1941. Козырная карта вождя. Почему Сталин не боялся нападения Гитлера?
Шрифт:
Именно в этом, как я думаю, и заключался главный просчёт Сталина. Вождь большевиков действительно совершил огромную ошибку. Но заключалась она не в том, что он якобы верил Гитлеру и не верил своей разведке. Этот человек вообще никогда и никому не верил, что и позволило ему столь долго удерживаться на вершине властной пирамиды. Самая большая ошибка Иосифа Виссарионыча заключалась в том, что в данной конкретной ситуации он переоценил свои хитрость, коварство и действительно огромные возможности. В то же время он, наоборот, радикально недооценил возможности и умственные способности противной стороны.То, что Геббельс называл «крестьянской хитростью», сыграло с вождём СССР злую шутку: он обманул самого себя...
Его, разумеется, можно понять. К лету 1941 года Сталин вполне мог окончательно поверить в свою непогрешимость. В конце концов, до этого момента у него неизменно получалось перехитрить, казалось бы, самых коварных и подлых оппонентов. Он обвёл вокруг пальца своего учителя – Ленина, который, несоменно, был гораздо более образованным и умным человеком, чем он сам. Ильич отправился к праотцам с тоскливой мыслью о том, что «замечательный грузин», раз уж забравшись в ленинский курятник, передушит всех остальных «птенцов» – «старых большевиков». Так оно и вышло: к концу 40-х в живых и на свободе оказались считаные единицы когда-то могущественных «ленинцев». Бухарин, Каменев, Троцкий и тысячи прочих «старых борцов» канули в Лету
Могло. И пошло. По моему предположению, агенты неизвестного немецкого переговорщика, конечно, зафиксировали посланные Сталиным «миролюбивые» сигналы. Они наверняка отметили и демонстративный отвод от границы некоторых пехотных соединений, и непонятные советским военнослужащим (а потому большей частью проигнорированные) приказы – о сдаче боеприпасов, «профилактике» прицелов, «просушке» баков самолётов и т.д. Не могли они не заметить и повального увлечения весёлым и прекрасным, охватившего советских командиров вечером 21 июня. Но, думаю, командующие приграничными округами и флотами зря скучали на спектаклях и концертных программах. Ведь практически одновременно те же самые агенты немцев могли наблюдать и мероприятия, имевшие, скажем так, «противоположный вектор». А к ним, напомню, относились: поднятие по тревоге 18–21 июня 1941 года и выдвижение в приграничные леса – фактически на исходные рубежи для атаки – механизированных корпусов, артиллерийских полков и отдельных противотанковых артбригад; продолжавшуюся переброску в те же приграничные районы тыловых стрелковых корпусов «второй линии»; разгрузку на линии Днепра и Западной Двины эшелонов с тайно прибывавшими армиями второго стратегического эшелона и многое-многое другое. Как и в случае с немецким развёртыванием, скрыть подобные мероприятия было попросту невозможно. Да Сталин наверняка и не рассчитывал на это. Всё, что ему было нужно, это запутать своего таинственного собеседника по ту сторону границы на пару суток – до момента ликвидации фюрера, которая должна была произойти (и, как первоначально казалось, действительно произошла) в течение 21 июня. Но вышла промашка: немецкий участник тайной сделки понял, что его пытаются цинично и нагло обмануть. Ему, разумеется, были понятны и возможные последствия этого обмана: если бы его сторонники выполнили свою часть «джентльменской договорённости» и устранили Гитлера, Красная Армия получила бы практически идеальные условия для нанесения внезапного удара по Германии и захвату всей Европы. Поэтому неизвестный собеседник Сталина решил, что «сделка недействительна», и ранним утром 22 июня план «Барбаросса» начался так, как и планировалось.
Но передумавший устранять Гитлера немецкий заговорщик оказался не единственной и даже не главной проблемой Сталина. Гораздо большей незадачей стало то, что одновременно и без ведома вождя пошли наперекосяк все остальные планыустранения «бесноватого». Что могло произойти? Думаю, речь может идти о трёх одинаково возможных версиях случившегося (вернее, «не случившегося»). Так, таинственный заговорщик мог не только вскрыть факты, подтверждавшие неискренность советской стороны в деле выполнения «джентльменской договорённости». Он вполне мог напасть и на след «параллельных» операций советских спецслужб и в последний момент воспрепятствовать их проведению самым решительным образом – проще говоря, уничтожить подозреваемых. Если заговорщиком являлся Канарис, то подобное вполне было бы по силам его организации. Да и чересчур жалостливым в таких ситуациях адмирал никогда не был. Вторая версия, на мой взгляд, может заключаться в том, что советским намерениям могло помешать чрезвычайно редкое стечение обстоятельств – например, авиационная или автомобильная катастрофа, болезнь или другое событие, в результате которого одновременнопострадали бы ключевые фигуры всехвариантов плана. В рамках этой версии я не стал бы исключать и ещё одну возможность: участники независимых друг от друга заговоров, условно буквально «толпившиеся» на одном и том же маленьком «пятачке» возле Гитлера, могли элементарно помешать друг другу. Такое не раз случалось в истории «родственных» спецслужб, и происходило подобное как раз из-за незнания того, чем заняты «братья по оружию». Наконец, третья версия заключается в том, что причиной неудачи могло стать как вмешательство германских контрразведчиков, так и неудачное стечение обстоятельств.
