1914–2014. Европа выходит из истории?
Шрифт:
Устремления Германии, которые до какой-то степени нельзя не признать легитимными, были дискредитированы пангерманистскими проектами, чей радикализм (хюбрис древних греков) исключал любой компромисс. Великобритания не могла, сложа руки, смириться с тем, что Германия силой устанавливает в Европе свою гегемонию. США все еще ждали своего часа. Лидеры Второго Рейха решили, что в Сербии могут пойти на риск европейской войны. Не сумев до 1914 г. договориться с Англией о том, что она сохранит нейтралитет, они после вступления в конфликт США в 1917 г. пожали мировую войну. До Первой мировой никому в голову не приходило строить планы развития в масштабе всей планеты. Тем более никто из участников конфликта не мог представить, чем она обернется, сколь окажется жестока, как долго продлится, насколько будет разрушительна и тем более какие колоссальные трансформации за собой повлечет. То, что ни одна из демократических стран не сумела воплотить в жизнь, реализовалось – но какой ценой! – благодаря войне.
По итогам двух мировых
Кроме того, потребовалась настоящая геополитическая революция во всем мире, чтобы под политической гегемонией США возникла обширная зона свободной торговли, в которой действуют некоторые ограничения (культурное исключение, оборонная промышленность, отдельные сельскохозяйственные товары) и которая целиком основана на монетарной асимметрии, искажающей саму ее суть.
Уход европейских наций с исторической арены после 1945 г. связан не только с тем, что США одержали верх над странами Оси. Он стал возможен лишь благодаря продолжающемуся вот уже около 70 лет размыванию суверенитетов европейских стран в соответствии с планом, задуманным Жаном Монне и реализованным благодаря холодной войне. Парадокс состоит в том, что «строительство единой Европы» оказалось самым надежным средством, чтобы ускорить ее упадок.
Глава V
От краха Версальского договора к западной нормализации Германии
От перемирия к миру
Запросив в конце сентября 1918 г. перемирие, лидеры Рейха руководствовались самыми противоречивыми соображениями. Генеральный штаб и консервативные круги стремились заключить на Западном фронте компромиссный мир, чтобы получить передышку, которая бы позволила Германии, победив Россию, позже возобновить свое «наступление» [92] . По Брест-Литовскому миру (3 марта 1918 г.) Россия потеряла Польшу, Курляндию и Литву, независимость получили Украина и Финляндия. Более того, соглашения, подписанные с Лениным 27 августа 1918 г., хотя и предусматривали независимость Латвии и Эстонии, еще до Рапалльского договора [93] открыли дорогу к подлинному сотрудничеству между Германией и Россией. Мартовский и августовский договоры 1918 г., которые быстро были аннулированы и утратили силу, тем не менее парадоксальным образом предвосхитили существующие сейчас границы. В марте 1918 г. Германия могла считать, что обезопасила себя от русской угрозы, которая до 1914 г. ее так страшила.
92
Как пишет Карл Фридрих Новак (Nowak K. F. Versailles. London, 1928. P. 280), об этом говорил генерал Грёнер.
93
Рапалльский договор был подписан между Германией и СССР в 1922 г.
Либеральные промышленники, поддержав просьбу о перемирии, исходили из совершенно других задач. Их беспокоили проекты коммерческой дискриминации, которые западные противники стали обсуждать в конце 1917 г.: ограничение доступа к сырью и к самым богатым рынкам, вплоть до введения специального налога на импорт из центральных держав [94] . Экономическое руководство Германии в первую очередь стремилось восстановить прерванные войной экономические связи и вновь выйти на мировой рынок. Оно надеялось сделать это с наименьшими издержками, опираясь на программу из «четырнадцати пунктов», озвученных президентом Вильсоном в его речи перед американским Конгрессом 8 января 1918 г. и принятых Антантой в октябре 1918 г. в качестве основы для будущего мира. В этой речи Вильсон призвал к «устранению, насколько это возможно, всех экономических барьеров и установлению равенства условий для торговли всех наций, стоящих за мир и объединяющих свои усилия к поддержанию такового» (пункт 3). Другие пункты касались свободы мореходства, сокращения вооружений, освобождения и возвращения оккупированных территорий, независимости Польши, возвращения Эльзас-Лотарингии во владение Франции, разрешения колониальных споров с учетом интересов местного населения и, наконец, создания Лиги Наций [95] .
94
Soutou G.-H. L’Or et le sang… P. 536.
95
Keynes J. M. Les Cons'equences 'economiques de la paix [1919]. P.: Gallimard, 1929. P. 72–73.
