1937-й Сталина
Шрифт:
А ещё во дворце можно поучиться петь у Дунаевского и сыграть в шахматы с чемпионом Ботвинником! Инженер поправляет съехавшие от мотания головой очки: больше пяти тысяч ребят занимаются в новом дворце каждый день! А мастерские – автомобильные, железнодорожные, своя киностудия – всего не перечесть!
Спешим дальше, да тут целый цех со станками по металлу! С резким звуком ребята в защитных очках что-то точат. Искры летят от заготовки невыносимо ярким снопом. Присмотрелся – на станке точат… коньки. Длинные, как полозья, но несомненные коньки! И тут же у стенки
Книгин тихонько поясняет – это буер. Уже никто и не помнит такую штуку. Яхта на коньках, чтобы гонять под парусом по замёрзшему озеру. Вон тот задорный паренёк – Микола Вовк, чемпион по гонкам на самодельных буерах.
Инженер тянет меня дальше – трубки аппарата скоро остынут, а мы ещё не добрались до заветной секции строителей самолётов. Да-да, той самой с аэродинамической трубой. Почти пробегаем несколько комнат: там мастерят раскладной фотоаппарат, тут ребята смотрят странно выглядящий, самодельный, но вполне работающий телевизор! Неужели они сами его собрали?!
Наконец добираемся до нужной секции. Большая комната, больше похожая на ангар. Под потолком жужжит резиновым мотором немаленькая моделька самолёта. Размах крыльев под две трети метра. Наматывает круги один за одним и не падает!
Инженер Книгин замирает в немом восторге. Задирает голову и возбуждённо тычет в самолётик пальцем:
– Это же легчайшая комнатная модель Лесика Нестеренко! Сделана из дерева бальзы, в десять раз легче бамбука и покрыта тончайшим лаком, вместо ткани. Рекорд Советского Союза – четыре часа двадцать три минуты в воздухе!!
Вот, наконец, огромная аэродинамическая труба. И тут же рядом разобранная модель того самого самолёта, что никак не желала взлетать у Книгина в переулке. Да это же легендарный "Максим Горький"! Самый большой самолёт мира на восемь моторов! Обладатель мировых рекордов подъёма грузов! Это на нём так просился полетать Антуан де Сент-Экзюпери! И его желание было исполнено.
Инженер зарывается в чертежи и заметки, которые аккуратно разложены на столах рядом с моделью. Вот-вот отыщется подсказка правильного изготовления, еще бы четверть часа и секрет Советских школьников будет раскрыт!
Но нет, катодные трубки и так, кажется, дали нам времени больше, чем обычно. Комната вокруг нас тускнеет, мерцает, а от стен клубится знакомый туман. Совсем не хочется покидать этот дворец так скоро!
Но время неумолимо, мы снова в квартире инженера. Сам не заметил как в руках у меня оказался тот самый старый журнал, что служил картой нашего путешествия:
"Я шёл во Дворец пионеров, – пишет писатель Ильин, – с предложением создать комнату будущего, фантастическую комнату 2000-го года. Я отказываюсь от этого предложения. Здесь мы уже видим какими будут всего через несколько пятилеток дворцы-заводы, дворцы-мастерские, дворцы коммунистического труда!"
Семнадцать алмазов на карте Сталина
Как из шестидесяти пяти тонн сделать две? В голосе инженера Книгина слышалась улыбка. Даже через трубку легко представлялся взъерошенный
«Приезжайте, приезжайте скорее! Нашёл истинную драгоценность. Не терпится посмотреть!»
Честно говоря, ехать никуда не хотелось. Ещё не пришёл в себя от перенесённого гриппа, за окном моросило и в целом выбираться в унылую промозглую слякоть за окошком не тянуло. Уже подумывал как бы вежливо перенести путешествие на другой раз.
Инженер заметил мои колебания и заговорил загадками. «А ну-ка, будьте добры, сказать как шестьдесят пять тонн камней станут двумя». Что-то такое очень знакомое из школы… Грамм добычи на тонну руды… Маяковский? Добыча радия?
«Э, нет. Камни будут подороже радия. Поедем смотреть ювелирку. Может даже в Париж» – как-то непонятно закончил инженер и повесил трубку.
Что ж, придётся ехать, заинтриговал. Пошарил в ящике и даже ради такого случая нашел старую лупу. Ну знаете, такую чёрную трубочку как у часовщиков на лбу на резинке. Откуда взялась, решительно не помню, но выручала при работе с разнообразной мелочью не раз.
Впрочем, очень здорово, что не успел вынуть лупу из кармана. Засмеял бы меня инженер. Не тех масштабов было ювелирное изделие, чтобы через лупу разглядывать.
Я уже привычный, что Книгин всегда готовится к путешествию, ожидал, что его Сталинка превратится в подобие ювелирной мастерской. Ну или хотя бы завалов ювелирных журналов или чего-то подобного. Снова не угадал, что же за день такой!
По столам и диванам были разбросаны географические атласы Союза. Карты гор и морские лоции, промышленные карты, указатели месторождений и всё такое прочее. Сущая загадка!
Инженер явно наслаждался моим замешательством. А вот и очередная путеводная звезда для загадочной установки – «Техника молодёжи» за номером третьим от 1937 года. Саша ловко подсунул прибор под линзы и крутанул рубильник.
Туман быстро рассеялся и мы огляделись. Какой-то заводской дворик. Куча камней выше головы, да похоже вот они 65 тонн из загадки. Но это отнюдь не щебёнка – глыбы, плиты, обломки. Какие-то совсем тёмные, какие-то сверкают и переливаются на сколах.
В голову сами собой полезли давно забытые слова. Розовые орлецы, голубые лазуриты, серые яшмы, зелёные амазониты, нефрит цвета морской волны. Да ведь перед нами действительно драгоценные камни и как много!
Инженер уже слегка освоился и принялся восторженно объяснять. Увы, пока ещё не Париж, мы в Ленинграде на заводе русских самоцветов. Уже год со всего Советского Союза сюда везут лучшие драгоценные камни.
Камней нужно много, мастерам требуется всё разнообразие оттенков. Из шестидесяти пяти тонн отберут две тонны лучших самоцветов. А дальше… поразительная задача.
Наши мастера с подачи Орджоникидзе решили создать драгоценную карту Советского Союза. Гигантскую во всю стену. Чтобы каждая речушка, каждая горушка была представлена точно пригнанными пластиночками самоцветов.