1356
Шрифт:
Это знамя означало, что там находится принц Уэльский, и через щели в забралах французы могли различить принца верхом на коне, чуть позади строя, и их охватила ярость.
Не только ярость, но и страх, а некоторых еще и радость.Такие пробивались в первые ряды. Они соскучились по сражениям, были уверены в себе и чудовищно хороши в своем деле.
Многие были пьяны, но вино вселило в них браваду, а стрелы прилетали справа и слева, вонзаясь в щиты и сминаясь о доспехи, иногда попадая в слабое место, но атакующие огибали павшего. Теперь они были
Этот первый натиск был очень важен. Именно сейчас укороченные пики могли сбить врага с ног, а топоры, молоты и булавы с разбега получали дополнительную мощь, так что воины дофина атаковали, крича во все легкие, взмахивая оружием, рубя и нанося удары.
И англичане отступили.
Они были вынуждены отступить под яростным натиском и весом всех тех людей, что ринулись в проем, но хотя они и отступили, но не нарушили строй.
Клинки обрушились на щиты. Опускались топоры и булавы. Утяжеленная свинцом сталь крушила шлемы, разбивала черепа, и через раздробленный металл хлестала кровь и разлетались мозги, и люди падали, а павшие создавали препятствие, о которое спотыкались другие.
Натиск атаки замедлился, люди пытались устоять на месте и были оглушены ударами, но французы пробились через проем, и теперь сражение расширялось по мере того, как через проем прибывало все больше воинов, бросающихся в атаку вправо и влево.
Англичане и гасконцы по-прежнему отходили, но теперь медленнее. Первая атака оставила за собой мертвых и стонущих раненых, но строй не был прорван.
Командиры сидели верхом чуть позади пеших латников и кричали им, чтобы те сомкнули ряды и держали строй.
А французы пытались прорвать строй, пробить и прорезать себе путь через щиты, чтобы раздробить англичан на мелкие группы, окружить и перебить.
Воины рубили топорами, выкрикивая непристойности, кололи пиками, взмахивали булавами, щиты разлетались, но строй устоял.
Он отодвинулся назад под напором, и всё больше французов прорывалось через проем, но англичане и гасконцы дрались с отчаянием загнанных в угол и с уверенностью воинов, которые провели вместе многие месяцы, воинов, понимающих и доверяющих друг другу и знающих, что с ними произойдет, если строй будет прорван.
– Добро пожаловать на дьявольскую резню, сир, - сказал сир Реджинальд Кобэм принцу Уэльскому. Оба сидели верхом позади строя и наблюдали, и теперь сир Реджинальд видел, что накал сражения ослабевает.
Он ожидал, что французы будут верхом, и встревожился, когда понял, что они намереваются драться пешими.
– Они выучили урок, - сухо объявил он принцу.
Он смотрел, как ряды столкнулись и как жестокая атака французов не смогла разделить строй англичан и гасконцев, но теперь трудно было отличить одну сторону от другой, они были слишком близко.
Задние ряды обеих армий рвались вперед, толкая передние на противника и предоставляя им слишком мало места для того, чтобы замахнуться оружием.
Враг
Люди в строю либо отражали атаки врага, либо небольшими группами нападали, крушили и резали, а потом отступали, чтобы перевести дыхание и оценить противника.
Они больше выкрикивали оскорбления, чем дрались, и сир Реджинальд понимал, почему. И атакующие, и защищавшиеся нуждались в том, чтобы прийти в себя после первого шока, но все больше французов прибывало через проем в изгороди, и битва теперь становилась более беспощадной, потому что атакующие действовали более обдуманно, а англичане, голодные и страдающие от жажды, быстрее уставали.
– Всё идет неплохо, сир Реджинальд!
– ободряюще воскликнул принц.
– Так и должно быть, сир.
– Тот мальчишка - это принц?
– принц Уэльский заметил в рядах французов золотую корону, венчающую отполированный шлем, и по самому большому знамени он понял, что в атаке должен участвовать дофин.
– Точно принц, - ответил сир Реджинальд, - или, может, его двойник?
– Настоящий он принц или нет, - заявил настоящий английский принц, - нужно оказать ему знаки внимания, - он ухмыльнулся, перекинул ногу через высокую луку седла и спрыгнул на землю, позвав оруженосца.
– Щит, - сказал он, протягивая левую руку, и топор, полагаю.
– Сир!
– воскликнул сир Реджинальд, а потом замолчал. Принц выполнял свой долг, а кости бросил сам дьявол, и советовать принцу соблюдать осторожность было бесполезно.
– Сир Реджинальд?
– спросил принц.
– Ничего, сир, ничего.
Принц криво улыбнулся.
– Чему быть, того не миновать, сир Реджинальд, - он опустил забрало и стал протискиваться через английский строй, чтобы встретиться с французами. Рыцари, избранные для защиты наследника английского престола, последовали за ним.
Враги заметили его яркий жиппон, узнали дерзкий французский герб на широкой груди и издали гневный и яростный рев.
А потом атаковали снова.
Глава пятнадцатая
Томас достиг вершины холма как раз в тот момент, когда сражение расширилось в стороны. Французы пробились через проем в изгороди и продвигались вдоль нее, в то время как другие рубили густой колючий кустарник, чтобы сделать новые проемы. Где-то справа от Томаса кто-то прокричал:
– Лучники! Лучники! Сюда!
Томас выскользнул из седла. Его люди прибывали небольшими группами и вставали на левый фланг англичан, который пока не принимал участия в сражении, но он побежал позади строя, туда, откуда донесся призыв.
Там он увидел, что вызвало этот крик. Два арбалетчика пробрались к центру изгороди вместе со своими павезами и стреляли в людей графа Уорика.
Он помедлил, чтобы надеть тетиву на лук, оперев один его конец о торчащий корень дерева, а другой согнув левой рукой, чтобы надеть петлю тетивы на рог с выемкой наверху.