Звоночек 4
Шрифт:
— Значит, товарищи решили дело замять… — вытряхнул я на землю пепел из трубки. — А для внутреннего употребления пометочку, как пить дать, оставят. И будут все в белом, а мы с тобой, товарищ Попель, случись чего, в фекалиях. И что будешь делать?
— А что делать? Не знаю! — развел мой собеседник руками. — А ты что будешь делать?
— А я у тебя, пожалуй, свой партбилет без шума заберу, раз так настойчиво просят, — грустно ответил я, поняв, что от ВКП(б) мне не отвертеться. — Не хочется товарища Сталина, да и прочих товарищей, лишний раз расстраивать. Законы военного времени, знаешь, весьма суровые. Хоть и не знаю, что мне там конкретно могут предъявить. Война кончится — тогда и разбираться, кто прав, а кто виноват, будем.
Эпизод 13
Время идет, уже июнь на исходе, а странная Советско-Польская война все продолжается. Антанта не вступает, несмотря на все усилия польской дипломатии заставить англичан и французов выполнить свои обязательства. Нет агрессии, значит, нет и войны. Их участие ограничивается поставками оружия. И если
Мы, конечно, тоже без дела не сидим, корпус сформировали, сколотили, укомплектовали всем положенным и даже сверх того. В отличие от корпусов с номерами с 1-го по 4-й у нас в двух дивизиях из трех, вместо танковых пушечные самоходно-артиллерийские бригады. Зато мы, благодаря присланным с ЗИЛа моторам, переделали в БТР не только те 450 БТ, что стояли в Борисове, но и еще полторы сотни, привезенных к нам по железной дороге из другого отстойника. И продолжаем работать, по мере поступления техники. Снабдили нас дополнительно и четырьмя сотнями радиостанций. Львиную долю из них мы установили на БТР-5 артразведчиков, причем, не только самоходной, но и буксируемой, и реактивной артиллерии. Теперь у нас каждый командир батареи, каждый командир дивизиона, имел радиосвязь с огневыми позициями и мог, двигаясь в боевых порядках пехоты и танков, руководить огневой поддержкой. Кроме этого, корректировать стрельбу могли и с воздуха, в корпусе была своя эскадрилья из трех «стрекоз» и девяти У-2, которая также выполняла задачи связи. Остальные рации отдали войсковой разведке в пропорции четыре на роту, посадив ее на БТР-5 вместо мотоциклов, плавающих бронетранспортеров и грузовиков. Остальные переделанные танки отдали в штурмовые батальоны, штатный 83-й танковой бригады и еще два, сформированных из 15-ти процентного сверхкомплекта личного состава для самоходно-артиллерийских бригад. И еще у нас в тылах фронта остается запас из трехсот БТ-5, на которые, по мере переделки в транспортеры, можно еще пару мотострелковых батальонов посадить или передать как тягачи в противотанковую артиллерию. Башни же наших БТР, которые мы вместо того, чтоб обваривать дополнительной броней облили слоем бетона на арматуре, уже отправлены на фронт и, наверное, установлены на позициях.
Мне есть чем гордиться, фактически инженерно-технические службы корпуса уже доказали свою состоятельность в деле возвращения в строй военной техники, в объемах, сравнимых с хорошим сражением. Расчетные показатели, восстановленный танковый взвод в сутки на бригадную ремроту и танковая рота на рембат, даже превышены. А вот боевым частям еще предстоит показать, на что они годны.
