Звезды у миров общие
Шрифт:
– Видимо это очень хорошее слово, твой срак… и-ик… сраказм…
– Сарказм, тупица!
– Неважно! Из твоих уст оно звучит именно так, – парировал Эйсфо, оглядываясь в поисках своих портков, – Так вот, этот твой «сраказм» хорош, коли мешает тебе верзила, пришибить маленького и безобидного человека. Сироту всякий обидеть норовит.
Понятно, что карлик лукавил, попросту провоцируя своего друга громилу. Все знали, каков был в деле коротышка, а здесь, в тесноте комнатушки у него и его коротких ножей (вот бы найти их еще!) было преимущество
Поэтому, чтобы не накалять обстановку, рыцарь пошел на попятную. Все-таки у него было иное задание.
– Короче, я пришел за тобой по велению сюзерена Арлинга Великодушного. Он тебя хочет видеть!
Хоть карлика еще здорово пошатывало, но от данного известия он остолбенел. Внимательно посмотрев на своего товарища, он сделал правильный вывод.
– Сейчас, я так понимаю, ты не шутишь?!
– Нет, не шучу! Собирайся, король приказал доставить тебя к нему в кратчайшее время!
– А что случилось?
– Я не знаю, но монарх весьма озабочен.
– Да? Это нехорошо! – карлик, наконец, обнаружил в углу комнаты свою одежду. – Но если что, дружище, знай, что я вчера не брал те серебряные подсвечники в замке.
– Что!!! Какие, к чертям, подсвечники?! – приглушенно процедил Рогбир, чтобы не услышали чужие уши. – Ты что умудрился вчера обокрасть замок короля?!
– Ой! Да никого я не обкрадывал! – натягивая штаны, отмахнулся Эйсфо. – Просто, эти напыщенные плуторожие лакеи могли их сами стащить, а на меня могут показать. С них станется.
– Ладно, насчет этого мы с тобой попозже поговорим, – сурово сказал Рогбир и позвал ожидавших в соседней комнатке женщин. – Приведите это отвратительное существо в порядок. Помойте его, причешите, заштопайте ему прорехи в платье.
– Но мы куртизанки, а не… – попыталась опротестовать указание одна из распутниц.
– Цыц, мокрицы! – рявкнул рыцарь и для пущей убедительности ударил кулаком по стене. От удара все строение вздрогнуло, но устояло. – У вас на все про все четверть часа. Я и так задержался в ваших мерзотных трущобах.
Рогбир обернулся к карлику.
– Я подожду тебя на свежем воздухе, – рыцарь подошел к дверям и, оглянувшись на сгрудившихся в сторонке женщин, добавил с усмешкой: – А вам советую здесь прибраться и проветрить. Куртизанки, мать вашу.
Дверь за рыцарем закрылась с громким хлопком, оставив наедине карлика и испуганных полуголых женщин.
– Ну чего встали как три дуры! – прикрикнул на них Эйсфо. – Слышали, что сказал этот рыцарь? Приводите меня в порядок! Меня ждет сам, Его Величество!
Карлик предположил, что если Рогбир еще не в курсе насчет стыренных им подсвечников, то, значит и лакеи, по собачьи обожавшие дикого рыцаря и всегда в первую очередь жаловавшиеся ему на Эйсфо, тоже ничего не заметили, а значит, король его желает видеть в связи с чем-то другим.
Возможно, Его Величество нуждается в его услугах, по каким-то темным делишкам, в решении которых коротышка был большой дока. А раз так, то это утро, даже с учетом похмелья, конкретно для него было не таким уж худым.
***
Совершенно иное было пробуждение у принцессы.
Когда солнечные зайчики, разноцветные из-за витражей, добрались до пуховой подушки, на которой покоилась прелестная головка Марэна, вокруг кровати на резных столиках уже стояло несколько хрустальных ваз со свежесрезанными цветами из королевского сада. Украшенные каплями утренней росы, цветы благоухали, наполняя пьянящим ароматом просторную спальню принцессы.
Потревоженные лучами пушистые ресницы девушки затрепетали, веки дернулись разок-другой и принцесса открыла глаза.
Легкая ткань балдахина колебалась от дуновения утреннего ветерка, проникавшего сквозь приоткрытые двери балкона, через которые виднелись в вышине легкие сизые облака, плывшие в лазурном небе, под которыми, расправив темно-серые крылья, парили в незримом течении воздушных струй белые альбатросы-буревестники.
Девушка поднялась на локте, огляделась и на всякий случай ущипнула себя.
Нет! Это не было чудным сновидением!
Она проснулась! Она в ясном уме и твердой памяти! И она… принцесса! Самая настоящая, а не театральная принцесса!
Мысли о «твердой памяти» напомнили девушке об её «амнезии», отчего это волшебное утро было слегка омрачено. Однако долго переживать в одиночестве ей не пришлось. Впорхнувшие в спальню няньки, подняли принцессу с постели, умыли, усадили перед огромным зеркалом и принялись расчесывать её шелковистые волосы, игравшие янтарем в преломленных витражами лучах.
Пока одни из нянек хлопотали над девушкой, другие сервировали столик, уставив его тарелочками, блюдечками и чашками с вареньями, янтарным медом, свежими булочками и печеньями, восточными «рахат-лукумами», заморскими фруктами, лесными ягодами и орехами, фаршированными всякой вкусностью перепелиными яйцами, кусочками мраморной ветчины и ломтиками восхитительного сыра с голубыми прожилками. А аромат горячего шоколада силился перебить изысканное амбре пестрых цветов.
Едва дождавшись окончания обязательных утренних процедур, Марэна уселась за столик с яствами и, уже не сдерживаясь, стала с отменным аппетитом поглощать (да, пожалуй, это самый подходящий глагол для описания завтрака принцессы) еду.
Няньки не могли нарадоваться на свою вскормленницу. С таким «рыцарским» аппетитом она быстро поправится и войдет в тело, а то ведь худая как веточка вербы. Раньше-то леди Марэна к еде была равнодушна, оттого, наверное, и злая была. Но ничего, ежели так и дальше пойдет, то все изменится. Точно изменится. Хорошего человека должно быть много.