Шрифт:
Ошибка осеннего призыва
Из громкоговорителей на плацу что-то невнятно несколько раз прогундосило. Но результат был! Засуетились сержанты из команд сопровождения, затопали, загомонили на разные лады товарищи мичманы и прапорщики. Из двери кухни – столовой экипажа вывалился «уже хороший» прапорщик, на ходу салфеткой вытирая жирные губы и натягивая на коротко стриженную голову голубой берет одновременно. Не найдя, куда выбросить салфетку, положил её в карман. А как по-другому? Элита! Потом, что-то сказал в ещё открытую дверь, пожал протянутую руку в белой тужурке и спустился на плац. Одним движением поймав за ремень пробегающего сержанта, в таком же голубом берете, он хрипло спросил:
– Слышь,
– Та хрен его знает, я сам свою найти не могу. Объявили построение через 15 минут, – вырываясь из цепких лап прапорщика пробасил сержант, растерянно озираясь.
– Салабон! – изрёк прапорщик, увидев прямо перед собой извёсткой нарисованную надпись на асфальте плаца: К – 42.
Одёрнув мундир и проверив, где в настоящий момент пребывает «краб» на голубом берете относительно его мощной переносицы, прапорщик встал так, что цифры 4 и 2 оказались между его идеально начищенными короткими сапогами. Долго ждать он не любил. Так он стоял уже аж три минуты, чуть заметно раскачиваясь с пятки на носок. Проходившие и пробегавшие мимо него товарищи офицеры почтительно отдавали ему честь первыми. Почему? Боевой орден «Красной Звезды» на правой стороне кителя. Все понимали: «Перед ними «афганец»».
Подошел офицер в чине капитана, поздоровался с прапорщиком, посмотрел на часы, и глубокомысленно сказал:
– Надо бы поднять дисциплинку среди сержантского состава. Как думаешь, Володя?
– Поднимем, товарищ капитан, – выдохнув в сторону буркнул прапорщик, проглотив неприличное слово.
В простонародье этих военных называли «покупателями». И они приехали в славный город Севастополь, набирать пополнение. Осенний призыв в СССР никто не отменял. Плац начал понемногу заполняться разномастной публикой. Восемнадцатилетние мальчишки, пока ещё в домашней одежонке, смеялись, громко разговаривали, пинали ногами по асфальту свои рюкзачки и чемоданчики. Кто-то даже умудрялся покуривать, запуская сигаретку по кругу. В начале и в конце каждой такой группы стояли, зло посматривая на эту шумную толпу сержанты, как бы отделяя свою команду от посторонней. Появилась ещё одна группа мальчишек, ведомая двумя сержантами. Но, в отличии от других, шли они строем в колонне по два, и пару человек даже в ногу. Впереди колонны, подгоняя жестами и оплеухами строй, шёл тот самый «потерянный» сержант в голубом берете. Доложил капитану:
– Товарищ капитан, призывники команды 42, в количестве двадцати человек, для построения прибыли. Отсутствующих и больных нет. Доложил сержант Котов.
– Во-первых, не «для», а «на»! Во-вторых, почему опаздываете, сержант? – негромко, но четко выговаривая каждое слово произнёс ВДВешный капитан.
– С забора снимали одного призывника, товарищ капитан, с девушкой прощался, – так же тихо, без лишней афиши, произнёс сержант.
– Фамилию? И покажи мне его! – рявкнул молчавший до того прапорщик.
– Призывник Платонов, выйти из строя, – отдал команду сержант Котов.
Из второй шеренги, расталкивая впереди стоящих ребят, боком протиснулся парнишка с вещевым мешком на плече и хмуро глядя исподлобья на сержанта, сказал:
– Ну я Платонов.
Прапорщик заложил руки за спину и, раздавливая в пыль сапогами 46 размера мелкие камешки на плацу, подошёл к Платонову.
– «Нукать» будешь ишакам в кишлаке! Здесь тебе уже армия, сынок! Встать в строй, Платон!
– Платонов я, – попятился назад мальчишка, щурясь от обрызгавшей его алкогольной слюны.
– Это пока, – уже миролюбиво бросил прапор, занимая своё место.
