1941. Козырная карта вождя. Почему Сталин не боялся нападения Гитлера?
Шрифт:
По мнению Бассета, существует достаточно оснований, чтобы утверждать: «Кроме того, Абвер играл роль защитника антифашистских конспираторов. Являясь единственным исключением из жестоких ограничений расовых законов Третьего рейха, он спас множество евреев. Более того... Канарис также вмешивался, чтобы спасти людей от айнзатцкомманд СС ( прим. автора: нацистский аналог советских отрядов особого назначения НКВД), которые следовали за фронтом и действовали в тылу» (там же, с. 27). И это, скорее всего, правда. Но также является правдой и то, что один из главных нацистских преступников – Генрих Гиммлер – «под занавес» тоже спас из лагерей и переправил в Швейцарию тысячи евреев. Тем не менее, на снисхождение союзников глава СС не рассчитывал, в плену находиться не пожелал и покончил жизнь самоубийством. А Вальтер Шелленберг, собственно и организовавший прилёт в столицу Третьего рейха (!) высокопоставленных американских евреев для ведения соответствующих переговоров с главным эсэсовцем, хоть и не был повешен, но всё же получил полновесный срок по приговору Нюрнбергского трибунала. Спасение евреев поспособствовало разве что его досрочному освобождению по болезни, от которой он скоро и скончался, не дожив даже до 45 лет. Возможно, впрочем, что гораздо больше ему помогло сотрудничество с британской разведкой.
«У Канариса, – признаёт Бассет, – ушло несколько больше времени, чем у многих других, чтобы понять, чем на деле являются нацисты. Но убедившись, что они ведут страну к гибели – как физической, так и духовной, – он уже не отклонялся от политики систематического подрыва режима изнутри и упорно искал взаимопонимания с Западом» (там же). Далее следует совсем уж пафосное утверждение: «С тех пор ( прим. автора: после речи Гитлера на параде в Гросс-Борне летом 1938 года), словно новообращённый, Канарис считал своей обязанностью противодействовать Гитлеру не столько снаружи, сколько изнутри его логова. Судьба назначила его наблюдать за режимом и даже предотвращать некоторые его эксцессы. Он начал вести дневник ( прим. автора: к этому дневнику мы ещё вернёмся). В то же время он сохраняет организацию, которая может продемонстрировать существование достойной Германии, способной к независимым действиям в условиях гангстерского государства. Эта организация будет проникнута этикой европейской цивилизации. Небольшой, но эффективный Троянский конь среди преступного режима, оплот чести и достоинства в сгущающейся тьме морального разложения» (там же, с. 161). Надо сказать, что эта самая «этика европейской цивилизации» никак не помешала Канарису в ходе войны отправить в советский тыл тысячи агентов Абвера, часто одетых – вопреки не только «этике», но и вполне конкретным международным законам – в советскую форму. И действовали эти «рыцари света» отнюдь не по-рыцарски. А, скажем, небезызвестный Отто Скорцени чудом избежал сурового приговора союзного трибунала как раз за переодевание своих подчинённых в американскую форму во время германского наступления в Арденнах в декабре 1944 года.
Как и положено в случае «новообращённого» столь высокого ранга (напрашивается аналогия со св. Павлом), после войны всплыли и соответствующие заветы мученически убиенного пророка. Бассет сообщает: «Секретные директивы» ( Канариса)были перечислены в конце войны полковником Лахузеном ( прим. автора: глава диверсантов Абвера). Цель их состояла в предотвращении войны при любых обстоятельствах:
1. Создание в недрах «Абвера II» секретной организации с целью консолидации антинацистских сил и подготовка к тайным действиям против системы, которые возможны в будущем.
2. Систематическое удаление фанатичных шпионов СД и нацистов из Абвера.
3. Защита лиц, которым угрожают гестапо, СД, НСДАП или Министерство иностранных дел.
4. Отсутствие деятельности «Абвера II» (саботаж) при создании видимости активной работы» (там же)».
После этого уже не вызывают удивления следующие высказывания Бассета: «В лице Канариса у Лондона был не агент, но верный союзник» (там же, с. 206) и «адмирал... более, чем любой другой немец, помог разрушить нацистскую Германию» (там же, с. 323). Поражает и другая информация, сообщённая британским историком: так, с началом Второй Мировой войны «...Канарис обращался к одному генералу за другим с простым заключением: «От Гитлера нужно избавиться!» (там же, с. 201). При этом, ни один из упомянутых генералов – включая и тех, кто не соглашался с Канарисом, – не донёс на него в гестапо. Излишне говорить, что подобное было бы просто немыслимо в сталинском СССР даже в 1938 году – в разгар уничтожения военных – и в середине октября 1941 года – когда сталинский режим едва не рухнул. Я, например, не в силах представить себе начальника Разведупра генерала Голикова, который ездил бы к Шапошникову, Тимошенко и Жукову, убеждая их: «От Сталина надо избавиться!» Если верить всему, написанному Бассетом (а лично я не торопился бы это делать), то может сложиться мнение, что руководитель одной из самых жёстких и эффективных спецслужб Третьего рейха был эдаким «рыцарем без страха и упрёка» и занимался не столько шпионской деятельностью в интересах нацистской Германии, сколько спасением Британской империи (и, соответственно, европейской цивилизации).
