Звездный Гольфстрим
Шрифт:
«Только я? Даже Сомов не в курсе? И что меня понесло смотреть войд Волопаса, так они, глядишь, и догадаются, что недалеко отсюда и затаился Великий Аттрактор», — услышал Вовка и ответил Стоммелену:
— Как видишь, Ральф, тебе особое доверие! А за подсказку спасибо. Точно, Великий Аттрактор находится в войде созвездия Наугольника!
Никто не ответил, лишь легкое гудение приборов чуть сменило тональность — видимо, сработал какой-то переключатель. Нарушил молчание директор:
— Прыгунов, Стоммелен ничего тебе сейчас не подсказывал и вообще молчал.
У Вовки запершило в горле, и он с ужасом стал осознавать наваливающуюся на него невероятную действительность.
— Это, как его… значит, Володя, того?.. Прочитал мысли, что ли? — проявился Никитин.
— Да, коллеги, думаю, что Прыгунов вынул эту информацию или снял — как хотите, у Стоммелена непосредственно из мозга. Факт, — проговорил Дон Кимура. — Приказываю: покинуть оптико-цифровой центр и прибыть на основную станцию!
— Но… — попытался возразить Ральф.
— Без разговоров, — последовал категоричный ответ.
Пока Стоммелен понуро бродил по центру и выключал аппаратуру, Дефо подошел к Вовке, стоявшему истуканом:
— Спокойно, бортинженер, все образуется, вот увидишь.
Вовка поднял на лейтенанта печальные глаза и вздохнул:
— Ох, не знаю, Брайан, не знаю… Вот твоих-то мыслей я не слышу… или не вижу… Черт, как правильно?
— Извините, что подслушал, — раздался в наушниках голос космопсихолога Марка Капелли. — Значит, все дело в настройке, Володя. На кого-то ты настроен, или, наоборот, этот кто-то настроен на тебя. Мозг это тот же прибор, только бесконечно сложный, со своей калибровкой и настройками.
— Легче мне от этого не стало… — пробормотал Вовка и двинулся вслед за Стоммеленом, Парсонсом и Дефо к выходу. Гравикресло, оставленное им почти на середине, словно с облегчением уплыло к стене и прибилось к другим креслам.
— Как вернетесь, зайди ко мне, пожалуйста. Я постараюсь дать тебе пару советов, — попросил Капелли.
— Хорошо, Марк.
Спустя несколько минут все погрузились обратно на флаер и вылетели в сторону станции. Разговаривать никому не хотелось, а в особенности Вовке. Он вообще чувствовал себя так, будто с него прилюдно сняли штаны и выпороли. Понять, почему у него возникли такие ощущения, он пока не мог. Тем временем флаер подлетел к станции и сделал небольшой круг, снижаясь. Лепестки верхнего купола ангара разошлись в стороны и впустили аппарат.
Астронавты, тихо перебрасываясь редкими словами, поели и разошлись по своим каморкам.
Вовка же двинулся к Капелли, и они надолго заперлись вдвоем в его каюте.
Операция по реанимации палеокосмонавта тем временем продолжалась. Однако Моран и Виби видели, что все их усилия привели пока лишь к тому, что показатели жизнедеятельности палеокосмонавта немного изменились по сравнению с изначальными. Тем не менее шанс по-прежнему оставался. Ведь прогресс, хоть и мизерный, но был! Ученые продолжали сканировать палеокосмонавта, все глубже и глубже проникая в мозг пациента, воздействуя на него самыми современными приборами. В первую очередь была задействована, конечно, аппаратура андроидов. На нее-то и была вся надежда. Задача-максимум состояла в том, чтобы реанимировать пациента, вернуть его к полноценной жизни. Задача-минимум, если реанимации не произойдет, то снять как можно больше информации с мозга палеокосмонавта, сделать качественный мнемослепок.
Вся группа врачей находилась на ногах в операционной уже несколько часов кряду. Моран пару раз отходил от стола и приборов и присаживался на лабораторный табурет, чтобы дать отдохнуть ногам. Несмотря на слабую силу тяжести, ответственность, сложность и цена операции для человечества и мира андроидов давили на плечи ученых с неменьшей силой, чем гравитация.
После семи часов первым не выдержал Пирс. Посоветовавшись с Дон Кимурой (на огромном мониторе в центре кают-компании было видно, как Дуг встал из-за стола и отозвал в сторону директора), он, стараясь соблюсти все пиететы, обратился к Морану:
— Профессор, я вижу, что вы отошли передохнуть, пока ваши ассистенты готовят для вас очередное мнемоскопирование. Отнюдь не умаляя ваши таланты в области криомедицины, не подвергая сомнению знания андроидов, хотел бы все же предложить подсоединить к вам в режиме голографического присутствия прекрасно знакомых вам коллег по криогенному цеху. Одна голова хорошо, а несколько…
— Замечу, месье Пирс, что у нас здесь не одна, не две и даже не три головы. Но не в этом дело. Я не возражаю, а вы, Виби, нет? Тогда подключайте Жарье, Томсона и Клюева. Так, коллеги, продолжаем! — отходя от трехмерного монитора, призвал профессор и натянул на лицо хирургическую маску.
Когда несколько часов назад палеокосмонавта извлекли из криокамеры и положили на операционный стол, очень долго пришлось провозиться с его скафандром. И только когда призвали на помощь Дефо и кибернетика Гринвуда, удалось разблокировать замки и снять космическую амуницию. Виби, со словами «А вот и наш спасательный маячок», снял небольшой оранжевый прибор с системы жизнеобеспечения скафандра.
— Сам по себе прибор больше нужен, как система «SOS». Мнемоблок он ставит нейроимпульсом только в крайнем случае, если оценит работу мозга как соответствующую высшей степени опасности для носителя, — пояснил он.
Палеокосмонавт был одновременно похож и не похож на людей. Голова, лишенная растительности, практически полное отсутствие ушей, широко расставленные, очень большие глаза, небольшой нос и рот. Две руки, две ноги, на руках по четыре пальца, на ногах по два. Внутреннее строение тоже имело очень много схожего с людьми. Кровь, по своему химическому составу, была почти идентична человеческой. Но главное, что сейчас интересовало ученых, это мозг палеокосмонавта. Пока принципиальных отличий найти на микро- и наноуровнях не удалось, а это вселяло надежду, что по крайней мере мнемослепок сделать удастся.
Еще через несколько часов по телу инопланетянина прошла легкая судорога, и приборы зафиксировали пару слабых ударов сердца, или того органа, который был ответственен за прокачку крови через организм. Крионики плотнее обступили тело, и началось таинство реанимации или воскрешения из небытия.
Тьма и пустота резко, без всякого перехода, превратились в серую непроницаемую монохромную мглу. Всплыла и разлилась по спине и плечам тупая боль. Боль? Он же умер, какая боль?! Перед внутренним взором проплыли последние картинки, запечатлевшиеся в памяти: гуманоиды, андроид, мехатрон и эти отвратительные энергетические сгустки, бой и падение в кипящее озеро при окружающей температуре открытого космоса. Еще он начал ощущать вмешательство чужого излучения, которое как бы прощупывало его, слегка прикасаясь краями лучей к нейронам мозга. Вмешательство не было враждебным, но в то же время довольно бесцеремонным. С другой стороны, самым краешком своего еще не проснувшегося сознания он понимал, что по его телу проходят различные энергетические импульсы, побуждающие его тело оживать… Оживать! Но кто это делает? Кто?!