1000 ночных вылетов
Шрифт:
Но Николай прозаик. Он занят делом. Мне видна его голова, приникшая к прицелу, видны его тонкие пальцы на бомбосбрасывателе.
— Так держать!
Вспышки ФОТАБов [14] на миг выхватывают из темноты белые станционные постройки и красные коробки двух эшелонов. Где-то за станцией поднимаются и неумолимо движутся на нас грозные мечи прожекторов.
— Отваливай! Заходи на бомбометание!
Самолет уходит в сторону от разрывов, от жадных щупалец света. Разворот, еще разворот.
14
ФОТАБ — авиационная
Хищные клювы взрывателей фугасок нацелены на эшелоны.
— На боевом! Так держать!
И опять это приподнятое, радостно-бесовское чувство опьянения боем. Опьянения? Нет.
Трезвого расчета и уверенности — задание будет выполнено!
— Не забудь сосчитать батареи! — кричу Николаю. — Разведка — наука точная!
— Подсчитал. И еще двадцать прожекторов. Доволен? А курс держи. Не на танцах. Чуть лево. Так держать!
Ага, бомбы оторвались! Узнаю об этом по легкому вздрагиванию самолета. В пустынном небе еще злобствуют зенитки и пытаются дотянуться до нас лучи прожекторов, но мы уже идем на юг, к линии фронта.
— Теперь тебе понятно направление движения транспорта?
— Будут драпать? — наивно подзадориваю Николая.
— Наивность! Подтягивают технику и резервы, а в тылы гонят порожняк. Очень торопятся фрицы. Потому и не маскируют порожний транспорт. А зенитная оборона? Такого здесь еще не было…
— Профессор!
— Не язви! Считаю, что удар готовится где-то в районе станции Поныри. И скоро. Очень скоро. Согласен?
— Вижу. В разведдонесении подчеркни: готовится удар в районе станции Поныри!..
…После Сталинграда и зимней кампании 1942/43 года перед блоком фашистских государств встала мрачная перспектива проигрыша войны. Чтобы поднять дух своих сателлитов и изменить ход войны, Гитлер начал готовить крупное летнее наступление, хвастливо заявив, что зиму он отдает русским, а лето существует только для немецких побед.
По плану операции, названной гитлеровским командованием «Цитадель», наступление должно было развернуться в районе Курской дуги. Одновременным ударом с севера и юга гитлеровцы рассчитывали окружить находящиеся внутри дуги советские войска, уничтожить их и нанести стремительный удар в тыл Юго-Западного и Брянского фронтов.
В течение нескольких месяцев Германия усиленно готовилась к этой операции. Немецкая армия получила огромное количество танков новых систем — «пантера», «тигр» и самоходных орудий с мощными пушками и усиленной броней. Кроме этого, здесь, на Курской дуге, были сосредоточены очень крупные воздушные силы.
В это время расположение войск было такое: группа фашистских армий «Центр» и приданный ей шестой воздушный флот стояли против Центрального фронта, нацелив свой удар от Орла на Курск, в стык Центрального и Брянского фронтов. Группа армий «Юг» и приданный ей четвертый воздушный флот стояли против Воронежского фронта, готовые нанести удар от Белгорода на Курск, в стык Воронежского и Юго-Западного фронтов.
Советское командование, заранее разгадав маневр противника, создало многолинейную систему обороны, имея в своем тылу армии резервного Степного фронта.
Командование Центрального фронта (генерал Рокоссовский), оценив обстановку и определив направление возможного удара противника, сконцентрировало свои главные силы на правом крыле фронта. «На участке протяженностью 95 км было сосредоточено 58 процентов стрелковых дивизий, 70 процентов артиллерии и 87 процентов танков и САУ. Здесь же расположился второй эшелон и резерв фронта (2-я танковая армия, 9-й и 19-й танковые корпуса). На остальном 211-километровом участке фронта осталось 47 процентов стрелковых дивизий, до 30 процентов артиллерии и 20 процентов
15
Великая Отечественная война Советского Союза 1941–1945. Краткая история. Воениздат Министерства обороны СССР. М., 1967.
Все это станет известно позже. И эти строки из «Краткой истории Великой Отечественной войны» мне доведется прочесть много лет спустя после описываемых событий, но и тогда мы чувствовали, что готовится что-то важное, что до начала решительных действий осталось совсем немного времени.
Днем заботливые руки старшего техника звена Ландина ощупали и заштопали каждую пробоину. Затем он проклеил эмалитом куски белой перкали и теперь закрашивает светлые места зеленым лаком. Неподалеку, за длинным дощатым столом, сидят оружейницы, набивая патронами металлические звенья пулеметных лент. Возле них вертится Шурочка. Какое-то время она помогает им, потом отходит и останавливается у нашей «семерки». Наблюдая за ловкими движениями Ландина, Шурочка проводит ладонью по свежим заплатам на крыльях.
— Здорово! — не то удивляется, не то восхищается Шурочка.
— Бывает. Это же война, Шуренок! — И откуда только берутся эти небрежнопокровительственные нотки в моем голосе? Пижон…
Карие глаза Шурочки, не мигая, смотрят на меня, и под этим взглядом тускнеет моя напускная развязность. А Шурочка поворачивается и уходит по тропинке, которая ведет к озеру. Я гляжу ей вслед и не могу сдержать глупую, виноватую улыбку.
С деревьев медленно спадают лепестки яблоневого цвета, потому тропинка, по которой ушла Шурочка, кажется усыпанной снегом.
— Э-эй, приехали! Спустись на землю, командир! — Рука Ландина опускается на плечо. — Хороша девчонка! Ох, хороша! Только учти — с мужем летает.
— Какое мне дело, с кем она летает!
— Да так, — ухмыляется Ландин. — К сведению некоторых военных.
— Поди ты к черту! — Я хочу сказать ему еще что-то, но зычный голос Джангирова доносится к нам на стоянку:
— По-олк! Становись!
В строю сегодня все: и ветераны полка, и недавно прибывшее пополнение. Наверное, утром фотоснимки районов нашей разведки, дешифрированные, поднятые и снабженные кратким пояснительным текстом, со стола начальника разведки дивизии майора Желиховского перекочевали в штаб воздушной армии, а оттуда — в штаб фронта. Теперь в обратном порядке в полк пришло боевое задание:
— «Частям девятой гвардейской Краснознаменной Сталинградской дивизии бомбовым ударом уничтожить склады противника, что северо-западнее станции Глазуновка».
— Наш район, — шепчу через плечо Николаю.
— Угу, — так же тихо отвечает он. — Зениток там… Командир дивизии снимает фуражку и вытирает носовым платком лоб.
— Товарищи! — Голос его звучит тихо и по сравнению с тем, как он зачитывал боевой приказ, как-то по-домашнему, задушевно. — Вашему полку, товарищи, выпала честь первыми нанести удар. Поразить цель трудно. Почти невозможно. Об этом знает командование армии, командование фронта. Но… вы гвардейцы, и приказ должен быть выполнен! Станцию прикрывают восемнадцать прожекторов, около двадцати батарей. Трудно! Очень трудно! Мы с вашим командиром полка обсудили обстановку и пришли к определенному решению. Так ведь, Анатолий Александрович?