Начиналось. На трибуну плаца поднялась группа офицеров разного возраста и званий. Те, которые постарше, были ветеранами и на их груди гордо отражали лучи осеннего солнца боевые награды. А те, которые помоложе, с «колодками» от медалек за выслугу лет, были нынешними защитниками. Говорили про Родину, про долг, про интернациональный долг, про героев и патриотов – наших земляков. Потом, потребовали от пацанов высоко нести честь и достоинство… И пацаны пообещали… Пообещали через очкарика, прочитавшего от всех них по бумажке, каким-то умным дядей написанные правильные слова. Долго не затягивали. У многих через пару часов была отправка, а до ж/д вокзала ещё идти надо. Кто ж тебя повезёт. Всё! Армия, сынок!
По мощёной булыжником улице Героев Севастополя шла разноцветная колонна призывников. Шли шумно и весело. Где-то расстроенно бряцала гитара и звонкий мальчишеский голос пытался хрипеть что-то из Высоцкого. Рядом с колонной призывников шли офицеры, прапорщики и сержанты. Они старались не придираться, и лишний раз не дёргать раздухарившихся шалопаев. Ещё немного времени и унесёт их железная дорога. Кого на запад, кого на восток, а кого и… «совсем на юг».
– Слышь, а ты тоже спортсмен? – спросил призывник Платонов Л.А. у рядом идущего парня.
– Ну, в общем да, – ответил тот.
– А каким спортом занимаешься?
– Боксом. 2-й разряд у меня. Взрослый, – солидно ответил парень.
До последней минуты наивный Лёнька Платонов думал, что попал в спорт-роту. Так ему обещал начальник команды. Лёнька занимался водным поло и выступал за юниорскую сборную клуба Краснознамённого Черноморского флота. И был ни много ни мало – кандидатом в мастера спорта СССР. В адрес призывной комиссии было отправлено ходатайство, которое рассмотрели и в углу написали нужное слово «Удовлетворить».
Печатала это письмо делопроизводитель Ниночка. Она уже уходить собралась и очень торопилась – её первый раз в жизни офицер в кино пригласил. Правда, не Бог весть какой офицер, так, из финчасти мужчина. Целый старший лейтенант! А тут эту бумажку подсунули, сказали срочно. Вот Ниночка и долбила, не глядя на клавиши, своей электрической «Ятрани» и высверливая ненавидящим взглядом крупнокалиберные пробоины в дермантиновой двери начальника. Напечатала, и не проверила, как всегда. Вот и получилось вместо Платонова – Платов. Опечатка! Каким-то образом исчезли две буковки… Но и это ещё не всё. Все в команде защитника Платонова звали Лёхой. Ну, Лёха и Лёха! Вот поэтому начальник команды, когда черновик от руки писал, и обозвал его Алексеем Анатольевичем. В итоге в ходатайстве появился несуществующий спортсмен – Платов Алексей Анатольевич. И, конечно, тоже не читая, начальник клуба поставил внизу свою закорючку. А на перрон железнодорожного вокзала, в составе севастопольских призывников, входил Платонов Леонид Анатольевич. Существующий и здравствующий. «Покупатель» от ВДВ, как только услышал, что призывник Платонов – кандидат в мастера, а ребята из спорт-роты – ни ухом, ни рылом, тут же выдернул личное дело себе. И не важно по какому виду спорта этот самый кандидат. Он всех спортсменов к себе забирал. Кроме шахматистов конечно. Потом кому надо-разберутся. Главное – здоровье!
При выезде из Крыма к ним в вагон подсадили ещё одну группу молодых парней. «Подсадили» – в прямом смысле потому, что практически все были пьяны «в дрезину». Два сержанта и молодой летёха были точно в таком же состоянии. Их встретил прапорщик Володя. Он сгрёб летёху вместе с его портфелем в охапку, и пошёл в «командирский» вагон, на ходу бросив:
– Платонов старший по вагону. Что б мне тихо тут! Платон, с тебя спрошу! – грозно предупредил прапорщик.
Сопровождающие были людьми опытными и прекрасно понимали, что пока пацаны всё, что удалось пронести с собой не выпьют и не съедят, добиться чего-то путного от них нельзя. Потом они начнут пить то, что прихватил с собой предприимчивый проводник. Поэтому они добросовестно им помогали. А вот уже на третьи сутки можно раздавать сухой паёк, считать по головам, перевязывать разбитые, заниматься рукоприкладством, объяснять, что они уже себе не принадлежат и ждать конечного пункта.