Получал ли (как я думаю) Сталин первое – «обнадёживающее» – донесение о том, что как минимум один план развивается успешно? И если да, то стал ли он жертвой сознательного обмана или произошло простое недоразумение? По моему мнению, оба варианта имеют право на жизнь. Так, администрированный тем или иным образом патоген мог оказаться неэффективным. В конце концов, как следует из многочисленных жалоб Геббельса в его дневнике, в Берлине в то время стояла невыносимая жара. Холодильники же и кондиционеры даже в относительно «продвинутой» Германии в ту пору являлись относительной редкостью. А если принять во внимание то, что «цареубийца» был скорее всего ограничен в возможности выбирать время и обстоятельства «администрирования», то вполне можно предположить, что условия хранения болезнетворных бактерий или токсина были нарушены и – даже уже употреблённая фюрером – отрава или сыворотка не подействовала так, как планировалось. Возможно, впрочем, что определённое недомогание всё же имело место, и именно это послужило поводом для второго «обнадёживающего» донесения в Москву. Надо учитывать, что посылавший его наверняка хотел верить в то, что сообщал. И что он (или она) никак не мог знать, что дело в итоге ограничится, скажем, очередным расстройством желудка, которые после отравления газами во время Первой Мировой столь часто мучили Гитлера. Второй вариант заключается в том, что покушавшийся сознательно дезинформировал Сталина. На это он вполне мог пойти в случае, если к нему применялся шантаж (давно проверенное средство из арсеналов многих спецслужб) или если он в последний момент – по тем или иным причинам – передумал совершать давно задуманное политическое убийство. Наконец, сигнал Сталину мог быть послан по настоянию таинственного немецкого заговорщика – скажем, адмирала Канариса – после поимки покушавшегося агентами Абвера. Такой поворот событий – тоже совсем не редкость в истории спецслужб.
Хочу подчеркнуть, что я пока исключаю вероятность того, что о возможном покушении на Гитлера и, соответственно, его предотвращении знали сам фюрер и его охрана. Во-первых, по вполне понятным причинам, таинственный собеседник Сталина не стал бы торопиться докладывать Гитлеру о том, какую услугу он оказал германскому Рейху и лично его главе. Во-вторых, мне кажется, что, знай фюрер о подобном, он должен был бы поведать об очередном предотвращённом преступлении «жидо-большевистских комиссаров» всему миру. Да и такие мемуаристы, как Вальтер Шелленберг, наверняка не удержались бы от очередного повода для хвастовства. Если же за всем этим стояли Абвер и его начальник Канарис, то соответствующая история могла навсегда остаться тайной: разглашать даже несостоявшееся сотрудничество со Сталиным старому адмиралу было бы совсем не с руки. Возможно, кое-что на эту тему имелось в его уничтоженных дневниках. В этом плане интересна следующая информация, приведённая британским историком Ричардом Бассетом: «Русские арестовали секретаря Канариса фройляйн Шварте и засыпали её вопросами по поводу исчезнувшего дневника адмирала. Вдова Шредера, у которой хранилась копия дневника, сообщила, что она сожгла его на Линбург-Хит после событий 20 июля. Дневник был наследством адмирала и мог приоткрыть различные подробности его действий. Многие из них, несомненно, могли настолько же смутить победителей, насколько шокировали побеждённых» («Главный шпион Гитлера», с. 323). Вполне возможно, что ещё одной «шокирующей подробностью» сожжённых дневников адмирала могла оказаться правда о том, кто на самом деле являлся тайным источником Рудольфа Рёсслера («Люси»). Источник этот, напомню, после начала войны с СССР сам вышел на представителей советской разведки в Швейцарии и с опозданием в каких-то два дня сообщал в Москву о планах высшего немецкого военного руководства и об их изменениях. Подчеркну также, что загадочный архипредатель «Вертер» так и остался неизвестным истории.
