1928 год: ликвидировать ликвидаторов. Том 2
Шрифт:
Потратив силы на разговор, генсек закрыл глаза и затих, похоже, заснул. Удивительно, но мое энергетическое «вливание» подействовало на этот раз на Сталина весьма неожиданным образом. Не только как лечебная мера, но и вроде «сыворотки правды», применяемой специальными службами для того, чтобы разговорить «объект». И подобный полезный эффект биоэнергетического воздействия мне, разумеется, следовало запомнить, чтобы применять в дальнейшем.
Вот только сразу возникла новая проблема. Молотов, Ворошилов, врач и медсестра все слышали. Ошарашенные, они пока еще переваривали слова генсека молча. Но, это, наверняка, ненадолго. Скоро совершенно секретная информация утечет, если не принять меры срочно. И тут я вспомнил о своей способности к гипнозу, которой,
— Посмотрите все внимательно на предмет в моей руке. Он красиво блестит в свете электрических ламп.
Молотов, врач и медсестра молча взглянули, куда я хотел. А Ворошилов пробормотал, рискуя испортить весь эксперимент:
— Ну, шприц блестящий. И что?
Но, не обращая внимания на наркомвоенмора, я продолжал свою импровизацию, делая плавные пассы свободной рукой, и как бы посылая с каждым своим движением на присутствующих усыпляющее поле, я говорил ровно и монотонно:
— Начинаю отсчет. Один. И вы внимательно смотрите на шприц. Два. И вы закрываете глаза. Три. И вы засыпаете стоя. Четыре. И вы забываете откровения Сталина, сказанные Менжинскому. Пять. И вы помните, что Сталин назначил Менжинского своим преемником. Шесть. И вы закрепляете это знание, продолжая спать стоя.
Они затихли. Тут я решил проверить, насколько хорошо сработала моя способность к гипнозу. Подойдя к каждому, я потрогал их, но никакой реакции не было. Застыв, словно скульптурные изваяния вокруг койки со спящим генсеком, все четверо, действительно, находились в трансе. Даже Ворошилов. А я вновь поразился своим новым удивительным возможностям. Впрочем, настало время вывести их из этого необычного состояния. Я опасался, что длительный гипнотический сон мог повредить их психике. К тому же, снаружи у двери палаты своей очереди на посещение Сталина дожидался Петерсон, который мог зайти в любой момент. Потому я продолжил:
— Семь. И вы просыпаетесь, забывая о сеансе гипноза.
Они зашевелились и уставились на меня. Первым заговорил Молотов:
— Только что Иосиф Виссарионович назвал товарища Менжинского своим преемником. Надеюсь, что это слышали все присутствующие?
Врач с медсестрой кивнули. Ворошилов тоже. И у меня отлегло от сердца. Теперь я точно убедился в том, что мой гипноз сработал, как надо, а ввернуть фразу про то, что Менжинский назван преемником, труда не составило, хотя, разумеется, это было моей собственной выдумкой.
— Эту новость необходимо немедленно довести до всего состава Политбюро, — поддержал Молотова Ворошилов.
Тут уже и я инициативу перехватил, сказав:
— Не знаю, почему товарищ Сталин выбрал именно меня, но вы это слышали. А потому, раз уж мне надлежит руководить, я хотел бы спросить вас, товарищ Ворошилов, о том, какие меры принимаются для подавления мятежа троцкистов? Вот вы сейчас здесь, а кто же командует войсками?
— Не беспокойтесь, Вячеслав Рудольфович, там Семен Михайлович Буденный командует. Он опытный командир, инспектор кавалерии. Когда Тухачевский, фактически, отказался содействовать, я вызвал Буденного с его инспекторской должности, назначив командующим всех сил, задействованных против мятежников. Троцкистов Буденный не любит. Он привел с собой полк кавалеристов и полчаса назад докладывал мне, что враг надежно блокирован в Горках. Сейчас принимаются все меры для окружения…
Я перебил:
— Неплохо, товарищ Ворошилов! Но, скажите
— Аресты — это по части вашего ведомства. А у вас там на Лубянке сейчас бардак не меньший творится, чем у нас! — парировал наркомвоенмор.
