Звук шагов в порывах ветра
Шрифт:
– Ну, наконец-то! – воскликнул главный компаньон матери Илья Ильич, завидев Всеволода. – Мы уже и не надеялись лицезреть вас, молодой человек. Пунктуальность – основа организации. Организация – основа успеха, – процитировал он.
– Да? А я знаю другое изречение, – улыбнулся Всеволод. – Ивлин Во сказал, что пунктуальность – вежливость зануд.
– Вот, поди ж ты, молодёжь, ты им слово, они тебе в ответ пять, – Илья Ильич в шутливом возмущении покачал головой. – Между прочим, твоя мама весьма огорчена. На её дне рождения нет ни одного сына, – шепнул он. Всеволод, никак не прокомментировав сообщение компаньона матери, направился в сад, там звучала живая музыка, и находились гости. Столики были накрыты под фуршет.
– Всем добрый вечер, – громко поздоровался Всеволод, большинство гостей ему
– Спасибо, сын, – она сдержанно улыбнулась, цветы отдала одному из официантов, который как раз проходил мимо, коробочку лишь приоткрыла. – Изысканно, ты умеешь выбирать. И знаешь мой вкус. Почему ты опоздал?
– Пробки, мамочка, на дорогах слишком много машин, – он развёл руками.
– Мог бы выехать пораньше, – ворчливо заметила она. – Впрочем, чему я удивляюсь? Спасибо, хотя бы приехал. Не то, что твой брат. Звонка от него я удостоилась лишь после обеда. Вот и всё внимание.
– Мамочка, мы тебя любим оба, – Всеволод снял с подноса бокал с шампанским. Подумал, что с одного бокала ничего страшного не случится, выветрится. – За твоё здоровье! – он сделал глоток. Отошёл в сторону, стал разглядывать гостей. Илья Ильич уже изрядно поднабрался и энергично приставал ко всем дамам, которые попадались на его пути. Его супруга попыталась урезонить, да куда там, бегущего бизона не остановить. Всеволод усмехнулся, отпил ещё глоток шампанского, а неплохо – напряжение несколько ослабло. Он даже проголодался, взял с крайнего столика что-то вроде канапе с рикоттой и хамоном, засунул в рот. Потянулся ещё за порцией.
– Так вот вы какой – Всеволод, – услышал мягкий женский голос рядом, повернул голову.
– Какой? – дожёвывая, спросил он. Равнодушно посмотрел на незнакомку. Раньше вполне можно было бы пофлиртовать с ней или посостязаться в остроумии, потешиться. А потом красиво ретироваться. Но теперь в этом не было нужды – сердце его занято. И оно сейчас не здесь, а там, в старой квартирке дальнего района Москвы – почти в области. Там, где пахло пирогами и свежезаваренным чаем, таким, какой умела делать только его Аннушка. Где посередине комнаты стоял круглый стол, за которым когда-то его младший брат Димка потешно-торжественно сделал предложение Мире. А кучерявый Беня весело бегал по квартире, своими лапами пачкая им брюки. Маленькая кухня, где они с женой помещались лишь вдвоём, зато там тепло и уютно – среди множества цветных баночек, приправ и устоявшегося запаха ванили и корицы. Отреставрированная после пожара мебель, та, которую ещё можно было спасти, придав ей ретро-стиль. Сохранившиеся бархатные альбомы с фотографиями, с которых на тебя смотрели поразительно одухотворённо лица предков в старомодной одежде и с забавными причёсками. Ажурные вязаные салфетки и удивительно тонкой работы шаль, выполненная в стиле валасьенского кружева, которая обнимала узкие плечи Анюты, придавая её внешности что-то невесомое, неземное. Всеволоду нравилось прикасаться к этой шали, по рассказам супруги – это подарок от дальней родственницы из Санкт-Петербурга. Аня никогда не называла этот город Питер, всегда полностью произнося название, тем самым проявляя особое к нему уважение.
– Какой? Обаятельный, – она сделала глоток из бокала, который тоже держала в руке.
– Ага, два метра абсолютного обаяния. Даже сам рад такой перспективе, – продолжая жевать, выдал Всеволод. Он не намеревался соблюдать правила светского этикета.
– А вы меня не помните? – не обращая внимания на его слова, спросила девица.
– Гм, нет, не имел чести видеть раньше, – сказал он, теперь уже внимательно посмотрев на неё. Смазливая девочка лет двадцати двух-четырёх, тонкая, с длинными ногами, хорошо, что хотя бы губы не надуты.
