Звезды без пощады
Шрифт:
— Точно, продырявить стенку! — взвизгнула от восторга Миронова. — Destroy! Fire! My sweet guy!
Сергей подумал, что ментовская идея в корне неплоха. Вот только реализация… Ну точно сопляк, стащивший батькино ружьишко, красуется перед пацанами и пуляет во все, что на глазу: консервную банку, в фанеру, в колеса соседского автомобиля. Любопытно же: пробьет — не пробьет? Был у него, Лугина, такой шебутной одноклассник, так тот, пока отец в командировке, а мать на дежурстве, повадился в собачью будку стрелять. Бац, бац! Псина, забилась поглубже, скулит от страха. А дурачок с папиным ружьем, знай, с азартом лупит с двенадцатого калибра. И все хорошо шло, пока патроны
И старик Томский прав: могли торчать по краю стенки какие-нибудь кнопки, рычажки, прочие элементы управления, если здесь действительно люк. Только теперь, если они имелись, осталось от них не больше, чем от прошлогоднего снега. Все Кирюха поплавил, спалил, снес промыслом могучего разума. В стене исходила клубами едкого дыма двухметровая дырень, и конца пенолитовой толще не было видно. Закашлявшись вслед за белобрысым Верочка с Серафимцевым поспешили уйти по коридору дальше. За ними Максим Ляхов, и даже Тарас не выдержал, закрыв лицо свитером, чертыхаясь, отбежал подальше.
— Разумнее было, нам подождать у начала туннеля, — заметила Красина, уводя Сергея из задымленного до тошноты прохода. — Если кафравцы сейчас появятся — перебьют всех. Так бы хоть кто-то успел смыться узким ходом.
— Тактически верно мыслишь, — улыбнулся мичман и подтолкнул ее дальше, мимо щебетавшей с Серафимцевым и Ляховым Веры. Дошли они почти до горловины туннеля и там остановились, как бы одновременно и на атасе, и готовые шмыгнуть в узкий для кафров ход.
Ирина достала из кармана полупустую пачку Winston, свою страшноватую зажигалку-гробик. Щелкнула крышечкой, закурила.
— Мало мент здесь начадил, так еще ты решила добавить копоти, — усмехнулся Лугин, сортируя патроны под обрез. С картечью клал в левый карман, с пулями в правый.
— Нервничаю, — коротко пояснила она. — Будто не наяву мы, а в Кошмаре на улице Вязов. Вот тебе добренький милиционер огнем стену прожигает; где-то там трупы в красном свете и лужах крови; полуживые в целлофане на полках как в морге. Глядишь, сейчас какое-нибудь чудовище из-за угла с бензопилой или длинными лезвиями вместо ногтей. В общем, полный абзац. Ты хоть еще нормальный, за тебя можно зацепиться, иначе бы я давно сошла с ума.
— Да? — мичман убрал обрез за ремень. — Ну, зацепись, пока здесь особняком, — он обнял ее свободной рукой и притянул к себе, глядя на порозовевшее лицо и глаза, убежавшие сразу в сторону словно рисунок багровых прожилок на пенолите был приятнее его физиономии.
— Не начинай, а? — так и не донеся до рта сигарету, простонала Красина и тише добавила: — Оборотень еще…
— Эт с какой стати? Был с рождения Лугиным, им и остался, — он наклонил голову и прислонился к ее лбу своим. — Хорошая ты девка, Ириша… Поцелуй меня, если хочешь, чтобы выбрались.
— Извините, месье, не уловлю связи? — она прикрыла один глаз и подняла выше сигарету, чтобы не прожечь его бушлат.
— Да без нее, без связи. Приятно мне было бы. Хочу почувствовать, что мы здесь живем, а не существуем до какой-нибудь роковой минуты. И что нас еще не покинули человеческие ощущения. Или тебе так уж нужна какая-то связь?
