Звездочка
Шрифт:
Ронья соответственно выделялась среди остальных. Самая старшая в группе — ей было девятнадцать, — она выглядела так, будто играет в футбольной команде. Худая, с прямыми светлыми волосами, одета в ветровку, на ногах кеды. Версия Терез, только более спортивная и подогнанная под общие стандарты. Ронья была не такой красивой, как Терез, но корону Люсии заполучила бы без проблем. Так вот, значит, кто ел стекло.
Их всех что-то объединяло, но только Тереза смогла уловить, что именно: запах. Все девочки пахли одинаково. Лишь немногие из них пользовались духами,
Он неизменно сопровождал Терезу на протяжении многих лет, поэтому ей не составило труда сразу его опознать. Сидя в одном автобусе с этими девочками, она бы смогла безошибочно узнать их по этому запаху — чуть горьковатому, чуть сладковатому, с примесью чего-то легковоспламеняющегося. Кокакола, смешанная с бензином.
Однако, когда девочки собрались в кружок и начали делиться самым сокровенным, страх постепенно отступил, а вместе с ним ушел и запах, он больше не сочился сквозь поры.
Обрывки их фраз переплетались, образуя единую мелодию:
«И тут у меня внутри все оборвалось… У мамы новый друг, и он так странно на меня смотрит… Они сказали, что возьмут меня к себе, только если я им заплачу… Он ворвался в дом посреди ночи с ножом в руках… Я пытаюсь изо всех сил… Он так тряс братишку, что у того повредились мозги… Я все время в наушниках, чтобы не слышать этого… Я иду, но мне кажется, кто-то другой идет, а не я… Что я — пустое место, что у меня нет ни шанса… Залезла под кровать, чтобы спрятаться, так глупо… Что я слушаю, как одеваюсь, как выгляжу — абсолютно все… Когда я слышу этот звук, сразу понимаю… Будто меня там вообще нет… Маленькие уколы… Взять и уйти… Только у меня так…»
Тереза обернулась в сторону загона, и в тот же момент волк снова занял свой пост на камне. Он улегся, подвернув под себя лапы и навострив уши, и устремил взгляд на группу девочек, будто следил за ними. Тереза повернулась к остальным и указала им на волка:
— Вон там, видите? Волк смотрит на нас, хочет знать, кто мы. А кто мы с вами?
Голоса смолкли, и все девочки уставились на серого зверя, невозмутимо наблюдавшего за ними. Судя по величине животного, Тереза решила, что это все-таки волчица, а не волк.
— Ведь мы с вами что-то из себя представляем, верно? — продолжила Тереза. — Когда собираемся вместе. Только пока еще не знаем, что именно. Согласны?
Терез, которая все это время сидела, не вмешиваясь в разговоры девочек, и что-то бормотала себе под нос, повысила голос, и слова полились из ее рта, будто песня. Ее взгляд был устремлен внутрь себя, а руки порхали, словно она читала какое-то заклинание. Остальные мгновенно подхватили ритм и начали раскачиваться в такт ее словам.
— Все, кто испуган, должны перестать бояться. Никто из вас ни в чем не виноват. Никто не должен оставаться один. Им нас не заполучить. Не понимаю. Но мы сейчас сильные. Мы. Я — маленькая. Мы — не маленькие. Мы вместе — красный дым. Поэтому они хотят до нас добраться. Но мы не позволим им.
Когда
Достав из кармана рюкзака ножницы, Тереза взяла волчью шкуру и отрезала от нее полоску, которую вручила Линн. Прошептав: «Спасибо», та потерла мехом щеку. Тереза продолжала резать, пока не убедилась, что у каждой девочки есть по частичке шкуры. Некоторые сразу убрали лоскутки в карман, а другие держали их в руках, рассеянно поглаживая мех, будто у них на ладони чье-то маленькое тельце.
— Отныне мы с вами — стая, — провозгласила Тереза. — Если обидели кого-то из вас, значит обидели всю стаю.
Кивая, девочки снова погладили их общую кожу. Вдруг Ронья громко расхохоталась. Согнувшись пополам от смеха, она качалась взад-вперед и махала в воздухе меховым лоскутом. Взглянув на нее, вслушавшись в ее смех, Тереза поняла: нечто похожее она видела в психиатрическом отделении. Ронья — это сложная аббревиатура, за которой кроется диагноз. У нее явно имеется психическое расстройство, только Тереза не может вспомнить, как оно называется.
Придя в себя, Ронья расцеловала кусочек шкуры, а потом завязала у себя на предплечье, помогая себе зубами.
— Ты сказала, мы представляем из себя что-то, только пока сами не знаем что, — обратилась Ронья к Терезе. — Так я скажу тебе, кто мы. Мы — кучка неудачниц, которые сходят с ума по вашим песням. А еще мы опасны. Очень опасны.
Последующие недели девочки искали направление. Кроме песен Терез и Терезы, девочек почти ничего не объединяло. Никаких общих увлечений или занятий, лишь ощущение, что им необходимо быть вместе. В остальном это была стая, бродящая без цели.
Каждая из них хотела быть поближе к Терез. Они одновременно опасались ее и почитали, как посланницу небес. Они жадно ловили любое ее слово, впитывали в себя ее голос, если она вдруг начинала петь, были счастливы дышать одним воздухом с ней.
Между собой девочки тоже сплотились. Теперь Тереза все реже чувствовала тот самый запах. Дни напролет страх был их верным спутником, но он отступал, когда девочки собирались вместе.
Воскресные встречи стали для Терезы ее настоящей жизнью, а девочки — ее настоящей семьей. Все остальные дни недели она просто существовала, дожидаясь воскресенья, которое сможет провести со своими.
И все-таки чего-то им не хватало. Ронья твердила, что их встречи — те же групповые психотерапевтические сеансы. Никакая они не стая. Да, пусть у всех есть кусочек шкуры, а некоторые даже пришили его себе на одежду, но куда их стая движется, какие действия собирается предпринять?
На третьей встрече Линн наконец решилась заговорить и рассказала, что иногда притворяется мертвой. Она лишь вскользь упомянула эту деталь, но ее слова получили большой отклик. Оказалось, каждая из девочек тоже играет в такую игру. Вот и нашелся общий знаменатель.