– Меня зовут Ариадна, я младшая
– Ариадна? – переспросил Всеволод. Задумался. У компаньона матери и правда, было, кажется, две дочери. По крайней мере, одну он помнил лучше – эдакая бунтарка с очень короткой стрижкой, множеством колец в ушах. С густо подведёнными глазами. Она вечно фыркала и на попытки с ней пошутить, отвечала грубостью. А вторая? Ну да, вроде ещё была и вторая девочка – только очень маленькая. То есть, не совсем маленькая, лет пяти. Она играла в куклы, крутилась под ногами, но на неё особо никто не обращал внимания. Похоже, теперь эта девочка выросла и стоит тут перед ним.
– Всеволод, – внезапно рядом оказалась мама. – Ты уже познакомился с Радочкой? – спросила она, погладив девушку по плечу. – Хотя, знакомиться тут излишне, вы когда-то виделись и не один раз.
– Да, мне уже напомнили об этом, – с трудом скрывая досаду, ответил Всеволод.
– Вот и прекрасно, – Фаина Витальевна взяла сына под руку. – Проводи меня, пожалуйста, в дом, – сказала она. Повернулась к Ариадне, – мы ещё увидимся, детка, – та кивнула.
Глава 24
– Не нравится мне всё это, Надя, – Николай полулежал на диване, спина болела, но уже не так сильно. Он внимательно выслушал рассказ супруги и особенно то, что касалось разговора с Турчаниновым. Про Константина она упомянула вскользь, просто как мальчика, который её консультировал. – И тебе не надо было туда сегодня ездить, я уверен в том, что теперь ты у следователя на заметке. И он так просто не оставит тебя в покое. Вспомни события двухлетней давности, – он тяжело вздохнул. Прикрыл глаза.
– Если выяснится, что аграф принадлежал именно твоему отцу, – вставила Надя, думая о чём-то своём.
– А как это выяснится? Ведь он опять украден, ты сама так сказала, – Николай стал тереть лоб от напряжения.
– Турчанинов пока об этом не знает и будет искать просто украденные драгоценности, нас же конкретно интересует нынешний владелец аграфа – некий господин Арлаускас, так, по крайней мере, было написано на табличке выставки. Вот на него и надо выходить, – сказала Надежда.
– Не забывай, что если аграф из коллекции моего отца, то Арлаускас – вор. Точнее, перекупщик краденого, причём ловкий, наверняка, у него есть убедительная легенда появления в его коллекции аграфа, – заметил Николай. – Ты отдаёшь себе в этом отчёт?
– Конечно, отдаю, поэтому хочу начать не напрямую с Арлаускаса.
– А с кого? – не понял Николай.
– У меня есть одна ниточка, попробую за неё потянуть, надеюсь – получится, – Надя посмотрела на часы.
– Надюш, что ты задумала? – встревожился Николай. – Не надо играть в Пинкертона, это может быть опасно.
– Успокойся, дорогой, ничего опасного в моей задумке нет, – Надя поправила мужу плед, поцеловала в щёку. – Между прочим, мы ещё не обедали. И вообще, не хочешь позвонить своему ребёнку? Сашка, наверняка, соскучилась.
Саша, действительно, соскучилась по родителям, хотя дел на даче деда было полно – так она выразилась. Она помогала Маше собирать вишню, затем они вместе варили компот.
…А ещё варенье, но для этого пришлось вынимать косточки из вишен, хотя дедулька сказал, что вишнёвое варенье с косточками вкуснее. Но Ванька ещё маленький, он может подавиться, поэтому пришлось их вынимать. Ох, и трудная эта работа – вынимать косточки. Дедулька сначала им помогал, но быстро устал и сказал, что качественно такую работу могут выполнять только женщины, за что он их ещё больше уважает. Их, то есть нас. Ванька хотел крикнуть, что он тоже уважает, но его рот был забит вишней, поэтому получился вишнёвый фонтан на всю кухню. Маша за это наказала Ваньку, шлёпнула его по попе. Он, конечно же, заревел и убежал на качели. Но скоро увидел на травинке божью коровку, сел на карточки и стал ей жаловаться. Божья коровка выслушала Ваньку и, наверное, поняла его. Потому что не убежала, а чуть-чуть посидела на травинке, которую он теребил. А дедулька увидел, что Ванька общается с божьей коровкой, и пообещал ему рассказать про неё.