140 ударов в минуту
Шрифт:
В больницу теперь езжу на троллейбусе или маршрутке вместо такси. Так дешевле. Подала объявление на разные сайты, предлагая свои услуги как преподавателя музыки для детей. Только никому я не нужна без диплома и опыта. Не важно, что есть знания и да, чёртов талант. Родители хотят для своих детей преподавателей уровнем повыше. Мне кажется, ещё немного — и я пойду играть на улицу. Парки, скверы, пляж. Куда угодно, чтобы копить деньги и отдавать их за лечение Саркиса.
Гордей ведёт переговоры со
Кирилл договорился с отцом. На базе его компании есть благотворительный фонд. У них другое направление, но мне пообещали всё решить в ближайшее время. Ещё какие-то средства будут.
Звонили с работы Саркиса. Тоже обещали немного помочь. Они там скидываются с сотрудниками, и шеф от себя добавит.
Этого всё равно мало. Хватит только ещё на одну операцию, которую уже назначили, и на лекарства.
Если Гордей договорится, будет полегче. Пока справляемся. Я придумаю что-то ещё. Но пока не знаю, что именно.
Подобрав и потушив сигарету, иду на кухню. Заедаю горечь парой ложек варенья. Соседка дала. Очень милая женщина. Тоже переживает за моего мужа. Здесь его, оказывается, многие любят. Я и не знала.
Беру в руки телефон, чтобы проверить, не написали ли мне по поводу репетиторства. Пока больше никто. Только пропущенные от Ксюши и Вари. Им я так ничего и не рассказала. У меня просто нет сил пересказывать этот кошмар заново. Но, наверное, надо вернуть подруг в своё пространство. Они всегда поддерживали меня.
Выхожу в наш маленький уютный чат.
«Привет»
«Стефа жива!» — прилетает от Ксюши.
«Ура» — читают с интонациями облегчения сообщение от Вари.
Вместо объяснений скидываю в чат фото Саркиса из больницы. Я сделала себе одно. Смотрю на него по ночам, потом перелистываю на другие. На них всё ещё хорошо, и я убеждаю себя:
«Это временно. Он вернётся к нам. Мы поставим его на ноги.»
Девочки долго не отвечают, а я удаляю фотографию. Она не для того, чтобы все рассматривали. Мне просто надо было как-то им объяснить.
«Мы приедем сейчас» — пишет за двоих Варя. — «Только попробуй не открыть!» — злой смайлик в конце вызывает у меня улыбку.
В дверь звонят. Хмурюсь. Мы не ждём сейчас никого. Анаит выглядывает из своей комнаты. Ей тоже стало интересно, кто же к нам пришёл. Открываю и удивлённо отступаю, пропуская в прихожую своего отца.
— Давай поговорим, — просит папа.
— Пойдём на кухню, — приглашаю его.
Проходит, садится на табуретку. Осматривается и вздыхает.
— Вот, — кладёт на стол простую пластиковую папку синего цвета. — Документы на твой кабриолет. Ты просила.
К горлу неожиданно
— Не плачь, — папа поднимается и крепко меня обнимает. — Моя маленькая. Не плачь.
А я не могу не плакать. Мне так не хватало его поддержки. Я так боялась разочарования.
— Я спрошу кое-что неприятное. Ответ знаю заранее, но обещал твоей матери сделать это. Дочка, ты уверена, что тебе всё это нужно?
— Что «всё»? — упираюсь ладошками в грудь отца. Смаргиваю слёзы с ресниц.
— Муж в коляске, Стеф. Возможно, навсегда. Возможно, прости за откровенность, бесполезный как мужчина, и у тебя не будет с ним ни детей, ни нормального будущего. Ты закончишь учёбу, захочешь поездить по миру со скрипкой. Ты же у меня невероятно талантливая девочка. Как всё это будет выглядеть? Это крест на твоей молодости, на твоей красоте, в конце концов. Даже если мы наймём сиделку. Мы наймём, — утверждает он, — ты уверена, что хочешь всего этого?
— Если я скажу «нет», ты не дашь мне денег?
— Стеф… — отец качает головой. — Я дам денег в любом случае. Саркис не только твой муж, он сын моего старого друга. Хотя, признаюсь, Сурен был категорически против. Мы говорили с ним пару дней назад. Он готов сам вкладываться в лечение сына, но ты сказала, что не возьмёшь от него ни копейки. У нас был сложный разговор. Пришлось объяснять, что моя девочка тоже очень упряма.
— Ты знаешь, почему я отказалась?
— Теперь знаю, — кивает отец.
Мне кажется, он приехал именно поэтому.
— Ты не ответила на мой вопрос.
— Я хочу, пап, — говорю совершенно искренне. — Мне страшно, но я его не брошу. У нас с ним сердце бьётся в одном ритме. Без Саркиса будет только половина сердца. И ритм будет сломан. Не получится красивой мелодии.
— Ну вот я примерно это нашей маме и сказал, — тихо смеётся папа. — Только не так красиво.
Мы договариваемся, что деньги, отложенные на школу, он переведёт сразу в клинику, чтобы было быстрее. Дышать становится легче, будто с меня сняли удавку.
«Вот так, Кис. Ты больше не один. Все помогают. И я буду рядом. У нас обязательно получится!»
— Ну хватит реветь, — папа снова меня обнимает.
— Это от радости, — признаюсь ему. — Спасибо, что не бросил.
Провожаю его уже совсем в другом настроении. Приезжают девочки, и сил становится ещё чуточку больше. А вечером я беру скрипку, Анаит и мы едем на пляж. Наступаю босыми ступнями на прохладный песок. Кладу к ногам раскрытый футляр. Закрываю глаза и начинаю играть, вкладывая в каждый звук всё наболевшее. Свои слёзы, свои немые крики по ночам, появившуюся надежду.