Вместе с тем, несмотря на несколько скептическое отношение к столь идеализированному образу старого шпиона (всё наверняка было значительно сложнее), у меня не вызывает сомнений то, что Канарис действительно примерно с конца 30-х был убеждённым врагом нацизма. Он неоднократно сообщал британскому правительству (а также многим другим странам) о планах Гитлера. Например, глава Абвера сообщил противнику о предстоявшей высадке немецких войск в Норвегии и о дате начала операции «Гельб» на Западе. Канарис являлся одним из активных сторонников отстранения Гитлера от власти и несколько раз пытался достичь сепаратного мира с западными союзниками (а также, возможно, с СССР). Подтверждается информация и о том, что адмирал по мере сил старался спасти противников фашизма и подлежавших заключению в концлагерь евреев и поляков. В 1943 году он был смещён со своего поста – фактически за проигранную военной разведкой Рейха шпионскую войну. После покушения на Гитлера в 1944 году Канарис был арестован по подозрению в предательстве, и в апреле 1945 года казнён эсэсовцами. Почему же, несмотря на то, что адмирал совершенно очевидно являлся далеко не самым «отъявленным» германским военным деятелем той поры, в СССР он оказался не «выдающимся борцом с нацизмом», а «коварным провокатором»? Почему, как подсказывает Бассет, «у Москвы... не имелось иллюзий относительно Канариса»? На каком основании «Советы рассматривали его как опаснейшего противника» в то время, как Абвер практически проиграл НКВД и английской разведке вторую половину войны? Откуда в Советском Союзе появилось мнение о том, что «адмирал был « самым опасным разведчиком мира, способным манипулировать международными промышленными и капиталистическими интересами» (там же, с. 273)?
И это при том, что глава Абвера, несмотря на все свои симпатии к англичанам и твёрдый антибольшевизм, по словам Бассета, «скептически относился к возможности победы Германии над Советским Союзом»... «Я убеждён, – отмечал Канарис в своём меморандуме, адресованном ОКВ, – что эта кампания против России, в которой фюрер видит ответ на все проблемы, лишь переутомит Германию и разрушит немногие оставшиеся шансы на мир» (там же, с. 250). Это подтверждает и Вальтер Шелленберг: «21 июня 1941 года –на обеде у Хорхера, в котором приняли участие Гейдрих и я, – Канарис ещё разпопытался пробудить в Гейдрихе скептическое отношение к чересчур оптимистическому настроению, царившему в штаб-квартире фюрера» («Мемуары», с. 216). Хорошо известно, что вовлечение СССР в войну на стороне союзников являлось заветным желанием англичан в 1940–1941 годах: они вполне справедливо полагали, что схватка двух европейских хищников даст им как минимум возможность перевести дух. Почему же Канарис, прекрасно зная о советских военных приготовлениях на границах Рейха, не просто выступал против войны с СССР, но ещё и делал это 21 июня 1941 года –когда Вермахт вышел на исходные позиции для атаки и изменить (вроде бы) ничего было уже нельзя? Чего он пытался достичь, пытаясь «пробудить сомнения» в начальнике РСХА – своём бывшем флотском протеже, а теперь архивраге Гейдрихе?.. Впал в отчаяние от бессилия воспрепятствовать началу конфликта? Потому ли, что, как пишет Бассет, «перед нами шпион, веривший, что полная победа нацистской Германии окажется катастрофой для всего мира, а чрезвычайно ловкое балансирование поможет противнику и в то же время спасёт Германию от полного краха» (с. 205)?
К тому же ещё совсем недавно он считал конфликт с СССР неизбежным. «Зимой 1940 года, – свидетельствует Бассет, – Канарис несколько раз приезжал в Берн и посредством мадам Шиманской ( прим. автора: спасённая Абвером жена польского аристократа; по просьбе англичан её супруг, оказавшийся в советском плену, был выдан Британии; это, по утверждению Бассета, являлось «неслыханным случаем» в отношении «польского офицера, попавшего в советские руки») сообщал англичанам, что Германия «несомненно рано или поздно вступит в войну со своим партнёром по договору – Россией. Он также намекал, что немецкая оппозиция стремится завершить войну с Британией путём смещения Гитлера» (с. 204). Что связывает все эти весьма противоречивые факты? Возможно, разгадку как раз и надо искать в том, что Канарис являлся весьма противоречивым человеком.
