Звезды на крыльях (сборник)
Шрифт:
Формирование штаба и соединений фронта шло очень быстро. Из тыла прибывали свежие резервы, многие части комплектовались из подразделений, уже участвовавших в тяжелых оборонительных боях. Летчики этих подразделений имели ценнейший боевой опыт. Из их рассказов необстрелянные бойцы узнавали о тактике врага, его повадках и хитростях. Это было началом развенчивания мифа о непобедимости гитлеровской армии.
…Близился к исходу третий месяц войны. Вместо того чтобы к сентябрю выйти к Волге, как планировали гитлеровские генералы, немецкие войска застряли под Ленинградом, на Перекопском перешейке, в районе нижнего течения Днепра и у Смоленска. Лопнули надежды фашистских стратегов и на непрочность советского строя. Первоначальные успехи противника
Формирование войсковых соединений Брянского фронта происходило в боевой обстановке. Ни на минуту не прекращались военные действия авиационных подразделений. С каждым днем они становились организованнее, а следовательно, и сильнее.
Большую помощь командованию фронта оказывала разведывательная авиация. Уже в то время командиры и партийные организации добивались, чтобы каждый экипаж, отправляющийся на задание, каждый летчик-истребитель вели по маршруту и в районе действия разведку войск противника. Кроме того, ежедневно с наших аэродромов поднимались специально оборудованные самолеты-разведчики. Такая постановка работы позволяла нам к концу дня собирать обширные и достоверные сведения обо всех изменениях, происходящих на фронте. Вопросами разведки в ВВС фронта руководил подполковник Ларин. Это был дисциплинированный и аккуратный офицер. Он собирал сведения разведки из всех авиаподразделений, систематизировал их и затем составлял ежедневно карту разведки. И не было, пожалуй, дня, чтобы эту карту не потребовал командующий фронтом генерал-полковник А. И. Еременко. Он ее очень ценил. Что же касается летчиков, непосредственно выполнявших воздушную разведку, то среди них сплошь и рядом были люди необыкновенного мужества и благородства. В первые месяцы войны мне как-то почти не приходилось бывать у разведчиков, и вот однажды я решил познакомиться с ими поближе. Это было на аэродроме [185] 24-го авиационного разведывательного полка, в районе Мценска. Беседовал я с командиром полка П. И. Мельниковым. Он особенно восхищался лейтенантом Леонтьевым, называл его храбрецом, следопытом и так далее, а затем пригласил В. А. Леонтьева на беседу. Через минуту к нам вошел невзрачный на вид лейтенанта, одетый, как и положено по форме, но с некоторой небрежностью. Разочарованный его внешностью, я в первую минуту подумал, что командир полка преувеличивает достоинства разведчика. В то же время, увидев на его груди орден Красного Знамени, подумал: «Война только началась, а он уже имеет такую высокую награду».
– За что орден получили?
– спросил я лейтенанта.
– За финскую войну, - ответил он, улыбаясь.
Заговорил командир полка:
– Отменный разведчик он у нас, любое задание ему по плечу.
Лейтенант смутился.
– Напрасно хвалите, товарищ майор, не стою я похвалы. Вот Лабин или Ус - это разведчики!
И стал рассказывать о боевых действиях своих товарищей. Судя по его рассказам, они были действительно замечательными разведчиками. Однако мне хотелось узнать подробнее о Леонтьеве.
– Теперь расскажите о себе, - попросил я собеседника. Он смутился еще больше и ничего интересного не рассказал.
Уезжал я из полка, познакомившись со многими отличными разведчиками и зная эпизоды из их полетов, но лейтенант Леонтьев так и остался для меня загадкой. Я знал, что командир полка не станет напрасно давать летчику такую высокую характеристику, и в то же время полного впечатления о разведчике я себе не составил. [186]
Прибыв в штаб армии, я рассказал об этом командующему. Генерал Полынин рассмеялся:
– А я хорошо его знаю. С первого дня войны знаю.
