Звездный шлюз
Шрифт:
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
В Страсбурге произошло вот что. Истребитель «Мираж» взлетел с авиабазы по соседству, пролетел над Страсбургом и сбросил точно в центр бассейна небольшую фугасную бомбу с лазерным наведением. Бомба, к счастью, была чисто фугасная, без осколочного наполнения, иначе всех, кто собрался вокруг бассейна, положило бы на месте. А так два человека осталось в живых — я и один из молодых нанотехнологов. Точнее, остались в живых не люди, а личности — тела погибли
Все это рассказал Кожухов, связавшийся со мной по Сети через минуту после того, как я снова оказался в теле юного московского оболтуса.
Тело била нервная дрожь. До меня только сейчас дошло, что я чудом избежал гибели. Самое противное, что Вудсток не соврал — он действительно перестал обо мне заботиться. На этот раз я избежал смерти благодаря не Вудстоку, а исключительно богу, если он, конечно, существует на самом деле.
— И что теперь? — спросил я. — Кто будет вместо Габова?
— Точно не знаю, — ответил Кожухов. — Либо директор ФСБ лично, либо кто-то из его заместителей или советников. Но если бы у нас были выборы, я бы проголосовал за Сару Остермайер.
— А это еще кто такая?
— Бабулька одна из «Моссада». Очень толковая женщина и с характером. Ребята ее очень уважают.
— Так в чем проблема? Скажи ей, чтобы приступала к работе, и все.
— Она уже приступила к работе. Только, боюсь, ненадолго, — Андрей вздохнул.
— Почему это ненадолго? — возмутился я. — Кто ее сместит? Директор? Или президент?
— Одно из двух. Ни директор, ни президент не потерпят, чтобы целое управление ФСБ возглавляла старая еврейка.
— Они что, антисемиты?
— Типун тебе на язык! — воскликнул Кожухов. — Но все равно, полковник «Моссада» во главе управления ФСБ…
— С каких это пор комитет защиты порядка на Земле стал управлением ФСБ? — резко спросил я. — Не знаю, кто это придумал, но это решение редкостно глупое. У нас под крылом сотня ЦРУшников и моссадовцев…
— ЦРУшников уже нет, — уточнил Габов. — Они все в США, пытаются бороться с чумой.
— Все равно. Сколько у нас моссадовцев? Сто человек? Двести?
— Около ста сорока. И еще англичан человек пятьдесят.
— Вот видишь! Мы уже давно не ФСБ, мы — комитет защиты порядка планеты Земля. Президент и директор могут думать все, что им заблагорассудится, но против объективной реальности не попрешь.
— Но это же… мятеж какой-то… — пробормотал Кожухов.
— Это не мятеж, — заявил я. — Это восстановление порядка. Свяжись с ребятами, объясни им, что происходит, уверен, тебя поддержат почти все.
— В том, то и дело, что почти, — вздохнул Кожухов. — Снова начнется разброд и шатание.
— Не начнется, — сказал я. — Знаешь, что мне сказал Габов неделю назад? Он сказал, что иногда приходит время, когда надо озвереть. И тогда зверство должно быть запредельным, потому что только запредельное
— В пыль.
— Документация какая-нибудь сохранилась?
— Никакой.
— Плохо. Кто-нибудь из наших сможет отстроить его заново?
— Никто, — вздохнул Кожухов. — Вначале мы думали, что на земном технологическом уровне это нереализуемо, а потом, когда яхры подарили нам почти готовый нанозавод, никто даже не подумал, что стоит подстраховаться. Все были уверены, что Вудсток будет открыт вечно. Это была моя ошибка.
— Сейчас уже не важно, чья это ошибка, — сказал я. — Ничего фатального не случилось, я знаю, как построить нанозавод. Но у меня сейчас есть более важное дело. Надо разобраться, кто сбросил бомбу.
— С этим разберется Драконтрест, — сказал Кожухов. — Ты лучше займись восстановлением нанозавода. И не в Страсбурге, а в Москве. После апрельских событий ПВО вокруг Москвы такая, что ни один самолет не взлетит, а если взлетит — собьют в момент.
Я заколебался.
— Ты уверен, что Драконтрест справится? — спросил я.
— Он прошел базовый курс боевых искусств на Вудстоке, а до того десять лет работал опером в Питере. В деле Туровского руководил операцией, а там пострелять пришлось ого-го. Три раза в Чечне был.
— Хорошо, — сказал я. — Тогда я приступаю. Только мне нужен консультант, а еще лучше — несколько. Нужно найти в окрестностях Москвы подходящее производство…
— Подходящее производство я тебе сразу подскажу. НИИ экспериментальной биологии в Оболенске, под Серпуховом. Он, правда, простаивает много лет, но оборудование сохранилось. Оно слишком специфическое, чтобы продать налево.
— Хорошо, — сказал я. — Собирай людей и охрану обязательно обеспечь. Детекторы пришельцев на каждом углу…
— Не учи ученого, — оборвал меня Кожухов. — Нормальные люди два раза на одни и те же грабли не наступают.
— Это точно, — согласился я. — Второй раз они наступают на другие грабли.
Кожухов тяжело вздохнул и сказал:
— Это судьба человечества — наступать на грабли.
— Философ, — сказал я и улыбнулся.
Но ничего радостного в моей улыбке не было.
Работа началась четырнадцатого июня. Началась они с того, что я набросал план дальнейших действий и понял, что нанозавод будет построен не раньше середины сентября, а скорее всего, еще позже. Это если считать, что сохранившаяся резервная копия яхрского программного обеспечения соответствует работоспособной версии, а если нет… Даже думать не хочется. Очень плохо.