Звездный кадет
Шрифт:
Двойник неожиданно остановился. Обернулся. На его холёных губах снова играла улыбка.
– Потому что в чём-то я оказался сильнее, - сказал он, - я тебя обогнал. Ожидай сюрпризов. Ты правда думал, что у тебя будет время на полноценную военную карьеру? Хотя масштаб манипуляций для твоего состояния ума впечатляет! Надо же – добыл немножко денюжек себе и папе! Неплохо так получилось. Познавательно. И твой вояж на Тауми меня впечатлил. Признаться, я даже испугался, что прямо там всё и закончится. Но у тебя не было ключа. Поэтому я всё
Двойник снова отвернулся, и пошёл дальше, ускоряя шаг.
– Подожди ты! – крикнул вслед Дин, - мы увидимся ещё?
Второй Дин снова остановился и, не оборачиваясь, продекламировал:
– В непробудном сне, в непробудном сне. У тебя почти получилось!
А в следующее мгновение наваждение закончилось.
Дин понял, что стоит в стороне от своего звена. Ал недоумевающе глянул на него, и подозвал жестом, мол, скорее, пока руководство не увидело.
Дин вернулся в строй.
В составе танкового экипажа Дин исполнял обязанности наводчика. У них было всего два часа, чтобы освоить азы обращения с древним, примитивным оборудованием. Однако он справился достойно, сказывались врождённые способности к математике. Готовясь к экзаменам, он в уме решал задачки и посложнее, с маневрированием в четырёх измерениях. Поэтому банальная баллистика не была для него проблемой.
На предыдущем уровне ему казалось, что самое страшное они проходили именно тогда. Близкие контакты, рваные раны, сломанные кости, кровь и дерьмо, и всё это своими руками, часто буквально.
Но нет. В танковых сражениях всего этого тоже хватало, как выяснилось. Броня не избавляла от вида крови и кишок. Только добавились ещё ожоги.
Во время прорыва, уже на второй линии обороны, они нарвались на противотанковую конструкцию, замаскированную под кустарник. Сбили себе левый трак, танк лишился хода.
С этого момента вопрос был только в том, успеет ли пехота до подхода маневренной группы противника, которая уже выдвинулась, чтобы залатать образовавшуюся брешь в обороне.
Своим превентивным огнём они не смогли вычистить все окопы противника. Увидев, что танк обездвижен, но всё еще способен огрызаться огнём, вражеская пехота рванула в контратаку, закидывая машину кумулятивными гранатами и даже стекляшками с зажигательной смесью. Удивительно, но именно последние оказались самыми эффективными и определили их судьбу.
Горящая смесь забила систему вентиляции. Внутренности танка наполнились невыносимо-едким дымом. Экипаж вывалился из башенного люка, жадно хватая ртом воздух.
Дин думал, их сразу застрелят. Огрызаться ответным огнём не было никакой возможности: глаза застилали слёзы от дыма, диафрагму свело спазмом от непрерывного кашля.
Правильным решением в этой ситуации было бы подорвать боекомплект. Так они гарантированно остались бы на текущем уровне, и попытали бы счастья в следующий заход.
Но их взяли в плен. Допрашивали о составе наступающих войск. А во время инструктажа они видели довольно много, им было что рассказать. Вот только говорить было никак нельзя: это означало понижение в уровне. Снова пришлось бы вернуться к примитивному холодному оружию и планетарным конфликтам времён рабовладения.
Их пытали.
По-всякому. В симуляции не было ограничений на использование мер физического воздействия. Всё как на реальной войне.
Дин думал, что умеет неплохо контролировать боль. Он ведь специально этому учился, когда готовился к поступлению.
Но это было до того, когда он впервые увидел, как через узкий разрез в животе ржавым крюком достают петлю его кишечника. И тогда всё только начиналось.
Самым худшим был огонь; огонь и раскалённое железо, которым ему выжгли глаза.
Вселенная превратилась в бархатно-алый океан боли.
Но самое ужасное, что противники умудрялись сохранять его сознание и память. Кажется, даже давали обезболивающие.
Нужные данные было сказать так просто…
Но рядом был Ал и Агрина. Даже она не сдалась. В последнем отчаянном порыве воли Дин высунул язык и что было сил сжал челюсти, избавляясь от соблазна.
После гибели в танковом сражении их звено сохранило уровень. Никто не сдался. Хотя подобное тому, что пережили они, доставалось далеко не всем кадетам. Многие предпочитали откат. Или же просто старались не попадать в плен.
Поначалу, как только пришёл в себя целым и невредимым в капсуле, Дин думал, что произошедшее не так уж сильно его изменило. Не так, как обычно об этом пишут в разных драматических трудах по истории или психологии личности.
В мире по-прежнему была цель и средства для её достижения. Он даже мог улыбаться. Шутить за обедом. Подбадривать Агрину, вдруг ставшую необычно молчаливой, с царапающим взглядом побитой собаки…
Первый откат накрыл его тем же вечером.
Он сделал невозможное. Закрывшись в душе, он вскрыл карман на ноге. Не тот, где был спрятан артефакт, а другой, который сделали для симметрии. Достал оттуда коммуникатор. Строжайшим образом запрещённое на территории Академии оборудование. И хоть он и включался в защищённом невидимом режиме, не было гарантии, что детекторы его не засекут.
Но он просто не мог удержаться.
В альбомах он нашёл мамину голограмму. И потом долго плакал, надеясь, что его рыдания заглушаются звуком текущей воды.