1000 Первая дочь
Шрифт:
— Ну нет, девчонка, я не для того гнался за тобой несколько дней, чтобы лишить жизни. Ты будешь моей, даже если ради этого мне придется перевернуть вверх дном весь Озис.
Майлин
В тот день мне казалось, будто во мне что-то умерло. Нет, я и прежде знала, как жесток мир, но даже не подозревала, до какой степени. Сначала родная мать избавилась от меня, после умерла приемная. И теперь вот продажа в рабство той, кого я считала теткой, почти родственницей, хоть нас и не связывали кровные узы.
И храм, представляющий из себя бордель для высокопоставленных лиц.
Этого я меньше всего ожидала. Последняя
Алексис стоял рядом и читал мине нотацию, а я все больше вбжимала голову в плечи, мечтая свернуться в кйлубок и укатиться далеко-далеко, туда, где мяеня никто не найдет. Его жестокие слова больно ранили, хотя он не прикоснулся ко мне. Но гордость моя, все, что от нее осталось, плакала кровавыми слезами, захлебывалась в том потоке желчи, что на меня излили. Алексис воин, он привык рубить сплеча. Он наверняка сказал правду, иначе бы жрицы богини Тирино возразили ему.
Но они молча приняли выкуп и ушли.
Тогда я еще не понимала, что Алексис меня спас. Мне хотелось бежать от него, от его пронизывающего взгляда, от той силы желания, что слышалась в его последних словах. Он хотел, чтобы я была его, и не остановился ни перед чем.
Разве я могла ему возразить?
Меня трясло, будто в лихорадке, хотя стоял полдень, и солнце нещадно палило землю, будто пытаясь испепелить ее. Мне стало дурно. Мир вдруг вздрогнул, покачнулся. Все закрутилось перед глазами, ноги совершенно перестали слушаться. Казалось, будто позвоночник мой превратился в желе, и я стала медленно оседать.
Алексис поймал. И когда я очнулась, то первым, что увидела, было его лицо. Он смотрел не как прежде, без гордости и угрозы. То был взгляд человека неравнодушного, умеющего сочувствовать и сопереживать.
Я поразилась этой перемене.
— Ты напугала меня не на шутку, — произнес он с видимым облегчением.
В этот момент я почувствовала его руку на своем затылке. Он лечил меня, подпитывал своей силой. Великий воин и маг не побрезговал рабыней. А мне-то казалось, что он собирается меня прикончить.
— Спасибо…
Большого труда мне стоило произнести это. Не потому, что я не умела признавать ошибки. А потому, что тело все еще плохо слушалось меня. Голос мой походил на комариный писк, до того был слаб и жалок.
Мне казалось, что узнав о том, что я рабыня, Алексис откажется от меня. Слишком долго и упорно Лагра и Магра убеждали меня в этом. Одна потому, что любила и боялась за меня. Другая ненавидела и всячески принижала.
Но вот он держал меня на руках и гладил по волосам с особой нежностью. Не знаю, что за перемены произошли в нем за столь короткий период, но в первую нашу встречу он был совсем другим. Может быть, потому, что был окружен своими воинами и шлюхами. А, возможно, потому, что впервые за долгие годы стал просто человеком, невзирая на титулы и власть.
Он перенес меня в тень от стены, окружающей храм Тирино. Был со мной до тех пор, пока я не пришла в себя. Для меня это многое значило.
– С рабынями не обращаются так… — произнесла я, отводя взгляд.
Но он обнял ладонями мое лицо, вынуждая смотреть ему в глаза, и произнес повелительно, но мягко:
— Я привык обращаться с людьми так, как они того заслуживают. Знаю, что стал причиной твоей ссоры с Магрой и последующего бегства. Так что я тоже виноват.
— Как она могла?..
Тяжело было думать о тетке. Ведь она обещала Лагре, сестре-близнецу, что никому не расскажет моей тайны. Но жадность победила в ней все остальные чувства.
— Не думай об этом, — посоветовал Алексис, массируя мне затылок. В том месте, где его пальцы касались моей кожи, слегка покалывало. Он все еще лечил меня, хотя знал о моем положении рабыни. — Магра рассказала мне твой секрет.
Я вздрогнула. Глаза мои распахнулись от страха и боли.
— Мне не важно, если ли на твоем теле клеймо или нет, — проговорил он. — Отныне вся ты принадлежишь мне: с недостатками и достоинствами. Если бы ты сразу сказала о причине своего отказа, не случилось бы того, что случилось. Не было бы побега, погони и глубокого обморока. Но это в прошлом. — Он посмотрел на меня так пристально, словно это я была госпожой, а он лишь преданным рабом. — Теперь-то ты не откажешь мне?
— Как я могу? — спросила я тихо. — В церковных книгах Озиса нет моего имени, а Лагра на самом деле не была моей матерью.
— Судя по внешности, ты скорее уроженка Лимба, — справедливо заметил Алексис. — Я только что вернулся из этой страны и точно знаю, о чем говорю. Как ты оказалась так далеко от дома? Как попала в эту гостиницу?
Я думала, Магра рассказала ему. Но нет, она просто продала меня, как ненужную вещь. И говорить о своем прошлом предстояло мне самой. Как нелегко было признаваться Алексису, бередить старые раны. Я прикусила нижнюю губу, стараясь сдержать всхлип. Вспоминания навалились тяжелым грузом, будто целую гору привязали к моим плечам. Я так долго пыталась забыть, что придумала себе новую жизнь. Ту, в которой была дочерью Лагры — настоящей, а не приемной.
— Кто твой бывший хозяин? — Алексис продолжил задавать вопросы.
— Я была совсем маленькой и не помню, — вздохнула я. — Моя настоящая мать работала в Ишатре. Она стирала белье и иногда мыла полы — это практически все, что я о ней помню. Лагра говорила, будто меня вынесло на берег течение. А Магра решила, будто моя мать сама пыталась избавиться от меня. Оттого и выбросила в мусоропровод, стекавший в реку.
Теперь он знал обо мне все. И я была готова к тому, что за этим последует. Алексис не мог всерьез заинтересоваться той, которую собственная мать выбросила, как мусор. Все, на что я могла рассчитывать, это презрение и невольничий рынок — но даже там вряд ли за меня дали много. На то колье, что Алексис отдал жрице, можно купить с десяток самых прекрасных рабынь.
Глава 10
Алексис
Она рассказывала, а я все больше ругал себя за черствость. Тогда, в самую первую встречу, вернее, когда Майлин мне отказала, я думал исключительно о себе. Причина мне виделась в ее гордыне и показной неприступности. Но на деле все оказалось иначе. Она боялась, думала, я отправлю ее на невольничий рынок или верну хозяину.
Но это совершенно не входило в мои планы. Как только я увидел Майлин без уродливого горба и жуткого балахона, я понял, что она должна принадлежать мне. Даже тот факт, что она была рождена рабыней, не остановил меня.