Звездный кадет

Котов Сергей

– И что, особисты возьмут за измену парня, который готов отдать свою жизнь за Императора? Несмотря на то, что прекрасно понимает, что этот бой не имеет никакого смысла, и конец близок?

– Мы не знаем, что происходит на других фронтах, - заметила Агрина, - может, это нам просто не повезло.

– Хашбал – одно из главных направлений удара, - вздохнул Дин, - я знал это с самого начала. Значит, тут уже было перемолото немало сил…

– Кадетов первогодок разве кидают в самое пекло тогда, когда есть хоть какая-то надежда? – добавил Ал, - нет, всё уже ясно. Наша задача продемонстрировать, что Империя никогда не будет лёгкой добычей.

– Может, вы и правы, - согласился Дин, - но знаете, что я скажу…

Дин сам до конца не мог поверить, что готов рассказать о своей главной тайне. О происхождении богатства. Но как раз в тот момент, когда он уже набрал в лёгкие воздуха, сработал сигнал тревоги. Они вскочили из-за стола, и побежали со всех ног на пусковую палубу, где было их заведование по тревожному расписанию.

Но добежать они не успели.

Тревогу отменили раньше.

Так иногда бывает на войне: аналитики приняли метеор за вражеский крейсер, или же возмущение пространства вокруг невидимой нейтронной звезды посчитали признаком формирующейся червоточины.

Они вернулись в свой кубрик. Говорить больше не хотелось. Тайна Дина так и осталась тайной.

Всё-таки ни одна симуляция не была совершенной. Дин понял это, когда впервые испытал сопряжение с настоящим истребителем. В работе интерфейса были едва уловимые шероховатости, которых не наблюдалось в виртуале. Ещё до поступления в Академию он где-то читал, что пилоты истребителей без труда могут определить индивидуальность каждой машины.

«Звено синий-эр-три-двадцать-один, - голос оператора раздавался будто бы из-за спины, и Дин никак не мог привыкнуть к этому. Ты висишь посреди ангара, на пусковой палубе, а с тобой говорит кто-то незримый, - вскрыть полётное задание».

– Ребята. Приготовились: - сказал Ал. В режиме сопряжения другие пилоты воспринимались очень необычно: Дин вроде-бы видел контуры истребителя, но в то же время мог отчётливо разглядеть другого кадета, во всех подробностях, вплоть до мимики, - вскрываемся.

– Есть! – автоматически ответил Дин, активируя только что полученный информационный пакет.

Задание было очень необычным. Он ожидал, что их отправят в охранение – отбивать атаки на монитор, или прикрывать немногочисленные оставшиеся транспорты.

Но нет.

Они должны стартовать на сбрасываемых ускорителях, в сторону Арейи. Сделать гравитационный манёвр у звезды таким образом, чтобы на скорости, которая считается невозможной для истребителей, сблизиться с ударным ядром группировки противника в зоне выхода, и с помощью энергетического оружия лишить хода любой из крупнотоннажных кораблей. Тем самым заблокировать на время буксировки зону выхода.

План был совершенно безумным. Такого точно не встретишь ни в одном учебнике. И Дин невольно зауважал стратега, который придумал такое.

Оценивая задание, он огляделся, чтобы понять, сколько звеньев будет участвовать в налёте. И с удивлением обнаружил, что коммуникация по полётному заданию открыта только для пилотов его звена.

Это значит, что в этом сумасшедшем налёте будут участвовать всего лишь они втроём!

Безумие.

Однако, подумав несколько секунд, Дин оценил всю красоту замысла.

Пожалуй, такая задумка только и имела хоть какие-то шансы на успех, если число участвующих истребителей будет минимальным.

Вероятно, они окажутся ниже порога экстренного оповещения. Это даст необходимые секунды на сближение.

Вот только сам полёт был сущим кошмаром.

Три дня на максимальном ускорении. Даже при полной работе встроенных компенсаторов, два-три же. И после этого ещё полтора дня в невесомости… достаточно ли, чтобы прийти в себя после такой гонки?

Как бы то ни было, они это скоро выяснят.

В системе прошёл сигнал старта. Ускорение было таким мощным, что ангар просто исчез, Дин не успел даже моргнуть.

На старте использовалась гравитационная катапульта. Потом включились плазменные ускорители. Навалились перегрузки. Первые несколько минут было реально тяжело, Дин даже думал, что потеряет сознание. Потом подключились компенсаторы. Стало немного полегче. Но они не были рассчитаны на такое продолжительное ускорение, поэтому сила тяжести в пилотском ложементе значительно превышала принятый стандарт.

Восприятие перегрузок в режиме сопряжения было очень своеобразным: Дин чувствовал, будто бы изо всех сил продирается сквозь упругое сопротивление водной среды. Словно вакуум вдруг стал плотным.

Он огляделся. Первым в боевом порядке шёл Ал. Система сопряжения рисовала его в форменном комбинезоне, но даже сквозь одежду было видно, как напряжено его тело. Рядом с ним со зверским выражением на красивом лице продиралась сквозь пространство Агрина. Впрочем, конечно, это было допущением системы его истребителя, стремившейся сделать максимально достоверную картинку. Связь до явного обнаружения группы противником была недоступна.

Постоянное напряжение выматывало.

Первые несколько часов Дин держался довольно бодро. Как ни странно, помогало пространство вокруг. Чувство исполнившейся мечты было очень острым. Ведь совсем недавно пределом его желаний была присяга после успешного прохождения вступительных экзаменов в Академию. Вся его жизнь на протяжении всех школьных лет была подчинена этой цели. О том, что будет дальше он просто не думал.

Когда-то ему даже казалось, что, если в момент присяги вдруг случится какой-то катаклизм и он погибнет на месте – то умрёт он совершенно счастливым.

И вот, момент зачисления в кадеты вдруг оказался в прошлом. А реальная война оказалась куда ближе, чем мог предположить…

Под перегрузками тело усиленно расходовало калории. Он знал это, в теории. Но есть совсем не хотелось, как и пить. Зная опасность отказа от еды при длительных перегрузках, Дин заставил себя выпить несколько глотков противного питательного коктейля, который свинцовым дождём обрушился на дно желудка. Неприятно, но по-другому нельзя: иначе к выполнению боевой задачи он бы подошёл совершенно обессиленным.