— Ничего. Сейчас и там порядок наведем. Везде наведем. Даже не сомневайтесь, — заверил я Ворошилова.
Тут и Молотов вставил свое слово, говоря, как бы, и за Ворошилова:
— Можете рассчитывать на нас, товарищ Менжинский. Мы всегда вас поддержим. Мы оба явились свидетелями того, насколько сильно доверяет вам товарищ Сталин. Потому и мы доверяем полностью. И мы оба рады, что вы назначены руководителем на то время, пока Коба болеет. Разве не так, Клим?
И наркомвоенмор кивнул, согласившись с Молотовым. Меня немного удивляло то, что Молотов не выразил ни малейшего разочарования тем, что Сталин не назвал преемником его самого, хотя по должности, как секретарь ЦК, он как раз подходил гораздо больше. Впрочем, зная его биографию, я понимал, что этот человек всегда предпочитал оставаться немного в тени, не лез вперед, предпочитая роль некоего «серого кардинала», который дает советы самому главному, но никогда не несет бремени главной ответственности. А тут и повод появился в трудный момент спихнуть всю эту главную ответственность на кого-то еще, и почему бы не на Менжинского, в самом деле? Ворошилов же, помимо всех остальных соображений, которые не бросались в глаза, всегда поддакивал Молотову в силу того, что считал его весьма умным человеком, в отличие от себя самого. Ведь Ворошилов прекрасно осознавал все собственные недостатки, потому и избрал для себя сознательно роль ведомого в этом тандеме. И, разумеется, возражать против объявления Менжинского преемником, он тоже резонов не видел.
Отметив про себя, что двоих людей для формирования своей собственной команды управленцев уже приобрел сходу, я произнес:
— Тогда вот что еще. Вам, Вячеслав Михайлович, как секретарю ЦК, я поручаю на всех предприятиях начать беспощадную борьбу с троцкистами. А все троцкистские акции неповиновения властям и забастовки будем разгонять силами милиции. Для этого усилим милиционеров дружинниками из партийного актива. Мне, как можно быстрее, нужны списки не только оппозиционеров, но и верных людей, готовых поддержать власть в беспощадной борьбе с оппозицией. Причем, не на предприятия милиционеры придут, а ночами по квартирам зачинщиков начнут вылавливать. Это я беру на себя.
И, самое главное, нам необходимо срочно организовать правительственную комиссию по расследованию покушения на товарища Сталина. Мои следователи уже занимаются расследованием. Прямо сейчас, пока мы тут разговариваем, следствие ведут Глеб Бокий и моя секретарша, имеющая опыт руководства Подольским ГубЧК. Но, нам необходимо официально утвердить руководящий состав. Предлагаю вам обоим войти в комиссию хотя бы формально. Я уже переговорил с Петерсоном, и он, как комендант Кремля, тоже примет участие в ее работе. А ваш авторитет, как представителей Политбюро, сильно добавит комиссии авторитетность в глазах народа.
Молотов и Ворошилов снова закивали, соглашаясь. Иосиф Виссарионович по-прежнему тихонько спал, и наше маленькое совещание на ногах возле его кровати, похоже, никак ему не помешало. Я повернулся к врачу и медсестре, строго спросив у них:
— Надеюсь, вы понимаете, что сейчас явились свидетелями совершенно секретных разговоров? Документы о неразглашении уже подписывали, или мне прислать человека, чтобы взял у вас подписку по новой?
— В этом нет необходимости, товарищ Менжинский. Весь наш медперсонал имеет действующий допуск. В стенах нашей клиники мы много чего уже видели и слышали. У нас же пациенты только определенного уровня… Но, все секреты здесь навсегда и остаются. Поверьте, останутся и на этот раз, — заверил меня доктор Лев Левин за себя и за медсестру.