1942: Реквием по заградотряду
Шрифт:
– Я упаду, – предупредил Орлов. – Мне неудобно. Заднице больно.
– Потерпишь, я быстро…
– Вот это и пугает, – вздохнул Орлов. – Почему просто не убил? Знаешь, сколько народу полегло из-за желания поболтать перед ликвидацией? Я лично двоих на этом поймал.
– Меня не поймаешь.
Корелин нащупал ногой пенек у себя за спиной.
– Ты аккуратнее. Пенек неширокий. Свалишься, на спуск нажмешь и из вредности пулю мне в живот.
– Неплохая идея, – Корелин сел. – Ладно, поболтаем. Насколько я понял, ты побывал у Сталина после меня…
– Да. Я ждал твоего ухода в кабинете возле приемной. Ты ушел, меня вызвали. Мы пообщались с Хозяином, я забрал папку и вышел. Потом еще сделал несколько дел, вернулся в прошлое как раз к твоему разговору с Домовым у тебя в кабинете. Потом забрал Чалого и ушел сюда. С этими воронками приходится метаться по времени туда-сюда, пытаясь выйти поближе и во времени, и в пространстве. Знаешь, чтобы попасть к тебе, я вначале вышел через воронку в Сокольниках на Аляску в пятнадцатый век, потом бросок на почти двадцать верст к следующей воронке, потом выход ко мне на Базу, потом воронка в пампасы девятнадцатого века, благо вторая открылась не слишком далеко, и вот через нее уже сюда. А ведь мог без всей этой суеты добраться сюда вместе с тобой, от Речного вокзала столицы нашей Родины…
– Ты неправильную интонацию выбрал, Данила, – спокойно сказал Корелин. – Не нужно этих подробностей, со мной в искренность играть не стоит.
– Но время-то тянется? А это время моей жизни. Быстрее перейдем к интересующим тебя вопросам, быстрее я уйду на тот свет. Не так?
– Так. Мы, кстати, где?
– Шестнадцатый век, Малые Антильские острова. На всякий случай – обратная воронка откроется прямо в бухте. На линии от левой входной скалы до вершины горы. Когда меня пристрелишь, возьми часы. С часа пятнадцати дня завтра до часа двадцати восьми. В кармане гимнастерки, в левом, карта и план задания… Порядок выполнения: убить меня, провести операцию, вывести корабль и людей в точку открытия воронки, уйти. Для этого твой катер, собственно, и нужен. Помнишь, что при переходе нужно двигаться? Вот и корабль на тросе подтянете. Конечная точка путешествия – База. У нас там очень удачно есть озеро. Большое и глубокое. Вот туда и прибудешь. Приоритеты – корабль с грузом, потом жизни личного состава. Но минимум двое нужны, чтобы увести корабль. Один на катере, второй на руле корабля. Ну, в инструкции все написано.
– А теперь ты даже как-то торопишься…
– Не-а… Я демонстрирую желание говорить, отдать информацию. И ты, произвольно или не очень, втянешься в разговор. Я ведь настроен на общение. Сколько всего ты сможешь узнать…
– Ты рассказал Сталину о его сыне… Он и вправду умрет?
– Он не станет предателем. Я в этом поклялся, и Сталину этого хватило.
– А мне чего должно хватить? Ты обещал рассказать мне о моем сыне. Кто виноват в его смерти и где он похоронен.
– Да. И ты сам все сможешь узнать. Сразу после операции. Я передам тебе власть, дела, планы, контакты и все остальные игрушки. И ты будешь играть, сколько захочешь. И узнаешь все, что пожелаешь. Кстати, ты обратил внимание на то, как нервничал Сталин? Полагаешь, это он от злости? От обиды на твою бестактность?
– Он тебе жаловался на меня? Он? На меня? Тебе?