Ирина приподнялась на носочках и поцеловала его в край губ, все еще распухших после побоев дружинниками. Только после такого неважного
— Нет, ты не оборотень, ты — вампир, — прошептала она, пытаясь освободиться. — С Хитровой-то как? Она вроде для тебя тоже неплохая девка?
— Светка?
— Ага, она самая, — Красина с ехидством скривилась.
— Да, она неплохая. Даже отличная. Только очень шустрая.
— Так вот, я не хочу наступать шустрой Светке на больной палец. Вы с ней как бы ближе, после того как в биотроны сходили и ворковали обнявшись. Прямо голубки! Пусти меня, — Ирина попыталась развести его руки.
— Насчет ближе, Ир, не надо. Я хоть и шучу, но к тебе я серьезно. И мы же не монетку кидаем, чтобы выбирать «орел — решка», — Лугин прислушался к голосу Мякушева. Отсюда трудно разобрать, что там нес милиционер.
По проходу снова повалил дым. Гуще, чернее, чем шел недавно. И как эта ментовская рожа еще не задохнулась там?
— Вот я думаю, если найдем проход в Нововладимирск, то что будем делать? — Ирина, наконец, освободившись от него, отступила ближе к туннелю и присела на пенолитовый выступ. — Сразу к Перцу с Гудвесом? Ведь Светка у них. И что мы скажем? Тебя, может, сразу определят к этим штрафникам, и будем жить как рабы под администраторами. Исполнять их прихоти и трястись, как бы не попасть в немилость. А Светку увести от них тоже по моим соображениям не получатся. Там еще Лена Чудова, Владимир Ефимович, Игорь… И куда?! Куда нам податься? Просто замкнутый круг.
Лугин не стал говорить ей, что Гудвес положил на Хитрову глаз и это глаз очень хреновый. Зачем Ирише знать их разговор в форте? Легче ей от этого точно не станет. Впрочем, Красина не дурочка, сама обо всем догадывалась. Как быть, если удастся попасть в Нововладимирск, Сергей тоже не представлял, хотя давно мучился мыслью о предстоящем возвращении. Будто им оставалось сделать один шаг, и вот уже под ногами «проспект Ленина» во всей красе с пестрыми палатками и кривыми ширмами, за ней карьер и площадь с Серебряным столбом, будь она трижды проклята. Думал он о Нововладимирске потому, что не имелось другой альтернативы. Ведь действительно: или пещерный город с его бандитскими законами, или верная смерть от жажды-голодухи, может от оружия кафров. Вот о последнем рассуждать совсем не хотелось, поэтому сознание так старательно цеплялось хоть за какую-то спасительную соломинку, и принимало ее возможное существование, как свершившиеся факт. Этакая шиза конченого оптимиста.
— Серж, ты чего, на обиде? — Красина затушила окурок и положила на язык мятную подушечку «Орбит». — Мрачный какой. Ну, иди, пожалею. Поцелую, если так хочешь. Нет, меня правда Светка очень беспокоит. Голова пухнет: что там, как с ней? И страх есть еще. Вдруг она не в Нововладимирске, а забрали ее «жуки», только отвезли не туда, куда нас, а в другое место. Пока до Нововладимирска не доберемся, не увижу ее живой-здоровой, будут преследовать эти мысли.
— Мы что-нибудь придумаем, Ириш, — он присел напортив нее на корточки, поглядывая на Миронову, все щебетавшую с военным и Володей. Бесполезный обрез упирался углом в живот, патроны только зря тянули карманы. По штанинам полз промозглый, чужой холод, хотелось жрать, еще больше пить. Это ему, привычному к подобным неприятностям, мичману северного флота. А Ирка — молодец, держится без всякого нытья. Есть в ней какой-то огонек. Не такой ослепительный, как в Хитровой, а наоборот скромный и тусклый, но в то же время неугасимый, и тепло такое трогательное, что можно согреться в любую стужу.