Зыбучий песок (сборник)
Шрифт:
Ни больше, ни меньше.
«Костерок» они устроили в раковине, использовав вместо хвороста книги. Им было трудно поверить, что вода здесь есть постоянно, и они заполнили ею все емкости, которые только нашли в доме. Сосуды с водой были на шкафах, на полках, в кладовке, под кроватями.
Казалось невероятным, как за такое короткое время можно перевернуть квартиру вверх дном.
— Все это, — сухо сказал Энжерс, — дело рук Сигейраса. Вы помните, Хаклют, как он угрожал мне?
Я действительно вспомнил слова Сигейраса, услышанные при первом осмотре его трущоб.
— Узнайте у них,
Однако крестьяне даже и не слышали такого имени.
— Как же, черт возьми, им удалось попасть в квартиру? — требовал ответа Энжерс. — Да еще со скотом! Где, наконец, этот идиот привратник?
Едва не плачущий испуганный привратник поспешил свалить все на своего помощника, двадцатилетнего парня, известного своими симпатиями к народной партии. Его же самого сегодня вызвали проверить жалобы на работу уборщиков мусора. А помощник куда–то запропастился.
— Отправляйтесь искать его в трущобы! — приказал полицейским Энжерс. — Немедленно! И задержите Сигейраса, если он там!
Полицейские арестовали только Сигейраса. Честно говоря, я не понимал, на что он надеялся. Это был эффектный, рассчитанный на публику демарш, но он неизбежно должен был повлечь за собой возмездие. И оно последовало.
На все вопросы Сигейрас с вызовом отвечал, что он обо всем предупреждал Энжерса.
Когда страсти несколько утихли и семью крестьянина убрали из квартиры, Энжерс с угрюмым видом оценил нанесенный ущерб.
— Вот теперь, — заявил он, — надо пригласить корреспондентов.
На следующий день снимки разоренной квартиры не только заполнили страницы «Либертад», но и оказались расклеенными на стенах домов. Комментарии были излишни: они наглядно иллюстрировали, что произойдет, если обитателей трущоб поместить в нормальные городские условия!
Результат не замедлил сказаться.
В тот же день в три часа полиции пришлось использовать слезоточивые газы и брандспойты, чтобы рассеять толпу молодежи, кинувшейся с палками в руках очищать от обитателей трущобы в районе монорельсовой станции. Не будь тюрьма хорошо защищена, такая же толпа вытащила бы из тюрьмы Сигейраса и просто–напросто линчевала бы его.
В районе шоссе, ведущего в Куатровьентос, такие же смутьяны подожгли несколько лачуг. В ответ крестьяне выкатили на шоссе бочки из–под нефти. Обычно машины мчатся здесь со скоростью пятьдесят–шестьдесят миль в час, и из–за такого неожиданного препятствия несколько машин разбилось.
Страсти продолжали накаляться, и я вспомнил дни, когда властям пришлось установить пулеметы на Пласа–дель–Сур.
Я же тем временем засел в отеле с тем, чтобы поскорее закончить последнюю часть проекта, связанную с районом окраинных трущоб. Необходимо было так организовать здесь транспортные потоки, чтобы исключить «завихрения», влекущие за собой разрастание этих поселений. Проект, как мне казалось, удался, по крайней мере я был им доволен. Оставалось подсчитать его стоимость, отработать отдельные детали, и я мог послать Сьюдад–де–Вадос ко всем чертям.
В понедельник утром я положил Энжерсу на стол чертежи, предварительные расчеты и прочую документацию.
— Готово, — сказал я. — Здесь все.
Энжерс посмотрел на меня с кислым видом и покачал головой.
— Боюсь, Хаклют, — ответил он, — что это еще далеко не все. Вот, посмотрите.
Он протянул мне через стол какую–то бумагу. Я пробежал ее глазами. На бланке министерства внутренних дел за подписью самого Диаса было напечатано:
"По делу о лишении собственности Фернандо Сигейраса.
Сеньору Энжерсу запрещается предпринимать какие–либо действия по реализации плана, представленного его ведомством, без специальных на то указаний со стороны, вышеназванного министерства".
— Что это значит? — воскликнул я. — Разве он правомочен давать такие указания?!
— Представьте, правомочен, — вяло ответил Энжерс, откинувшись в кресле. — Путаница в нашем безумном городе еще почище, чем взаимоотношения штатов и федеральных властей в США. Как начальник транспортного управления Сьюдад–де–Вадоса я подотчетен только самому Вадосу как мэру города, но в то же самое время в качестве автодорожного инспектора я подчиняюсь Диасу и министерству внутренних дел. А этим злосчастным проектом желают руководить сразу оба! Мне ничего не остается, как подчиниться в одном моем качестве, не подчиниться — в другом и подать в отставку — в обоих!
— И такое случается часто?
— Не реже двух раз в неделю, — с горечью проговорил Энжерс. — Но на сей раз — особый случай. Посмотрите, что они еще прислали.
И он передал мне лист бумаги с перечнем подобных прецедентов. Их там было около двадцати.
— Готов поклясться, это работа Домингеса. — Энжерс внимательно посмотрел на меня.
— Во всех этих случаях решение выносилось не в пользу муниципалитета, поскольку имелись доказательства, что участвующий в разбирательстве служащий испытывал личную неприязнь к обвиняемому. Ну, а уж относительно моих чувств к Сигейрасу сомневаться не приходится. Нас это свяжет по рукам и ногам. Может потребоваться несколько месяцев, чтобы доказать, что прецеденты не имеют отношения к нашему делу. Похоже на то, что Домингес не дурак. Он ведет себя чертовски умно, затягивая разбирательство.
— Что касается лично меня, — я положил оба листа на стол, — то работу я почти закончил. Вы получаете проект, а исполнение его уже не моя забота. Я свою задачу выполнил и, клянусь богом, Энжерс, никогда еще не был так рад завершению контракта.
28
В моей работе есть одна особенность. Закончив проект, я начинаю смотреть на него как бы со стороны.
Еще вчера я представлял себе город в виде колонок цифр, а его жителей исключительно как водителей и пешеходов. С сегодняшнего дня у меня наступили каникулы.
Завтра я, пожалуй, узнаю, принято ли решение о строительстве скоростной автомагистрали в Питермарицбурге. И если решение утверждено, я предложу им свои услуги.
Сегодня же…
Я отпил из бокала и представил себя туристом, тепло встреченным Сьюдад–де–Вадосом. Я приехал сюда, чтобы воочию убедиться в достижениях этого города, где самое большое в мире количество кондиционеров на душу населения, где нашли воплощение достижения человеческого гения в области градостроительства, где никогда не бывает заторов и пробок на улицах и проспектах…