В
Мирная конференция, открывшаяся в Версале в середине января 1919 г., вскоре показала немецким переговорщикам, что условия мира будут намного жестче, чем те, которых они ожидали на основе «четырнадцати пунктов». Их положения были сформулированы максимально расплывчато. Философия Вильсона, как она предстает из его посланий (прежде всего от 27 сентября 1918 г.), была проникнута идеализмом, если не сказать благостным миротворчеством. Даже третий пункт, провозглашавший политику «открытых дверей» и особенно значимый для США, формулировал общий принцип, который еще предстояло воплотить в жизнь после долгой войны, полностью дезорганизовавшей мировые торговые потоки.
Французы и англичане оставили за собой возможность интерпретировать эти пункты в самых широких пределах: их цель прежде всего состояла в том, чтобы затормозить экономический рост Германии. Однако промежуточные выборы 5 ноября 1918 г. ослабили позиции Вильсона. Получив большинство в палате представителей, его противники стали отстаивать протекционистские меры. Американский президент даже не попытался предотвратить лишение Германии статуса наибольшего благоприятствования, при том что сама она в соответствии с 280-й статьей Версальского договора была обязана предоставить его своим противникам [96] . Правда, эта мера была принята сроком на пять лет, «если Лига Наций не решит продлить ее действие». Если говорить об отношениях с Францией, то ситуацию изменил франко-немецкий торговый договор 1927 г. – уже в 1929 г. французский профицит в торговле с Германией, существовавший с 1922 г., сменился дефицитом.
96
Soutou G.-H. L’Or et le sang… P. 341.
Однако самое жестокое разочарование немецкие переговорщики испытали, когда встал вопрос о репарациях, сам принцип которых был одобрен США после того, как 6 апреля 1917 г. они вступили в войну. Накануне перемирия страны Антанты договорились о «возмещении всего ущерба, нанесенного гражданскому населению и его собственности»… Эта формула была очевидным образом выгодна Франции и Бельгии, чьи обширные территории были оккупированы и опустошены, а также Великобритании, чей торговый флот довоенной поры был затоплен. Договор включал множество других пунктов, которые были зафиксированы победителями в одностороннем порядке: передачу немецких военных кораблей Великобритании, конфискацию немецких активов за границей, компенсацию пенсий, которые будут выплачиваться вдовам погибших и раненым, и т. д. Германия, где вся политическая верхушка, а также правые и крайне правые силы на разный лад повторяли, что немецкая армия не была разбита, считала себя ограбленной. К ощущению, что ей не досталось достойного «места под солнцем», которое мучило ее еще до войны, добавились новые обиды, в том числе убеждение, что ее обманули.
Вердикт Кейнса
Пункты, касавшиеся репараций, получили безжалостную оценку со стороны Кейнса [97] . Он обвинил Клемансо в том, что тот пытается навязать Германии «карфагенский мир». Он напомнил, что Ллойд Джордж чуть ли не собирался заставить Рейх возместить победителям все «военные расходы». По мнению Кейнса, сумма репараций, которые выставили Германии, могла оказаться настолько огромной, что та погрузилась бы в хаос. Глава немецкой делегации в Версале граф Брокдорф-Ранцау заявил: «Львиная доля немецкой промышленности будет обречена на исчезновение из-за отсутствия сырья […], а реализация пунктов договора неизбежно приведет к гибели многих миллионов немцев» [98] .
97
Keynes J. M. Les Cons'equences 'economiques… P. 120–222.
98
Ibid. P. 226.
Кроме того, по мысли Кейнса, то, что размер возложенных на Германию выплат не был четко определен, требовало дальнейших переговоров, а они вряд ли оказались бы плодотворными. Само собой, 19-я статья устава Лиги Наций предусматривала, что договоры, оказавшиеся нереализуемыми, могут быть пересмотрены. Именно так в конце концов и случилось, но по совершенно другим причинам: по инициативе США план Дэвиса (1924 г.) значительно снизил обязательства Германии и предоставил ей кредит, который помог выплатить все же причитавшуюся с нее часть долга. Шесть лет спустя план Юнга (1930 г.) окончательно решил вопрос с репарациями. Он предусматривал дальнейшее снижение объема выплат и растянул их на пятьдесят лет. В 1931 г. перевод средств был приостановлен. Наконец, Лозаннская конференция, открывшаяся 9 июля 1932 г., через тринадцать лет после подписания Версальского мира просто аннулировала все дальнейшие выплаты.