– Нет, конечно. Но он тебе наверняка рассказывал об Уэллсе. И наверняка попытался объяснить что-то о себе. О своих мотивах… Полагаю, он хотел хоть как-то подготовить тебя к знакомству с его, Сталина, настоящей жизнью. Если ты знаешь, что твой собеседник скоро сможет увидеть тебя в любой, даже самой неприятной ситуации, стать свидетелем поступка, о котором ты жалеешь и хотел бы, чтобы поступка того вообще не было, – ты ведь попытаешься дать понять своему собеседнику, что на самом деле ты не такой плохой, как может показаться на первый или второй взгляд… попросить оценивать твою жизнь и твои поступки не по внешнему – кровавому и грязному, а по внутреннему, по тому, что ты хотел сделать, по тому, из-за чего и с какой целью – высокой, конечно, – ты это все совершал… Наверное, и Сталин попытался. Было?
– Он сказал, что всех «попаданцев» нужно сразу расстреливать. А тебе он сохранил жизнь потому, что ты спас Москву…
– Хотя до того времени ты считал, что Москву спас Власов и сибирские дивизии, – подхватил Орлов. – Так они Москву и спасли, честное слово. И мороз. И мужество Красной армии, и полководческий гений наших военачальников. И мудрое руководство партии большевиков… Ну и я немножко. Убери одну из составляющих – и все обрушится.
– Особенно если убрать тебя.
– Нет, сейчас уже можно. Сейчас от меня вроде бы ничего такого особо важного не зависит. С этой операцией ты и так справишься, без моего участия, если что. Можешь не стесняться. Но мы ведь сейчас не об этом? Или об этом? Это все, что ты хотел у меня спросить? Про Москву? Так извини, это трудно вот так объяснить, на ходу. Но ты сможешь все сам увидеть. Во всяком случае – ознакомиться с документами. Жаль, что об этом никто и никогда не напишет книгу. Или все-таки напишет? Может, я сойду с ума и подскажу кому-нибудь…
– Сидеть! – приказал Корелин, увидев, что Орлов попытался опустить руки.
– Заметил… – печально покачал головой Орлов. – А ведь совсем чуть-чуть осталось…
– Совсем чуть-чуть, – подтвердил Корелин. – Знаешь что…
– Что?
– Я вышел из кабинета Сталина с мыслью набить тебе рожу. Пока ездил к себе в Центр, пока разговаривал с людьми, пока вместе с теми, что решили ехать со мной…
– Ехать? Ты им что сказал, Женечка?
– Не твое дело. Сказал, что новая техника и секретная база… Не так сказал?
– В общем, так. Особенно про базу. Можно я посмотрю на часы?
– Нет.
– Когда стемнеет, вы замучаетесь пулеметы расставлять, имей в виду. И лучше бы их пристрелять засветло. Ну, что смотришь на меня будто в изумлении? Ты же в ящики заглядывал, не мог не заглянуть. И видел «ДШК» и патроны. И снайперские винтовки тоже видел. С оптикой поставь, кстати, Никиту и Ставрова. На пулеметы – Малышева и кого-то из своих. Ты же оружейников захватил. Дятла и остальных?
– Да, захватил.
– Вот и прекрасно. Так что, заканчивай со мной, так или иначе, и берись за работу.
– Это настолько важно?
– Наверное… Полагаешь, я бы обрек на смерть три сотни ни в чем… ну, или почти ни в чем не повинных людей? Нет, я понимаю, что ангелов в этих местах нет, и в обозримом будущем не будет, но… – Орлов вдруг посерьезнел, и Корелин заметил, наконец, что глаза у того наполнены печалью. Настоящей, неподдельной. – В общем, и моих ребят тоже жалко. Они ведь не убийцы… А боя – не будет. Не должно быть боя. Только убийство. Если упустить момент, то… И груз нужен в целости. Это тоже понятно?
Корелин подбросил пистолет на руке, словно прикидывал, а не запустить ли им куда подальше. Словно жег ему руку этот пистолет.
– Никак передумал? – спросил Орлов.
Корелин молча поднялся и пошел к пляжу, на котором люди из его Центра держали под прицелом людей Орлова.
– Отбой! – крикнул Корелин. – Отбой! Все поступаете под командование подполковника Орлова.
30 октября 2011. Украина
Добрый Евграф Павлович даже разрешил Богдану наблюдать процесс перехода.