И рассказал о первом боевом вылете Леонтьева в первый день войны.
Известно, что война началась в воскресенье.
Бомбардировщики шли без прикрытия. Над ними вороньем кружили вражеские истребители. Вот они атакуют самолет Леонтьева: над кабиной, под крыльями прочерчивают воздух пулеметные трассы. По истребителям бьет из пулемета стрелок-радист сержант Иванов. Наконец советские самолеты над целью. Растянувшись по большаку, идет колонна танков. Штурман лейтенант Назаров Сбрасывает бомбы. Истребители усиливают атаки, стараясь разъединить советские самолеты. Им это удается. Вот они обивают ведущего. Не в силах помочь товарищу, Леонтьев от досады сжимает зубы. Он кладет машину на обратный курс. Их тоже преследует несколько истребителей. Штурман и радист отбиваются от них. Вдруг пулемет радиста захлебнулся - двадцатилетний Ваня Иванов навеки замолчал вместе со своим пулеметом. Истребителям удается вывести из строя один двигатель, затем другой. Леонтьев кладет самолет на крыло, ведет его на посадку. К нему бегут наши пехотинцы. Они помогают Леонтьеву вытащить из кабины раненого штурмана и убитого радиста.
Из штаба вышел лейтенант с черными усиками.
– Что надо - патронов, хлеба?… - торопливо и неприязненно спросил он Леонтьева.
– Шапку сними, - проговорил летчик.
Лейтенант взглянул на убитого, снял шапку. Затем сказал:
– Некогда, браток. Немцы кольцо смыкают. Пробиваться надо. [187]
Товарища хоронил один. Вырыл неглубокую могилу, завернул сержанта в парашют, положил. Перед тем как засыпать землей, вынул из кармана Иванова документы. Среди них недописанное письмо. Оно заканчивалось словами: «Дорогая мама! Жди меня на той неделе в отпуск».
Леонтьев колебался: дописать письмо или отослать, таким. Между тем у штаба разорвался снаряд. Ударили минометы.
– Танки!
– крикнул кто-то над самым ухом.
И другой голос:
– Эй, летчик, торопись!
Красноармейцы цепь за цепью устремлялись к оврагу. Леонтьев вынул карандаш, стал писать.
«Дорогая мать! Пишет Вам командир и товарищ Вани. Погиб он смертью героя в первый день войны. Похоронил я его справа от дороги, в трех километрах от местечка Белая Подляска. Мужайтесь, мама!…»
Вынул пистолет и пошел пробиваться к своим.
Вернувшись в часть, обо всем доложил командиру. И снова стал летать на задание. Летал по два - три раза в день, летал на бомбежку, разведку и снова на бомбежку. Почти в каждом полете встречался с истребителями противника, вступал с ними в бой, и если не выходил из боя победителем, то и себя в обиду не давал.
Через два месяца, уже будучи старшим лейтенантом, Василий Леонтьев летал на Пе-2. Друзья часто ему говорили: «Ростом ты у нас вроде бы как самый маленький в полку, а поди как летаешь!… Откуда только силы у тебя берутся?…» Леонтьев и сам иногда удивлялся своей способности выполнять задания, казавшиеся невероятно трудными.
Однажды его вызвал командир полка майор Мельников.
– Не имею права посылать вас на задание, а дело не терпит, - сказал он, разглядывая карту.
– В чем сложность задания, товарищ майор?
– спросил Леонтьев.
– Облачность почти по земле стелется, а в районе цели и того хуже!
– проговорил майор, поворачиваясь к окну и как бы приглашая летчика тоже посмотреть на погоду. [188]
– Погода не беда, товарищ майор, как-нибудь справимся.
– С погодой справитесь, а как с зенитчиками будете справляться?… В Брянске зенитных орудий, как в лесу деревьев!… А вам придется лететь на малой высоте, чтобы все разглядеть в городе и на железнодорожной станции.