1937-й Сталина
Шрифт:
Это год триумфа и Советской науки. В Москве проходит международный геологический конгресс. Все передовые страны мира у нас в гостях. У нас выступает с лекциями об атоме Нильс Бор.
Капица открывает уникальный физический институт. Проводятся впервые в мире опыты по расщеплению атома сильным магнитным полем. Создаётся передовая установка получения жидких газов. Начинаются исследования сверхтекучести.
1937-й год фантастических побед по всем фронтам. От культурных, до научных и промышленных. Год удивительного энтузиазма масс и веры в свою страну. Год покорения суровой природы и её перестройки.
В этот же год принимается программа третьей пятилетки. Если бы нам дали её выполнить страна достигла фантастических высот. Году к пятидесятому вполне элементы настоящего коммунизма появились бы.
Но уже в этот год обострился фашистский мятеж в Испании, а на следующий японец полез воевать Маньчжурию. Потом Хасан, Халхин-гол, немцы в Польше и вплоть до Мировой.
Что же до репрессий – были чистки предателей и врагов Советского строя, врагов всего нашего народа. Наверняка зацепило и людей не сильно причастных, по другому не бывает. Но страна жила вовсе не этим.
1937-й год фантастического подъёма. Год истинного торжества народной власти. Год, на удивление, светлый и радостный. Это в каждой букве старых публикаций гремит.
Именно об этом наша с Вами книга. Как на самом деле жили люди тогда, к чему стремились, за что сражались. И чего достигли. Вполне документально, по материалам газет и журналов. И немного собственными глазами, так уж вышло. Приятного чтения!
Летим на могучий завод 1937 года
Что это? Советский завод, дававший стали больше целой Германии и Франции? А как же только галоши? Невиданные в мире ферросплавы? Завод без единой чадящей трубы? Да ладно, сказки? Будем читать «Технику молодежи» от 1937 года, номер первый. И не просто читать.
Знакомство моё с инженером Книгиным вышло почти случайно. Пришло письмо, не в компьютер, настоящее в конверте. Мол, почитываю Ваши вирши, дело делаете правильное, но пишете не точно.
И предложение поделиться любопытными материалами о той эпохе. Ни телефона, ни электронной почты, только адрес – Волгоград, переулок Конструкторов. Приезжайте на выходных, буду рад.
Что ж, с некоторой опаской поехал. Старая, но крепкая «Сталинка», полутёмный подъезд с запахом сырости. Дверь на третьем этаже, не железная, а по старинке обтянутая дермантином.
Над кнопкой звонка медная табличка в зелёных разводах «инж. Книгин». Давненько такого не видывал, что за музейные редкости?
Открыл мужчина средних лет. Слегка растрёпанный, очки в толстой роговой оправе, синий лабораторный халат, рукава закатаны. Смотрит озабоченно, щурится. Я даже растерялся слегка:
– Эм… господин Книгин?
Хозяин квартиры посмотрел на конверт в моих руках и вдруг улыбнулся. Как-то совершенно по-детски, чуть ли не Гагаринская улыбка. Да что за чертовщина!
Ухватил меня за руку и потащил внутрь:
– Какой же я господин? Товарищ. Можно просто Саша. Заходите, Ярослав, не верил, что приедете.
Квартира, явно когда-то переделанная из коммуналки. Высоченные потолки, забытые ныне антресоли. В коридоре под потолком на стене велосипед без цепи. Рядом почему-то одна лыжа и палки. Еще такие, с колесиком на кожаных ремешках. Куда я попал?
Инженер тянул дальше. В большой комнате посередине стол. А на нём… больше всего походило на старый разобранный телевизор. Какие-то платы, да что же это, электронные лампы? Трубки?
И повсюду подшивки старых газет и журналов. Вот «Известия», там «Техника молодёжи», «Наука и жизнь», даже «Крокодил».
– Что же, хотите поделиться материалами?
Инженер непонимающе обернулся:
– Вы про журналы? Нет это топливо. Не так, скорее карта. Для фокусировки аппарата.
Из сбивчивого рассказа инженера я узнал, что его НИИ закрыли уже лет десять как. Теперь там торговый центр для состоятельных господ. Установка должна была оказаться на свалке.
Занимался институт чуть ли с пятидесятых каким-то «антителефоном», как у Эйнштейна. И что-то там про тахионы. Ничего путного не вышло, но выкинуть рука не поднялась.
А тут стал распаивать какие-то катодные лампы и вдруг «контур замкнулся». Не знаю что это означает, да, по-моему, сам инженер был не особо уверен. Но аппарат, вроде, заработал.
Не совсем машина времени, но что-то вроде. «Принцип парности» – чтобы запустить аппарат непременно нужны двое. Год всегда один и тот же, 1937-й. Как поменять – непонятно. И старые журналы вместо компаса.
Вот это я попал… Сумасшедший? Как бы вежливо откланяться и домой. Будет урок как кататься по приглашениям из почтовых конвертов.
Тем временем инженер ловко подсунул под линзы аппарата ту самую «Технику молодёжи» и крутанул большой рубильник. Всё вокруг моментально заволокло туманом и мы куда-то ухнули.
Где это мы? Какая-то гигантская площадь с фонтанами? Сотни стоек, из которых бьют веером струи воды. Откуда-то выплыло забытое словечко «брызгала». За ними какой-то завод, цеха, целый город без единой заводской трубы. Что за дурная фантастика?
Инженер крутил головой в полном восторге. Пришлось подёргать его за рукав:
– Что происходит, товарищ Книгин? (Вот опять, откуда взялось это «товарищ»?) Верните нас обратно!
Инженер повернул совершенно счастливое лицо:
– Не могу. Видите, аппарата нигде нет. Не беспокойтесь. Катодные трубки и так быстро остынут. У нас четверть часа, не больше. Идёмте скорее.
Оставаться одному в неизвестности было неуютно и я в полном раздрае чувств поплёлся за инженером. А тот широко шагал к цехам и будто самому себе вслух объяснял.