела отказывать, пусть даже это было жестко прагматичным и в противоречивом мандалорианском стиле — предельно деловом в одно мгновение, и слезливо–сентиментальном в следующем. Все было так, словно он всё решил, и всё решила она, и они не видели смысла тянуть дальше. — Ми солус томе, ми солус дар'томе, ми мэ'динуи ан, ми баджури верде.
Ордо улыбнулся.
— Я рад, что мы договорились. — сказал он, отпуская ее руку. — А тебе, похоже, надо еще кафа.
Я все еще в шоке. Это точно. На войне люди делают подобные сумасбродные вещи.
Сейчас Бесани жила опасной жизнью, полной крайностей, среди самых отверженных членов общества — и о этой ее жизни знали считанные единицы.
— Отличная мысль. — проговорила она дрожащим голосом. Она попыталась выкинуть из головы все мысли о том, как жене Леммелота — если она у него была — говорят, что он никогда не вернется домой. Это наверняка будет изводить ее в моменты затишья.
Но это, напомнила она себе — была война.
Глава 3
«Если обо всей нашей истории нам было бы сказано всего одно слово — как бы мы ценили его! Как изучали бы мы каждый его слог, толковали его значение, спорили о его важности; как бы изучали мы его, и извлекали из него всё мыслимое знание. Сегодня же у нас есть триллионы слов, цунами информации, мельчайшие детали о каждом шаге, сделанном нашим правительством и бизнесом, легко доступны нам по первому нажатию кнопки. И все же… мы игнорируем их, и ничему на них не учимся. Однажды мы погибнем из–за добровольного невежества.»
Энцери, Мандалор, базарный день, примерно шесть месяцев позже, 937 дней после Битвы при Геонозисе.
Мандалор был раем.
Он был безлюден и отстал, на нем не было даже тех ограниченных удобств, к которым Фай привык, будучи клоном–коммандо, но здесь он больше не был солдатом среди гражданских. Мандалориане знали толк в военной жизни. Так или иначе, все они были солдатами, и поэтому здесь он был, как дома. Он стоял под неослабевающим дождем, который превратил торговую площадь Энцери в болото и пытался вспомнить, почему же он согласился встретить Парджу именно здесь.
Она ему сказала. Но сейчас его часто подводила память. Теперь для него война была закончена. Хотел бы он знать — вернется ли он когда–нибудь в форму и сможет ли сражаться снова.
«А
— Ты в порядке, нер вод? — Прохожий — человек, в полной мандалорианской броне, как и все остальные здесь — коснулся рукой плеча Фая, привлекая его внимание. Должно быть, Фай выглядел заблудившимся. Фай чувствовал, что должен был бы узнать его голос — но не смог этого. — Могу помочь?
Фай мог следовать карте, которую дала ему Парджа. Иногда он знал, что забыл что–то важное, а иногда он и не подозревал об этом, пока ему не напоминали. Но даже просто знать, что он что–то потерял — уже было прогрессом. Всего год назад он был подключен к аппарату жизнеобеспечения и ему диагностировали гибель мозга. Его воспоминания о выздоровлении были обрывочны, и что–то из этого легко могло оказаться сном.
— Я жду мою девушку. — сказал Фай, опираясь на бевии'рагир, которое подарила ему Парджа. Это было охотничье копье со съемным противовесом на рукояти, и хотя он был не в том состоянии, чтобы охотиться — оно выглядело куда достойней чем костыли или трость. У него была своя гордость. Ему все еще приходилось прилагать усилия, подбирая нужные слова, и он знал, что говорит неразборчиво но… да, он делал успехи. Так сказала ему Парджа. — Она попросила меня встретить ее здесь. В последнее время я стал забывчивым. Я подорвался.
Человек в броне тускло–зеленого цвета, которую носили очень многие мандалориане, присмотрелся к знаку на шлеме Фая, означавшему, что он раненый ветеран, помедлил пару секунд, но не стал задавать вопросов.
— А ты моложе, чем я думал. — заметил он. Должно быть, его удивил голос Фая; наверное, он ожидал что под броней будет человек куда старше. — Я подожду с тобой, пока она не появится, хорошо?
Это было знаком дружелюбия — словно Фай нуждался здесь в защите. Он привык быть тем кто защищает. Так омерзительно быть нуждающимся…
«Ты жив и у тебя есть Парджа. Радуйся.»
Но Фай не радовался. С тех пор, как он прибыл на Мандалор, он начал понимать как живут свободные люди. Сейчас он жалел о каждом мгновении, которое он провел на службе обществу, в котором у него было прав не больше, чем у дроида.
— За кого ты воевал? — спросил человек после долгой, неловкой паузы. Многие поколения Мандалор поставлял галактике наемных солдат, и обсуждение коммерческой военной службы считалась вполне обычной темой для светского разговора. — Они хорошо платили?
— Великая Армия Республики. Какая еще плата?
Еще одна пауза. Мандалор никоим образом не был территорией Республики. А сейчас мандалорианин знал что Фай — клон, чью воинскую доблесть, к тому же, не чтили достойной платой. Но здесь это, похоже, не было позором.
— Дезертир. — без тени презрения произнес мужчина.
— Списан посмертно. — Фай помедлил подбирая слова. Он знал, что он хотел сказать, но заставить рот подчиниться было отдельной задачей. Он почувствовал пот, выступивший на верхней губе. — Это как обычная отставка по здоровью, только чуть неприятней.