Звезды и стрелы
Шрифт:
— Освободи им руки, Мишель, — капитан пнул Шеймуса ногой в бок. — Только этого пройдоху не трогай. Не гляди, что на вид он такой рохля, глазом не успеешь моргнуть, как уже будешь ловить его между Мемфисом и Бостоном!
Пальцев рук я уже несколько часов не чувствовал. Как только нож адъютанта перерезал ремни, стягивающие мои запястья, кровь хлынула в онемевшие конечности, заставив взвыть от резкой боли.
Капитан засмеялся. Он вытащил из-за пояса нож и, приподняв Сета Кипмана за воротник куртки, освободил ему
— Ну как, дружище, подумал о моем предложении? — Брэдли кивнул на меня с товарищами. — Неужели твоя жизнь стоит жизни этих оборванцев?
Траппер, тем временем, закусив губу растирал посиневшие предплечья.
— Да нет, — сказал он. — Просто мне сразу не понравилась твоя харя, господин хороший…
От капитана разило спиртным на десять футов, однако он не выглядел пьяным. В лагере техасцев стояла полная тишина, костров они не разводили, а на окрестных холмах чернели фигурки дозорных.
— Ты бы меньше слушал россказни этого жирдяя, — Брэдли кивнул на Шеймуса, который лежал на земле, повернувшись к нам спиной. — На самом деле я хороший парень, стоит только узнать меня получше!
Тихонько булькнув, на землю опустилась бутыль с самогоном.
— Вот, я подумал, что выпивка скрасит вашу последнюю ночь на этой грешной земле, — капитан осклабился. — Завтра вы уже вовсю будете махать крылышками, и бренчать на арфах!
Капитан махнул рукой на прощанье.
— Не надо меня благодарить!
Как только фигуры техасцев скрылись в сгущающихся сумерках, я склонился над путами Шеймуса, и вонзил зубы в кожаные ремни. Толстяк громко застонал. Вздувшиеся пальцы, на его пухлых руках, напоминали теперь почерневшие скрюченные сосиски.
Кипман, не теряя времени даром, деловито выдернул из горлышка бутылки пробку и подозрительно принюхался.
— Ежели нас решили травануть, — его усищи задорно встопорщились. — То тут даже яд не нужен! От этого мексиканского пойла даже паралитик пустится в пляс!
— «Эликсир вечной бодрости», — кивнул мистер Конноли. — Жаль, что на меня спиртное больше не действует, я бы к вам с радостью присоединился!
Сделав большой глоток, Кипман замер, прислушиваясь к ощущениям. Из глаз траппера брызнули слезы, а острый кадык на жилистой шее запрыгал вверх-вниз.
— Осторожно, Джонни, эта дрянь взрывается в желудке как нитроглицерин!
Траппер дохнул на меня ядовитым перегаром и громко икнул. — Похмелье у нас завтра будет такое, что виселица покажется даром небес!
Задержав дыхание я глотнул огненной отравы, и громко закашлялся, давясь хлынувшей изо рта слюной. Мой желудок словно пронзило раскаленным штыком, в ушах зашумело, а весь мир закачался и задрожал, рассекая черное небо серебристыми росчерками звезд.
— Не пил бы ты натощак, — проворчал Шеймус, когда я протянул ему выпивку. — Слей мне лучше на руки…
Я наклонил бутыль и осторожно плеснул на почерневшие распухшие пальцы ирландца. Скрипя зубами и громко пыхтя, толстяк принялся растирать онемевшие запястья.
— Вы меня простите, парни, — его голос дрогнул. — Если бы не я, Брэдли бы вас не тронул…
Траппер только презрительно фыркнул в ответ.
— Хорош трепаться, передайте-ка мне лучше кукурузный сок!
Как Кипман и предсказывал, проснулся я с жуткой головной болью. Осколки разбитой бутыли валялись на земле, а сам траппер громко храпел, выводя носом замысловатые рулады.
— Джонни, — тихонько позвал меня мистер Конноли. — Ты только туда погляди! Ну и пройдоха же наш Шеймус!
С трудом повернув гудящую как пчелиный рой голову, я тупо уставился на лежащий на земле конец цепи, с расстегнутыми ножными кандалами.
— Удрал-таки, мерзавец! — мистер Конноли довольно заулыбался. — Я знал, что этого мерзавца ни один замок не удержит!
Капитан Брэдли почему-то совсем не обрадовался, узнав о пропаже. Дело закончилось тем, что нерадивые часовые с разбитыми носами отправились к ручью чистить кастрюли, а нам на руки нацепили стальные наручники.
— Капитан, беглый шпион забрал с собой аппалузу индейца, трех вьючных лошадей, ящик с виски и два ящика с магазинами для пулемета «Гатлинга», — адъютант, стоящий на вытяжку перед разъяренным капитаном был больше похож на провинившегося мальчишку, чем на бравого техасского рейнджера. — И еще…
— Это еще не все? — Брэдли с деланным удивлением вскинул брови. — Ну надо же!
— Он срезал со всех седел стремена, и подрезал подпруги, — казалось, что адъютант вот-вот расплачется.
Поглядев на своих растерянных солдат, капитан неожиданно расхохотался.
— Ай да толстяк! Ай да мерзавец! — Брэдли вытер тыльной стороной ладони выступившие из глаз слезы, и кивнул адъютанту. — Пусть немедленно начинают починку. Выступаем сразу же, как только закончите!
Солдаты подняли нас на ноги и погнали к фургону с припасами, стоящему у подножья холма. Когда мы проходили мимо стопок седел, сложенных аккуратными рядами, вокруг которых суетились мрачные техасцы, Кипман ткнул меня локтем в бок.
— А Шеймус времени зря не терял, пока мы дрыхли без задних ног! Для него, похоже, мексиканский самогон — что материнское молоко!
Вытерев со лба пот трясущейся рукой, он горестно вздохнул.
— Что-то мне совсем худо, Джонни! Скорей бы нас уже вздернули!
Я был полностью согласен с траппером. Такого жуткого похмелья, как после «кукурузного сока», у меня отродясь не было.
— Ха! А вон, вроде, подходящее дерево! — Кипман подергал за рукав конвойного. — Гляди, парень, какое прекрасное раскидистое дерево! Только прошу, повесьте меня в тенечке, очень не хочется на солнце жариться!