Звук шагов в порывах ветра
Шрифт:
– Подождём, может быть, он в пути на работу, хотя, – посмотрел на часы, – должен быть уже здесь. Чередеев всегда опаздывает? – повернулся к Елене Давыдовне.
– Нет, вообще-то он пунктуален. По крайней мере, за всё время выставки ни разу не опаздывал, – сказала она.
– А раньше?
– И раньше никогда не опаздывал, – не скрывая раздражения, ответила куратор.
– Мне надо будет поговорить с каждым из ваших сотрудников, – не обращая внимания на её тон, сказал Турчанинов. – Да, хочу уточнить вот ещё что: пострадал лишь один зал? Правильно я понимаю?
– Правильно, мужская мода и украшения XIX века.
– Почти? – переспросил Турчанинов.
– Те, которые представляют и историческую, и материальную ценность, – она поджала губы, накрашенные тёмной помадой.
– Составьте мне список украденного и соответственно укажите в нём ценность каждой вещи. – Турчанинов достал из кармана платок и вытер им лоб. В залах не включили кондиционеры, и становилось душно. Июль в этом году вообще решил добраться до отметки +35. В такое время лучше всего у моря, а тут приходится ловить преступников.
– Евгений Борисович, – появился оперативник, – прибыл Марк Чередеев.
– Давай его сюда, Паша, – Турчанинов перевернул листок блокнота.
– Здравствуйте, – в зал вошёл молодой человек – высокий, статный. Одет, как с иголочки, эдакий красавчик – любимец женского пола. И такой занимается искусством? Турчанинов ухмыльнулся.
Глава 18
С самого утра погода испортилась, хотя обычно так думают те, кто живёт в городе, а вот сельскому или деревенскому жителю дождь в радость, особенно в летнюю пору. Сначала небо недовольно хмурилось, потому что ветер всё пригонял и пригонял мешковатые серые тучи, которые, наконец, собравшись вместе, обрушили на землю шумный проливной дождь. Он забарабанил по скатам крыш домов и сараев, звонко и ритмично застучал по пустым вёдрам, мискам и бидонам, оставленным во дворе или на грядках, скатывался с листьев деревьев и омывал на них уже успевшие разрумяниться плоды. Земля в удовлетворении разбухала, разопревала, впитывая в себя живительную влагу, подаренную небом.
– Доброе утро, – Виктория стояла на крыльце в одной рубашке и слушала дождь. Потянулась, зевнула, взъерошила волосы, обернулась на голос супруга.
– Доброе утро, Вадик, – отозвалась она. – Ты давно проснулся? – спросила, заметив, что он уже одет в комбинезон, в котором обычно копался либо в гараже, либо в кладовой.
– Давно, ещё до дождя, – Вадим чмокнул её в щёку. – Смотри, какое небо вдали, – показал рукой. – Видишь, просвет? Какая чистая лазурь, неземная.
– Правда, восхитительно, – закивала Вика.
– А слышишь такой звук, будто тоненько играет флейта? – спросил он, – прислушайся, такое фю-ю-ю.
– Кажется, слышу, – Вика застыла, – да, слышу. А что это за птица?
– Это иволга, она ещё поёт в начале июля, одна из немногих. Кстати, очень красивая птица с лимонно-чёрным окрасом, – стал пояснять Зорин. – Иволги прилетают позже остальных птиц – в конце мая. А знаешь, почему?
– Почему же? – Вика прищурилась, пытаясь обнаружить эту чудесную певунью на близлежащих деревьях. Но без очков это было невозможно, да и с хорошим зрением не всегда удаётся найти птицу среди густой кроны.
– Из-за слишком яркого окраса, иволге важно, чтобы деревья полностью распустили свои листочки.
– Как просто и как мудро, – восхитилась Виктория, – Вадик, ты просто кладезь знаний.
– Есть
– Верно, – Вика удивлённо приподняла брови. – А это что за птица?
– Всё та же иволга, – развёл руками Вадим. – Она способна издавать весьма непохожие друг на друга звуки, от пения флейты, кошачьего визга и до стрекота. Поэтому её иногда и называют лесной флейтой и лесной кошкой.
– Вадюша, а ещё какие птицы поют в июле? – Вика прижалась к мужу. – Ты сказал, что их немного.
– Ещё летом может петь чечевица, тоже красивая птица с красной головкой и розовой грудкой. Если услышу её пение, сразу обращу твоё внимание. Когда чечевица поёт, то слышится очень смешная фраза «Витю видел?», – рассказал Вадим. Виктория засмеялась. – Ещё в июле поют славки и камышовки. Но их здесь не слышно.
Дождь кончился, лазурь разлилась по всему небесному куполу, на котором стала видна радуга. Один её конец уходил за последний дом деревни, словно прятался в его крышу, верхняя часть дуги зависла над пролеском, а другой конец семицветки упирался в берег реки.
– Василиса, – смотри, как красиво, – Вика взяла дочь на руки и показала ей радугу.
– И-и-и! – выдала звук восхищения девочка. Такую огромную радугу она видела впервые.
– Мы с тобой позавтракаем, за это время подсохнет дорога, и мы пойдём гулять к лесу, хорошо? – сказала Виктория, спуская девочку на пол.
– Гуять! – одобрила Василиса и побежала в дом.
Вадим в задумчивости стоял на пороге чердака – с чего бы начать? Оттащить и выбросить вон те обрезки досок, но куда? Они вроде вполне пригодные, мало ли, для чего понадобятся. А банки с краской? Две из них даже не открыты, в одной краски на дне. Он почесал в затылке, пожалуй, надо начать с того, что настежь открыть окно – слишком душно, да ещё дождь прошёл. Зорин распахнул окно, выглянул наружу – свежий ветерок буквально ворвался в помещение, пролетел по нему, стукнулся в косяк, затем в открытую дверь и создал лёгкий сквозняк.
Вадим подтянул лямки комбинезона и принялся складывать доски в одно место, он потом решит, куда их использовать. В том же углу расположились банки с краской, в найденной внизу коробке, пришлось спуститься в гараж, Зорин сложил обрезки плинтусов, пластиковые декоры, три кусочка металлических уголков. Здесь же остатки керамогранита и даже декоративный кирпич. Когда Вадим обнаружил нераскрытую упаковку плиток, то основательно озадачился: он не помнил, чтобы покупал или заказывал такую плитку. После некоторых раздумий, пришёл к выводу, что эту плитку покупал отец и, по всей, видимости, тоже привёз сюда. Только почему одна упаковка? А может, эта плитка осталась от магазина? Ладно, пусть лежит, как и рулон целлофана, два рулона обоев и пачка клея.
Пока Зорин всё перетаскивал и складывал в одно место, несмотря на ветерок в чердачном помещении, взмок, поэтому решил отдохнуть. Он уселся прямо на сложенные доски, захотелось пить. Но для этого надо спускаться вниз, ладно, остынет – спустится.
– Ну как ты здесь? – неожиданно в дверном проёме чердака появилась Виктория. Она уже накормила дочь и одела её на прогулку.
– Нормально, вот разбираю залежи, сел отдохнуть, душновато, конечно, но раз взялся, – сказал Вадим, вытер тыльной стороной ладони лоб.