Теодор Гладков в своей книге «Тайны спецслужб III рейха» цитирует следующую характеристику, данную адмиралу бывшим оберштурмбаннфюрером СС Вильгельмом Хеттлем – «умным и наблюдательным человеком, который часто по долгу службы встречался с Канарисом»: «Очень редко личность исторического значения оценивается столь противоречиво, как это имеет место с эксцентричной фигурой адмирала Вильгельма Канариса, шефа немецкой военной разведки. За рубежом существовало широко распространённое мнение, что он не имел никакого отношения к преступлениям национал-социализма, будучи левым ( прим. автора: Канарис совершенно точно не являлся «левым» в общепринятом понимании этого слова; скорее, он был консерватором, ненавидившим как фашизм, так и коммунизм) по своим убеждениям. Друзья предпочитали видеть в нём некоего духовного лидера оппозиционного гитлеризму движения и мученика, павшего в борьбе против нацистов. Некоторые немцы, не согласные ни с той, ни с другой оценкой, клеймили его как предателя своей родины, несущего определённую ответственность за поражение Германии в войне. Кто же из них прав и какая из оценок является более справедливой?» (с. 150). «Увы, – отвечает на этот вопрос Хеттля Теодор Гладков, – почти все ответы на почти все свои загадки и тайны маленький адмирал унёс с собой в не ведомую никому могилу... Адмирал Канарис никогда и ни с кем не был откровенен до конца, посему не следует слишком уж полагаться на воспоминания людей, по их мнению, хорошо знавших адмирала (прежде всего имеется в виду книга Ганса Берндта Гизевиуса «До горького конца. Записки заговорщика»)... По представлению автора, главной чертой и характера, и поведения адмирала являлась именно противоречивость...» (там же). Суммируя сказанное, можно констатировать, что Канарис являлся вполне приличным человеком, исповедовавшим «европейские ценности» и не хотевшим войны. Будучи патриотом Германии, адмирал, тем не менее, не считал предательством свою посильную борьбу против нацизма. Вся его жизнь свидетельствует о том, что глава Абвера был способен на совершение неординарных поступков, которые частенько скрывал даже от самых близких ему людей.
Бассет приводит следующий интересный эпизод: 20 июля 1944 года после неудачной попытки покушения на Гитлера в его ставке полковник фон Штауффенберг прилетел в Берлин и позвонил Канарису. Тот, «узнавший его по голосу», в ответ на известие о том, что «фюрер мёртв», произносит: «Мёртв? О боже! Кто это сделал? Русские?» (там же, с. 316). Бассет замечает, что Канарис отреагировал таким образом исключительно из соображений конспирации. Лично у меня возникает вопрос: если конспираторы боялись гестапо, зачем вообще «цареубийца» фон Штауффенберг звонил опальному адмиралу, наверняка находившемуся под надзором СД? А если позвонил, то почему не использовал заранее обусловленные фразу или слово – что-то вроде «над всей Испанией безоблачное небо» или, скажем, «Дортмунд»? Или наоборот: если оба собеседника имели основания верить в смерть фюрера и не боялись открыто обсуждать это по почти наверняка прослушиваемой линии, то чего было вообще ломать комедию?.. Тем более, что сам Штауффенберг симпатизировал тем самым русским и выступал за активное сотрудничество «постнацистского» правительства Германии с СССР (см. Ганс Моммзен, «Germans against Hitler», с. 125). Его позиция не являлась секретом для главных заговорщиков (включая, по-видимому, и Канариса) благодаря частым дискуссиям, посвящённым выработке курса послевоенной политики страны. Но давайте поверим Бассету: конспирация так конспирация... И постараемся понять: а почему, собственно, «русские»? Почему не англичане, не евреи и не поляки? В конце концов, по словам Бассета, именно чешские боевики из британской SОЕ уничтожили Гейдриха, который «по совместительству» руководил протекторатом Чехии и Моравии (там же, с. 264). И уничтожили, если верить Бассету, чтобы спасти всё того же Канариса от близкого ареста... Напомню также, что в 1944 году советские службы охотились не на Гитлера, а на тех, кто мог после его устранения стать новым главой Рейха. Об этом, в частности, писал П. Судоплатов, описывая неудачное покушение НКВД на германского посла в Стамбуле фон Папена – одного из упомянутых «претендентов на престол». К описываемому моменту быстро деградировавший «бесноватый», с которым за стол сепаратных переговоров не сел бы даже самый убеждённый антикоммунист, вполне устраивал Сталина. Засланные в Германию как до войны, так и после её начала советские боевики-диверсанты получили «отбой». Мало того, не исключено, что, узнай Советы о деталях генеральского заговора, то они бы ещё и попытались ему воспрепятствовать! Конечно, отправленный в отставку Канарис мог и не знать о подробностях покушения на фон Папена. А если и знал, то вполне мог и не сообразить, зачем в того бросали гранату... Но всё равно: почему «русские»?..
В этой связи приведу следующее свидетельство офицера-танкиста Ханса фон Люка: «Примечательно, однако, одно обстоятельство, которое мне самому стало известно лишь недавно ( прим. автора: после войны), но из надёжного источника. Когда командир нашего корпуса обергруппенфюрер Зепп Дитрих (группа армий «В») узнал о покушении на Гитлера, он первым делом поинтересовался: «Кто? СС или армия?» («На острие танкового клина», с. 322). Заметим, что бравый генерал-фронтовик, вояка-эсэсовец, далёкий от берлинской политической кухни, инстинктивно ограничил круг покушавшихся исключительно немцами (и при этом почти попал в точку!), а вот на иностранцев даже не подумал...