Так вот, источником этим вполне мог являться сам адмирал Канарис и/или его подчинённые. Дело в том, что, «кинув» Сталина накануне войны, адмирал, тем не менее, не мог быть удовлетворён тем фактом, что, помешав Хозяину обмануть немцев, он, совсемне желая того, поспособствовал феноменальным первоначальным успехам нацистов и, наоборот, невиданному ранее в истории войн поражению Красной Армии. Поэтому известный своей противоречивостью Канарис вполне мог решить попытаться «уравновесить» содеянное им и помочь СССР. Поскольку в Москве его вполне справедливо считали «коварным манипулятором» и «самым опасным разведчиком мира» (ещё бы!), то назвать себя резиденту ГРУ Шандору Радо («Доре») он, разумеется никак не мог. Если Сталин не верил английской и американской разведкам, то как он мог поверить (по крайней мере, на начальном этапе) столь мастерски «обманувшему» его «главному шпиону Гитлера»?!
К моему удивлению, к тому же выводу – что «Вертер» трудился в Абвере – пришло и американское ЦРУ. Об этом, в частности, поведали в своей книге К. Эндрю и О. Гордиевский: «В Германии, – пишут они, – у Рёсслера было четыре важных агента, которым он присвоил псевдонимы «Вертер», «Тедди», «Анна» и «Ольга». Хотя точно установить скрывавшихся за этими псевдонимами людей не удалось, исследователи ЦРУ пришли к выводу, что это, по-видимому, были генерал-майор Ганс Остер, антифашист, начальник штаба Абвера, повешенный позже вместе со своим шефом адмиралом Канарисом за участие в покушении на Гитлера в июле 1944 года; Ганс Берндт Гизевиус, ещё один сотрудник Абвера, бывший немецким вице-консулом в Цюрихе; Карл Герделер – гражданский руководитель консервативной оппозиции Гитлеру, также казнённый после покушения, и полковник Фриц Бетцель – начальник отдела оценки разведданных юго-восточной группы армий в Афинах» («KGB. The Inside Story of its Foreign Operations from Lenin to Gorbachev», с. 225). К слову, ЦРУ занималось делами давно минувших дней не из-за любви к истории, а чтобы выявить оставшихся советских агентов в постнацистской Европе...
Если это так, то становится понятным, как Рёсслер («Люси») cмог относительно легко выйти на Шандора Радо («Дора») – резидента ГРУ в Швейцарии: если кто-то и знал, кто именно работает на советскую разведку в той или иной стране, то это, несомненно, было руководство Абвера. В совсем другом свете предстаёт и рассказ генерала Гелена о том, как в 1943 году к нему приехал Канарис и попытался убедить его (а потом и Гитлера) в том, что «архипредателем» являлся Мартин Борман. Дело в том, что нападение – лучший способ защиты. И адмирал, ясно понимавший, что следователи СД основательно «сели ему на хвост», элементарно попытался сбить всех с толку. Если это и удалось, то лишь на время: вскоре Канариса отправили в оставку за фактический провал работы Абвера, в 1944 году арестовали по подозрению в государственной измене, а в апреле 1945 года повесили. Не знаю, почему он позволил себя арестовать и не попытался скрыться: возможно, опасался (и вполне справедливо) репрессий в отношении многих тысяч сотрудников Абвера. Технических возможностей уйти у него, разумеется, хватало... Почему не застрелился? Как мне кажется, совсем не потому, что был слободушным человеком... В любом случае, не думаю, что его возможное появление на скамье подсудимых в Нюрнберге было бы в интересах как англичан, так и Советов.
В поисках «неизвестного элемента»
В науке часто случалось так, что существование того или иного элемента периодической таблицы Менделеева сначала предсказывалось чисто теоретически. Лишь значительно позже – иногда спустя десятилетия – «зарезервированное» место заполнялось очередным вновь открытым веществом с экзотическим названием и порой столь же необычными свойствами. Примерно таким же образом я подошёл и к поиску (пока, к сожалению, безуспешному) того самого непредсказуемого «стоп-события», которое задевало бы людей из ближайшего окружения Гитлера и которое должно было произойти 20–21 июня 1941 года. Именно оно, как я предполагаю, пустило под откос план «козырная карта». Как уже говорилось выше, этим незамеченным историческим катаклизмом могла стать авиационная, железнодорожная или автомобильная катастрофа, необъяснимая вспышка смертельного заболевания, странное самоубийство, внезапный арест или бесследное исчезновение. Как мне кажется, Гитлер мог и не подозревать о том, что ему в очередной раз крупно повезло и что он находился на волоске от смерти. Такое порой показывают в фильмах ужасов: страшный ядовитый паук медленно подкрадывается к ничего не подозревающей жертве, зрители вжимаются в кресла, ожидая смертельного укуса... Но в последний момент жертва делает неосторожное движение, и на жуткого волосатого арахноида неожиданно падает Большой оксфордский словарь. Раздаётся характерный хруст, а зрители дружно переводят дыхание...