1942: Реквием по заградотряду
Шрифт:
Конвей на берегу собрал какие-то ракушки и клялся, что их можно есть, что сам он неоднократно этим питался, но Орлов посмотрел на часы и сказал, что нечего забивать желудки всякой дрянью, если через сорок минут будет нормальная еда.
Через полчаса послышался странный звук.
Малышев поначалу не обратил на него внимания, но Конвей вскинулся и посмотрел в сторону бухты. Таубе встал с песка и приложил руку ко лбу козырьком, пытаясь рассмотреть что-то между скал.
Мотор, сообразил, наконец, Малышев. А говорили, что пираты… Или это?..
В бухту, не торопясь, вошел катер – пошарпанная, давно не крашенная посудина. Без надстройки. Просто – большая лодка с мотором.
Малышев вскочил на ноги и пошел к воде.
С лодки помахали рукой, старший сержант махнул в ответ.
Никита подошел и стал рядом. Что-то изменилось в выражении лица Никиты, что-то поразило его. Малышев присмотрелся к тем, кто был в лодке.
Семь человек. Какие-то ящики, наставленные посередине лодки чуть не горой.
На носу лодки человек в фуражке махнул рукой. Уверенно махнул, привычным начальничьим жестом, такие вырабатываются, по мнению Малышева, только у генералов, и то не сразу, а лет через пять после получения звезд.
– А вот и ужин, – негромко сказал Орлов, прищурившись, рассматривая приближающуюся лодку. – И масса веселых и поучительных разговоров. Нужно принять и вытащить на берег.
Никита положил на песок автомат, вошел в воду. За ним следом Конвей, Чалый и Рахимов.
Мотор заглох – его выключили, чтобы не повредить винт о дно.
Возле пляжа дно уходило резко вниз, а осадка у лодки была не очень большая, поэтому лодку подтащили почти к самому урезу воды.
– Добро пожаловать, Женя! – сказал Орлов, протягивая руку. – Давай помогу.
Комиссар спрыгнул на песок без посторонней помощи. Брезгливо, как показалось Малышеву, посмотрел на Орлова.
– Ну что ты на меня так смотришь? – спросил Орлов. – Я тебе чем-то не нравлюсь? Я тебе, между прочим, снова жизнь спас, а ты на меня дуешься.
Корелин скрипнул зубами.
– Я же тебя в последний момент вытащил, имей в виду. Если сам жить не хотел, то хоть за свою команду поблагодари. Ты почти всех забрал…
– Кто захотел… – оглянувшись на лодку, сказал Корелин. – У остальных – семьи. Я просил Домова, чтобы он их не трогал, он…
– Он не тронет, – недобро усмехнулся Орлов. – Ему твердо обещано, что за каждого из оставшихся он ответит. Так что, пока не будет прямого приказа Хозяина, твоих не тронут…
– Так, может, я тоже лучше бы остался?
– Нет. Вот это – точно нет. Ты, помимо всех своих заслуг, сумел произвести на САМОГО очень сильное впечатление. Он клокотал и дымился, когда я у него спросил о тебе, – Орлов многозначительно обвел взглядом пляж и людей на нем. – Полагаю, нам лучше прогуляться. Как думаешь?
Корелин молча пошел в глубь острова. Орлов, отдав распоряжение разгрузить лодку, побежал следом, легко перепрыгивая через пеньки и обломки.
– Что тут у вас случилось? – спросил, не останавливаясь, Корелин.
– Ураган, знаете ли. Если бы вы на своем дредноуте попали сюда на пять часов раньше…
– Ты сам выбрал время. Так что, полагаю, нам нечего было опасаться.
– Это правильно, – согласился Орлов. – Мне можно и даже нужно доверять. Я плохому не научу. И гадость не сделаю. Без веской причины, естественно, но ты же мне веских причин не давал? Ведь не давал? Оп-па…
Орлов остановился.
Пистолет Корелина смотрел ему прямо в лицо.
– Это ты, Женечка, напрасно, – быстро сказал Орлов. – Это ты, Женечка, зря…
Указательный палец комиссара лег на спуск.
– Ты даже поговорить не хочешь? Вопросы задать? В конце концов, последнее желание перед расстрелом…
– Это не расстрел. Это ликвидация, – спокойно сказал комиссар. – Чистка. Знаешь, при моей работе нужно придумывать хоть какое-то оправдание. Чтобы не сойти с ума, не захлебнуться кровью… Я придумал, что делаю мир чище. Не спасаю, этого мне не дано, но делаю значительно чище… Не дергайся, я не смогу тебя сейчас обогнать в беге или побороть, но пулю в назначенную часть тела всадить с такой дистанции… Или ты хочешь попробовать?
– Почему нет? Ты ведь сказал, что это ликвидация, очистка мира от мусора… – Орлов подмигнул, но взгляда с пальца комиссара не отвел. Он привык серьезно, даже очень серьезно относиться к оружию в руке своего друга детства. Бывшего друга. – И так и так мне кранты, как говаривал один революционный матрос… Если просто так стоять – шансы почти нулевые, если прыгнуть – они многократно вырастут…
– Прыгай, – пригласил Корелин. – Тут – два метра. Один бросок. Давай.
Орлов улыбнулся:
– Если ты не возражаешь, я лучше внезапно. Ты же не сию секунду стрелять собрался…
Выстрел, пуля свистнула возле самого уха Орлова и ушла куда-то в небо.
– Ч-черт… – Орлов поднес пальцы к левой щеке. – Ты дурак, что ли?.. Сейчас же прибегут парни…
– Не прибегут – моих больше. И оружия у моих больше. И Никита, если что, стрелять будет в твоих, а не в моих…
Орлов прислушался – к ним никто не бежал, никто не кричал. Но и стрельбы не было, что не могло радовать.
– Твои моих под прицелом держат? – спросил Орлов.
– Вроде того. Я их, пока мы до острова добирались, проинструктировал, чтобы без нервов, решительно, но без лишней жестокости, – сказал Корелин. – А ты расслабься, Данила. Присядь вот на пенек, только… Мы же с тобой вместе этот урок проходили, о броске после полуприседа, когда ножки согнуты, мышцы напряжены и возникает соблазн прыгнуть… Я выстрелю, ты не сомневайся.
Орлов присел на вертикально торчащий из земли обломок пальмового ствола.
– Ножки мы вытянем вперед, – подсказал Корелин. – А руки держим за головой.