Звездный шлюз
Шрифт:
— Вы на что это намекаете? — не поняла я.
— Ни на что, — сказал Габов. — Каждый понимает вещи в меру своей испорченности. А может, и не стоит тебе новое тело подбирать. Десятого июня нанозавод будет запущен, тринадцатого — изготовит первую собственную копию и ты начнешь с ней работать. Начинать программировать компьютер ты можешь уже сейчас.
— Чтобы компьютер запрограммировать, сначала надо его построить, — заметила я.
— А чтобы его построить, надо сначала запрограммировать нанозавод. Ты можешь приступать. Наши шестилапые друзья любезно предоставили входной интерфейс для нанозавода, это обычная персоналка со специальной программой, она может работать и без нанозавода, в режиме
— А в чем проблема? — не поняла я. — В этих телах французский язык лежит в памяти тела. Между прочим, мы сейчас разговариваем по-французски.
— Да ну! — изумился Габов. — А ведь и вправду по-французски. Ну да ладно. Так ты тело менять будешь?
— А какое сегодня число? — спросила я.
— Пятое июня.
Я задумалась.
— На восемь дней… Наверное, стоит. Тем более, личность Андрея чаще бывает доминирующей… Хорошо, поменяю.
— Это тело пригодится тебе не восемь дней, а гораздо дольше, — уточнил Габов. — Планетарный узел будет развернут здесь.
— Почему? — удивился я.
Стоило мне произнести вслух, что личность Андрея является доминирующей, как я снова стал думать о себе в мужском роде.
— Потому что у нас нет времени переводить труды яхрских программистов с французского языка на русский, — сказал Габов. — Эта работа уже ведется, но закончится она гораздо позже, чем мы развернем узел. Потом мы переместим главную управляющую консоль в Россию… а может, и не переместим, сейчас уже неважно, в какой стране он находится. После инопланетян смотришь на французов или, там, арабов — прямо как родные. Даже странно вспоминать, как серьезно раньше относились к этим вещам. Догоним и перегоним, удвоим ВВП, однополярный мир, многополярный…
— А как поживает бывший полюс мира? — спросил я. — Чуму еще не остановили?
— Пока нет, — покачал головой Габов. — Американцы отказались принимать нашу биоблокаду. Я на совете безопасности битый час распинался, уговаривал отправить эту хрень в Штаты как гуманитарную помощь, в конце концов уговорил и вот на тебе. Нет сертификата, говорят. Применять можно только после государственных испытаний, а испытания проводить нельзя, потому что их главная контора по инфекционным болезням накрылась в первый же день. Яхры не дураки, они бациллу сначала запустили в Атланту, а уже потом в другие крупные города… Кое-что мы передали через ЦРУшников, но это капля в море. У пиндосов бюрократия такая, что нам и не снилась. Она, правда, не бандитская, как у нас, но от этого не легче, особенно в критических ситуациях.
— Жалко их, — сказал я. — Они не виноваты, что такие тупые.
— А никто и не говорит, что они виноваты. Виноватых наказывают, а чума — не наказание, а фактор эволюции. И назидание другим.
— А сетевые путешественники как? — спросил я. — Наверное, достали уже?
— С пришельцами как раз все нормально, — сказал Габов. — Наши доморощенные экстремалы достают гораздо сильнее. Пришельца, особенно из чужого сектора, на улице видно за километр, а наше хулиганье без детектора не засечешь. Но ситуация уже входит в норму. В Москве и Питере в метро над каждым эскалатором установили по детектору — как пришелец объявляется, менты его сразу берут под белые ручки. А на прошлой неделе наши умельцы новую модель запустили в производство, она не только пришельцев определяет, но и показывает, откуда он прибыл — действительно из другого мира или он по Земле через Сеть путешествует. Если товарищ — настоящий пришелец, его профилактируют
— Слишком жестоко, — возразила я (когда речь заходит о насилии, личность Даши обычно выходит на передний план). — Люди, чьи тела занимают хулиганы — они-то чем виноваты?
— Тем, что оказались в неудачном месте в неудачное время, — жестко сказал Габов. — Мы не виноватых наказываем, а бардак в стране ликвидируем. Да что я говорю, не в стране, а во всем мире.
— Тогда уж во всем секторе, — улыбнулся я (личность Даши снова ушла на второй план).
— А у них-то какие проблемы? — удивился Габов.
— Ну как же! Броун.
— А что, это уже серьезная проблема?
— Не знаю, я их новости давно не смотрел. На Земле броуновцы еще не появлялись?
— Не появлялись. И вряд ли в ближайшее время появятся.
— Почему? — удивился я.
Габов улыбнулся.
— Наше сетевое хулиганье еще не привыкло к Сети, — сказал он. — Для бытовых нужд они предпочитают пользоваться интернетом. А в интернете мы с нашими друзьями из «Моссада» такой сорм раскрутили по всей планете…
Произнеся эти слова, Габов растянул рот до ушей и блаженно зажмурился. Тонкие усики-мерзавчики на лице Пьера Божоле делали Габова похожим на довольного жизнью сытого кота.
— Что раскрутили? — переспросил я.
— Сорм, — повторил Габов. — Это сокращение, не помню уже, как оно расшифровывается. Как раз то, чем либерасты народ пугают уже лет пять. Спецслужбы контролируют весь трафик, свобода слова под угрозой…
— А что, разве не так? — спросил я, состроив невинную физиономию.
Габов нахмурился.
— Не строй из себя идиота, — сказал он. — То, что ты теперь блондинка, еще не повод надо мной издеваться. Ты и сам прекрасно знаешь, какой это геморрой — все контролировать.
— Сам — не знаю, — уточнил я. — Лично я никогда этими делами не занимался. Но от друзей наслышан. А что, теперь проще стало?
— Еще бы. Раньше агента завербовать — бодяга на месяц, если не больше. Столько бумажек исписать… И на каждый рубль, на агента истраченный, надо писать справку с обоснованием. А если агент, не дай бог, в депутаты избрался, не обязательно в госдуму, пусть хоть в мухосранский сельсовет, сотрудничество нужно немедленно прервать ибо незаконно. Законники, блин…
— А теперь как? Законы отменили?
Габов махнул рукой.
— Никто ничего не отменял, — сказал он. — Просто когда жареный петух всю задницу исклевал и к очку подбирается, на законы никто не смотрит. Да и технически вербовать агентов стало проще. Забрался в тело нехорошего человека, написал его рукой чистосердечное признание, да и отнес на Лубянку в приемную. Там сейчас целый этаж выделили под чистосердечников. Заходит товарищ под контролем, садится в удобное кресло, напротив опер сидит. С товарища снимают контроль, опер говорит: «Почитайте, ознакомьтесь». Товарищ читает, бледнеет, зеленеет, а опер улыбается и говорит: «Ну что, Иван Петрович, будем расписку о сотрудничестве писать или в тюрьму изволите?» А бывает и по-другому, если время поджимает. Вселяешься в тело любовницы олигарха, хрясть его по башке бутылкой «хеннеси», «ролекс» в задницу запихиваешь, а когда он очухается, говоришь: «Если не сделаешь то-то и то-то, первый встречный тебя вообще убьет на хрен». Замечательно работает.