И очень скоро. Враждующие армии не только отмобилизовались, но уже успели застояться. Их надо было пускать в дело. Политическая ситуация также должна была быть выведена из тупика. Первыми не выдержали поляки. 24-го июня, в субботу, они предприняли наступление от Молодечно на Минск. Удар был демонстративный, провокационный, по кратчайшему направлению, с целью спровоцировать СССР на активные ответные действия. С самого утра артиллерия, сконцентрированная в больших количествах в полосе наступления, начала вести огонь на разрушение советских оборонительных позиций по канонам Первой мировой войны. Времена, однако, были уже не те, да и люди тоже. Атакованный участок обороняла 8-я армия Жукова, кроме управления сохранившая от своего прежнего «монгольского» состава, только 57-й стрелковый корпус. Армия теперь, с придачей ей из РГК 1-й тяжелой танковой бригады прорыва и артиллерии особой мощности, считалась ударной и имела по два стрелковых корпуса в первом и втором, расположенном в долговременных УРах, эшелонах. В затылок ей, за Минском, располагались фронтовые резервы в виде 3-го Кубанского казачьего кавкорпуса и нашего 5-го ТК. Оба последних были сформированы по мобилизации.
В ответ на продолжительный массированный огонь по своим окопам Жуков немедленно поднял в воздух корректировщики, которые прикрывала целая истребительная авиадивизия и ответил обстрелом из всех стволов на подавление артиллерии противника. Дуэли не получилось, у РККА орудий оказалось больше и по числу и по калибру, стреляли они точнее и именно туда, куда надо, а не перепахивали передний край. В воздухе также было завоевано полное господство и польское наступление в тот день закончилось, фактически, так и не начавшись. Однако, такой результат, видимо, не удовлетворил маршала Рыдз-Смиглы, поэтому в ночь на 25-е польская пехота предприняла на широком фронте внезапную атаку без предварительной артподготовки. Кое-где врагу даже удалось ворваться на наши позиции. Командарм-8 отреагировал с перебором, не дожидаясь выяснения обстановки, бросил в контратаку все пять наличных танковых бригад. Под ударом танкистов и бросившихся вслед за ними стрелков польские пехотинцы побежали. В ночи было недосуг разбираться, где граница, перешли ее или нет. Пока впереди спина врага останавливаться нельзя! Догнать, добить, пленить! В результате на рассвете оказалось, что 8-я армия продвинулась вглубь территории Польши на десять и более километров, остановившись только перед ДОТами основной линии польской обороны. Прежде чем бросаться на них, прикрытых минными полями, надолбами и эскарпами, надо было восстановить порядок в частях и провести разведку.
Правительство Польши могло быть довольно, провокация обошлась ей относительно малой кровью, зато теперь оно могло заявить о вторжении! Агрессия налицо! Думаю, Жуков все ногти себе сгрыз, ожидая, как отреагирует Совнарком на его подвиги, однако, приказа отступить, когда ситуация прояснилась, не отдал. Спасло от гнева верхов командарма-8 правительство Британской империи, заявившее, что гарантировало неприкосновенность территории Польши в границах, установленных на конференции в Спа, то есть — по линии Керзона. Вечером того же дня заявление поддержала Франция. Ну да, подумал я про себя, когда мне сообщили эту новость, как же мы столкнемся в вышедшим из под контроля Антанты Гитлером, если не будем продвигаться на запад? Сигнал Совнаркому более чем прозрачный. Однако правительство СССР отреагировало на него совсем не так, как ожидали в Лондоне и Париже.
27-го июня Советско-Польский фронт пришел в движение. РККА нанесла мощные удары на Барановичском, Ровенском и Тернопольском направлениях. Наш 5-й танковый корпус получил приказ на выдвижение в ближний тыл 8-й армии к Молодечно. Вместе с кубанцами мы должны были составить конно-механизированную группу под общим командованием комдива Потапова. Совершив 100-километровый марш, 5-й корпус сосредоточился в готовности к рывку уже по ту сторону Советско-Польской границы, но еще два дня мы стояли, поджидая отстающую кавалерию. Жуков тем временем провел доразведку, перегруппировался и 30 числа, на рассвете, 8-я армия на 30-километровом участке, сразу введя в дело три своих корпуса начала атаку польского фронта. В артподготовке участвовала не только вся собственная и приданная артиллерия 8-й армии, но и огневые средства нашего корпуса — десять арполков, две самоходных бригады и четыре дивизиона реактивной артиллерии. Плотность пушечных и гаубичных стволов от 76 до 203 миллиметров, минометов от полковых и выше, установок РС, составила более 70 орудий на один километр фронта прорыва. Находясь в восьми километрах в тылу, я не только в течении двух часов слышал канонаду, в которой разрывы сливались в сплошной мощный гул, но и явственно чувствовал, как дрожала земля. А ведь, судя по истории войны «эталонного мира», где собирали и 100, и 200, и более стволов на километр, наша артподготовка была жиденькой!
