Звездный волк. Истории отдела А
Шрифт:
– Антонина! Пропуск забери.
– Антония, – поправляю лысого парня в чёрной форме и хмыкаю, заметив, как он опасливо отодвигается, чтоб снова не отдавила ему ноги.
– Послезавтра, – торжественно возвещает Милка, – идём на концерт!
А мне не весело.
– Куда? – обречённо интересуюсь.
– Сюрприз. Скажу при встрече. Но чтоб была во всеоружии! И никаких отговорок!… Что вздыхаешь? Тонь, ну, что мы теряем? Развлечёмся. Ты какая-то странная сегодня!
– Не, всё нормально, – не хочу лишних расспросов. Да и повод-то?!.. – Хорошо.
– В семь, – Милка довольно потёрла ладони. – Мужики, держитесь! Две львицы идут на охоту!
Одна из «львиц» посмотрела на своё отражение в стеклянной двери и только покачала головой.
И на следующий день я напрасно прождала десять минут на привычном месте. ОН снова не приехал.
А потом наступила суббота – день нашего с подругой выхода в свет, и я занялась приведением себя в «боевой вид».
В салоне красоты распрямили мои кудри, превратив их в шелковистые чуть волнистые пряди, немного постригли, слегка осветлили, – всего понемножку. За каких-то три часа…
Красное трикотажное платье и янтарное ожерелье завершили моё преображение. Я скептически осмотрела незнакомую девицу в зеркале. Оно, конечно, увешивать себя побрякушками – знак примитивного культа, но… пусть будет.
Вот только Милка не сказала, где именно состоится представление? Хороша ж я буду на стадионе в модельных туфлях и платье с декольте. Ладно, впрочем. Гулять, так гулять! Пусть и на стадионе.
Подруга уже ждала меня в условленном месте. Но была при этом не одна. Возле блескучей, сияющей, яркой Милки топтался длинный, такой же худой, как она, невыразительный парень.
– Шикарно выглядишь! – Милка чмокнула меня в щёку и аккуратно платочком стёрла помадный след. Потом взяла меня под руку. – Пройдёмся? Тут недалеко. Подышим хоть.
Не дышать ей хотелось, а чтоб мужская часть населения, заполняющая улицу, замертво попадала, сражённая её ослепительным видом. Ну да чем плохо?
– Пойдём… А это кто? – спросила про долговязого парня, с обалдевшим видом не спускавшего с меня глаз.
– Не обращай внимания, – отмахнулась Милка. – Это Дрошнев из следственного отдела.
– Я думала, мы вдвоём…
– Конечно, вдвоём!
– Но…
– Придётся терпеть, – неохотно созналась подруга. – Это он билеты купил. Но он нам не помешает.
И мы пошли. Не спеша. Вдыхая почти осенний воздух с запахом тёплого мёда. Или это Милкины духи?
– А меня Сергей зовут, – парень из следственного пристроился с моей стороны к нашей шеренге. – А вас?
– Тонна, – хмыкнула я.
– А знаете, что у Сергеев рождаются исключительно талантливые и, не побоюсь высоких слов – гениальные дети. Тургенев, к примеру. Сергеевич! Пушкин тоже.
– Рада за вас, – буркнула в ответ. – Вернее, за ваших будущих детей.
– Или вот Чехов…
– Чехов – Павлович, – вмешалась Милка. – Дрошнев, держись позади. Мы ж договаривались.
Парень послушно приотстал, а Милка покачала головой.
– На родителях гениев природа отдыхает!
А мне его жалко стало. Немножко.
Наконец, мы пришли. Не на стадион к счастью, но в недавно отстроенный Дом Культуры – роскошное здание современнейшей архитектуры. Стеклянные галереи, зимний сад с фонтанчиком, кожаные диваны в фойе, – красота! Приятно, когда на культуру не жалеют денег. Хотя бы зримо.
Милка словно невзначай оглядела толпу, томящуюся перед закрытыми дверями.
– Встретимся в зале, ладно? – шепнула заговорщически.
– Конечно, – кивнула я. – Веселись.
И Милка отправилась веселиться. Жертвой её оказался скучающий у окна в одиночестве высокий брюнет. Она проплыла мимо него, не обращая внимания, но тончайший шарфик с её плеча неожиданно соскользнул прямо на рукав мужчины.
– Девушка, вы потеряли..!
Милка так искренне удивилась, что я на секунду поверила в волшебный случай, помогающий знакомиться двум людям.
– Может, мороженого? – предложил Сергей.
– Нет, спасибо.
– Не любите? Или…
– Или. Лишние калории и всё такое.
– Тонечка… Можно я буду вас Тонечкой называть? Так вот, поверьте, вам вовсе ни к чему жаловаться на фигуру и отказывать себе в удовольствиях вроде мороженого. Вы такая…
– Какая? – поскучнела я.
– Очень-очень женственная.
– А я думала, вам Мила больше нравится. Билеты покупаете для неё.
– Людмилочка – да, она… хорошая, но колючая уж больно.
Я глянула в сторону подруги. Загадочная улыбка, в глазах понимание и участие. Само обаяние! И брюнет, похоже, разделяет моё мнение и что-то увлечённо рассказывает, рассказывает!
– А вы, – продолжал тем временем Дрошнев, – от вас таким уютом веет, таким теплом!..
Договорить он не успел, потому что двери, наконец, приглашающее распахнулись, и толпа любителей искусства потекла рассаживаться в зал.
Сказать, что была просто музыка, ничего не сказать. Это была МУЗЫКА.
К меломанам себя не отношу, глубокими познаниями в теории воплощения мыслей и чувств композиторов не обладаю. Песни и инструментальные произведения всегда оцениваю с позиции «нравится-не-нравится». Должна быть хорошая мелодия, а не «дрын-дрын» в три аккорда, профессиональный вокал. Собственно, и всё. Неважно при этом, к какому стилю и что относится. Симфония, рок, «металл», – главное, чтоб талантливо. Но никогда, ни разу в жизни я не слышала музыки, вызывающей столько эмоций и зрительных образов! Перед внутренним взором возникали сложнейшие цветовые композиции. Ни одно из голографических световых шоу, столь популярных ещё недавно, не могло бы соперничать в красоте и разнообразии картин, рождающихся в глубинах сознания! То было не просто хаотичное мелькание красок, а структуры, имеющие не только форму, но объём, скорость, протяжённость во времени! Всё это жило, перетекало одно в другое, гасло, вспыхивало вновь. Высокие звуки уносились в ослепительно голубую, а потом фиолетовую часть спектра, низкие – в бархатно-красную, меркли в чёрно-зелёном.