10 гениев, изменивших мир
Шрифт:
Признанный негодным к службе в армии, молодой человек возобновил обучение в университете. Он твердо решил вступить на стезю преподавательской деятельности и начал обдумывать тему диссертации. Именно в это время произошло одно из наиболее значительных и судьбоносных событий в его жизни – знакомство со знаменитым композитором Рихардом Вагнером.
В ноябре 1868 года Вагнер инкогнито приехал в Лейпциг навестить свою сестру Оттилию, жену известного востоковеда Германа Брокгауза. Опекавшая Ницше фрау Ричль, близкая подруга Оттилии, вместе с ней принимала музыканта. Ко времени приезда в родной Лейпциг Вагнер уже приобрел мировую известность, а его творения – «Летучий голландец», «Тангейзер», «Лоэнгрин»,
Приехав к сестре, Вагнер, конечно же, не мог отказать ей в удовольствии послушать его последние сочинения. Когда он исполнил отрывки из «Мейстерзингеров», фрау Ричль заявила, что эти мелодии она слышала ранее в прекрасном исполнении студента мужа – Фридриха Ницше. Заинтригованный Вагнер выразил желание познакомиться с юношей. Так вечером 8 ноября 1868 года в доме профессора Брокгауза произошла их встреча.
Однако радостное событие было несколько омрачено. Ницше хотел предстать перед Вагнером в наилучшем свете, и потому торопил портного, которому когда-то заказал костюм. Портной вошел в положение молодого человека и даже принес платье к нему домой. Ницше примерил платье – оно сидело хорошо; он поблагодарил мастера, но тот не ушел – за костюм нужно заплатить. Ницше относительно денег «всегда держался особого мнения», как пишет наиболее авторитетный специалист по Ницше, биограф философа Д. Галеви. В итоге все закончилось тем, что портной ушел, унеся с собой вожделенную обнову. Пристыженный Ницше с неудовольствием осмотрел свой черный сюртук, очень сомневаясь в том, что он достаточно хорош для Вагнера, но наконец все же надел его. «…Идет проливной дождь. Часы показывают четверть девятого. Я выхожу; на дворе черная, дождливая ночь, и я тоже, несчастнейший из смертных, одет в черное и даже не во фрак, но пребываю в самом романтическом настроении».
Однако сюртук не помешал Ницше познакомиться и подружиться с Вагнером. Кроме музыки, они сразу нашли еще одну глубоко волновавшую их тему – философию Шопенгауэра. Ницше был очарован дружелюбием и живостью Вагнера, первой поистине гениальной творческой личностью, встреченной им на жизненном пути. Его ослепил не ореол славы Вагнера, а действительно независимое мышление известного музыканта. Вагнер, как и Ницше, стремился к обновлению немецкой культуры.
После знакомства Ницше погрузился в чтение эстетических произведений Вагнера «Искусство и революция» и «Опера и драма». Вновь его начали одолевать сомнения в правильности того, что он избрал своей профессией филологию. Но именно в это время произошли события, задержавшие Ницше на десять лет в оковах филологической науки.
В декабре 1868 года в Базельском университете освободилось место на кафедре греческого языка и литературы, руководитель которой, профессор А. Кисслинг, принял приглашение перейти в университет Гамбурга. Он обратился к своему бывшему боннскому наставнику Ричлю с вопросом о том, нельзя ли пригласить в Базель Ницше, чьи работы по античной литературе были ему хорошо знакомы из журнала «Рейнский музей филологии». Фридрих был польщен выпавшей честью занять пост экстраординарного профессора университета без диссертации и даже без завершенного полностью курса обучения. В приглашении его привлекало еще одно – возможность ближе сойтись с Вагнером, проживавшим с 1866 года в Трибшене близ Люцерна.
Перед отъездом Ницше намеревался защитить в Лейпциге диссертацию на основе своих исследований о Диогене Лаэртском. Однако совет факультета единодушно решил, что опубликованные статьи Ницше вполне заменяют диссертацию, и 23 марта ему присудили степень доктора без обязательной публичной защиты. Осталось решить еще одну проблему. Ницше колебался, не зная, как поступить:
Ницше не слишком торопился в Базель. Вначале он отправился в Кельн и Бонн, оттуда спустился по Рейну до Бибериха, далее по железной дороге до Висбадена. Затем молодой человек посетил Гейдельберг, где любовался величественными руинами старого замка и живописными окрестностями на холмистых берегах Неккара. На следующий день он сел в поезд, идущий до Базеля, но перед Карлсруэ узнал от попутчиков, что вечером в баденской столице будет дана опера Вагнера «Нюрнбергские мейстерзингеры». Не в силах побороть искушение, Фридрих остановился в Карлсруэ, чтобы еще раз насладиться любимой оперой. Он сошел на перрон вокзала в Базеле 19 апреля 1868 года.
К тому времени Ницше превратился в скромного, тихого и почтительного человека, как и подобает профессору классической филологии. По свидетельству биографа Ницше Д. Галеви, у философа «была привычка тихо говорить, спокойные черты лица и обращенные вглубь, точно вдаль, глаза. Его легко было не заметить, так мало было выдающегося в его внешнем облике. В обычной жизни он отличался большой вежливостью, почти женской мягкостью, постоянной ровностью характера. Ему нравились изысканные манеры в обращении, и при первой встрече он поражал своей несколько деланной церемонностью».
Своим поведением Ницше заслужил титул «святого». Вагнер остерегался в его присутствии рассказывать пошлые анекдоты. Однажды, после того как композитор отпустил одну из столь любимых им скабрезных шуток, Ницше покраснел и с таким удивлением посмотрел на маэстро, что тот со стыда не знал куда деваться. «Я дал бы сто тысяч марок, чтобы уметь вести себя, как этот Ницше», – говорил потом композитор. Фридрих неизменно вызывал симпатию у простых людей. Торговки виноградом и те подбирали ему самые сладкие фрукты. Однако он страдал: ведь ему приходилось скрывать свои идеи даже от друзей. Они не понимали его. Даже Вагнер, в спальне которого висел портрет Ницше (дружбу с ним он называл «единственным выигрышем в жизни»), не воспринимал его всерьез. Будучи на 32 года старше Фридриха, он требовал от своего молодого друга почти лакейской преданности.
Преподавание в университете и гимназии «Педагогиум» при нем скоро начали тяготить Ницше, у него возникло отвращение к филологии и науке вообще. Его все чаще охватывали периоды меланхолической депрессии, спасение от которой он находил в дружбе с Вагнером, в дом которого Ницше стремился при любой представившейся возможности, благо от Базеля до Люцерна всего два часа езды. В набросках того периода сомнения в науке выражены достаточно определенно: «Цель науки – уничтожение мира… Доказано, что этот процесс происходил уже в Греции: хотя сама греческая наука значит весьма мало. Задача искусства – уничтожить государство. И это также случилось в Греции. После этого наука разложила искусство».
Сообщение Вагнера о предстоявшем ему переезде в Байрейт по приглашению баварского короля подействовало на Ницше как удар грома. Но судьба, словно взамен, подарила ему нового верного друга. В апреле 1870 года в Базель приехал профессор теологии Франц Овербек, поселившийся в том же доме, что и Ницше. Их быстро сблизила общность интересов и в частности критическое отношение к христианской церкви, а также одинаковый взгляд на франко-германскую войну.
В августе 1870 года Ницше подал прошение об отпуске, чтобы принять участие в военных действиях. Но нейтральные швейцарские власти запретили ему непосредственное участие в боях, разрешив лишь службу в госпитале.