Полякам, очевидно, этого, а также множества советских бомбардировщиков СБ, АР— и Неман-вторых, даже старых Р-5, мало не показалось. К концу дня 8-я армия взломала польскую оборону на всю глубину и с утра следующего дня наша КМГ была введена в чистый прорыв. К сожалению, без накладок не обошлось. Белоруссия — это вам не Монголия, где ехать можно в любом направлении. Там с вводом в дело подвижных частей никаких проблем не было. А здесь нам пришлось буквально продираться сквозь порядки 8-й армии, дорог, специально для нас, никто не освободил, да и не собирался. К тому же, конец июня выдался дождливым и, даже в тылу польских позиций, пригодных для проезда автомобилей путей было мало. Танки, самоходки, артполки на гусеничных тягачах ЗИЛ-5Т и ЯГ-10Т, построенных ярославцами по образу и подобию меньшего брата, но на агрегатах Т-126, прошли, а мотострелки и легкие артполки отстали. Мои корпусные ремонтные части, как и положено, шли в замыкании, поэтому мы застряли особенно прочно и движение, фактически, превратилось в стояние. Зато времени полазить по недавнему полю боя было в достатке, чем я и воспользовался, не только легализовав свой «Вальтер», но и послав людей, кроме водителей, которые медленно продвигались в пробках, собрать трофейное оружие.
Особенно мне запомнился оказавшийся невдалеке от дороги польский артиллерийский ДОТ, который и должен был ее держать под обстрелом. Это была новая постройка 30-х годов, имевшая, в отличие от более ранних, еще немецких времен ПМВ, не фронтальные, а фланговые амбразуры. Как сильно он отличался от типовых советских ДОТов! В бетонированной коробке из нескольких помещений были широкие проемы, чтоб закатить туда полевую пушку и перемещать ее, по мере необходимости, меняя направление огня. Сами же амбразуры были, по нашим меркам, огромными и не имели никакой защиты, кроме самого пушечного бронещита. Из плюсов был только бронеколпак наблюдателя-пулеметчика с круговым обстрелом из шести бойниц, но он был относительно тонок. Во всяком случае тот, который я осматривал, имел следы попаданий наших 107-мм бронебойно-фугасных снарядов и, внешне целый, внутри вонял из-за двух искромсанных осколками трупов. Сам же ДОТ, рассчитанный на противостояние 152-мм снарядам, был расстрелян танками в амбразуры, а его единственная пушка, бывшая русская, образца 1902 года, превращена в металлолом. В добавок, внутри взорвался боекомплект орудия и выживших, судя по всему, после этого не было.
В ДОТе нашим трофейщикам ловить было нечего, зато в округе оружия понабрали порядочно. Конечно, прошедшая здесь до нас пехота уже «сняла сливки», похватав самое ценное и, главное, целое. Но все же улов составил несколько десятков русских Максимов 10 года, разной степени повреждения, чуть меньше поломанных ручных Браунингов, а гранат, винтовок и патронов, по большей части — целых, понабрали вообще без счета. Нам, вооруженным только мосинками да наганами, это будет хорошим подспорьем. А то, что оружие повреждено — так на то мы и ремонтники, чтоб его починить. Любопытной находкой стали американские пистолеты-пулеметы Томпсона, уже негодные даже для ремонта.