1991: измена Родине. Кремль против СССР
Шрифт:
– После «Взгляда» на вас свалилось бремя популярности. Какие-нибудь дивиденды из него извлекли?
– Да, я стал популярен. Меня обсуждали на каждой кухне, в каждом автобусе, ко мне ринулась целая толпа журналистов. Меня приняли во Всемирное общество миллионеров – единственного человека из Советского Союза, и вот уже 25 лет я остаюсь его членом. Это общество делится на «Организацию молодых президентов мира» – молодых миллионеров, тех, кому еще не исполнилось 50 лет, их 7 тысяч человек из 71 страны мира, и «Мировых президентов» – тех миллионеров, кому больше 50 лет, с правом пожизненного членства. Сегодня, занимаясь инновациями, я, к примеру, могу поговорить с Уорреном Баффетом (один из крупнейших инвесторов в мире, один из богатейших людей мира . – Авт.)… Вы можете поговорить с
– Это всемирный капиталистический статус подвиг вас судиться с Советским государством?
– Нет. В 1989 году, после случая с «Техникой», которую государство, конечно, «убило», на волне своей скандальной популярности я избрался в Верховный Совет РСФСР. Стал неприкосновенным. После чего подал иск в Арбитражный суд СССР на Минфин и выиграл дело! Суд постановил вернуть мне 100 миллионов рублей, но никто ничего до сих пор не вернул. Ну, не вернули – и ладно, все равно было очень приятно выиграть судебный процесс у Минфина СССР, решение которого, кстати, дважды пересматривалось: после того, как постановление главного арбитра СССР попадало в ЦК, один из замов Рыжкова на нем писал: «Прошу пересмотреть!» и кидал обратно главному арбитру, тот тут же заболевал, а меня судил его заместитель Валерий Гребенников, ставший впоследствии главным арбитром России. До сих пор я благодарен ему за честность. Вердикт Арбитражного суда в мою пользу спас меня от кредиторов. Ведь через полгода после 70 миллионов плюс мы превратились в 29 миллионов минус: мы сорвали все контракты с западными фирмами, нам выставили неустойки, штрафы… Но я на законных основаниях всех отсылал в Минфин, показывал решение суда и говорил: «Из 100 миллионов – половина ваша. Берите!»
Кстати, меня тогда поддержала и мафия, многие крупные бандиты готовы были приказать защищать меня с оружием в руках, а мне говорили: «Артем, не бойся! Иди напролом!»
– И вы не преминули этим воспользоваться, принявшись обличать Михаила Сергеевича в распродаже Родины. Если бы не Горбачев, не бывать вам первым советским легальным миллионером, согласитесь, за что же вам было уж так-то давить Горбачева?
– После «Взгляда» меня стали часто приглашать на телевидение, и я действительно стал давить Горбачева, во-первых, за то, что он поломал мне жизнь, чуть было не расстрелял, во-вторых, потому, что в начале 1991 года я был в лагере Ельцина, где представлял огромное число предпринимателей, открыто требовавших от Горбачева свободного рынка, обмена валюты и так далее… Вы помните, что тогда за 12 долларов в кармане могли дать 8 лет тюрьмы? За коммерческое посредничество тогда давали 3 года с конфискацией, а за спекуляцию – 5 лет с конфискацией. Вот с этим мы и воевали. Создали, например, при Союзе кооператоров СССР газету «Коммерсант»: к этой затее я привлек своего друга Володю Яковлева, когда-то начинавшего у меня в «Технике», у которого к тому времени было агентство «Факт»; кстати, на первой полосе нулевого выпуска «Коммерсанта» есть, по-моему, даже моя фотография. Короче, мы сражались с Горбачевым и по идейным соображениям.
А последней каплей, переполнившей терпение Горбачева по отношению лично ко мне, стало мое выступление в Верховном Совете, что в марте 1991 года Горбачев планирует официальный визит в Японию, где собирается заключить сделку о продаже четырех островов Курильской гряды за 200 миллиардов долларов инвестиций в Дальний Восток, но на самом деле, конечно, эти деньги пойдут в карман ЦК КПСС; к тому времени государственные средства уже уплывали за границу, вывозили «золото партии». На эту же тему я дал интервью западным журналистам. Это страшно обозлило Горбачева, и он, как мне кажется, распорядился меня уничтожить.
– Неужели?!
– Именно так. Я получил подтверждение этому из нескольких источников. Мне эту информацию, например, принесли люди из КГБ, которые у меня работали, выйдя на пенсию. Они сказали: «Убегай, мы тебя спасти не сможем!» А я на тот момент, кроме депутата, был еще, между прочим, вице-президентом Союза кооператоров СССР и председателем комиссии города Москвы по внешнеэкономической деятельности у Попова с Лужковым. Был большой величиной. Поэтому я пошел к генералу Богданову
На одном из каких-то приемов ко мне подошел парень: «Артем! Моя фамилия Гальперин. Я учился на два курса меньше Вас в одном институте. Сейчас я работаю на Петровке, 38. Я заслан под прикрытием в банду, где узнал, что из тюрьмы на волю выпущен уголовник Исаев, который за 12 тысяч рублей должен вас убить. Мы с женой к вам очень хорошо относимся, поэтому я, рискуя жизнью, вас об этом и предупреждаю. Вот адрес человека, который вас на днях убьет…» Я послал туда ребят, они просчитали квартиру, выяснилось, что она ментовская и там действительно живет рецидивист Исаев, только что вышедший из тюрьмы. Тут я не выдержал. У меня была виза в Европу, и я улетел во Францию.
– Может, вас просто «разводили» для того, чтобы вы покинули СССР? И не было этого?
– Все это оказалось правдой. Спустя какое-то время, когда я уже жил в Англии в эмиграции, ко мне приехал Аркаша Мурашов, который в тот период был начальником Петровки, 38. Говорю ему: «У тебя работает парень по фамилии Гальперин, он спас мне жизнь, ты можешь его немного повысить в качестве благодарности?» Мурашов изумляется: «Гальперина год назад живым в землю закопали! Он был внедрен в банду, потом исчез, мы думали, что продался, а на самом деле бандиты его вычислили, придушили ремнем и полуживого закопали в землю». Спрашиваю: «А рецидивист Исаев, что с ним?» Мурашов удивляется еще больше: «А откуда ты его знаешь?! Когда мы попытались его взять, он гранатой взорвал в квартире себя и двух оперативников». Так что у меня в той ситуации было только два выхода: либо уезжать, либо самому нанимать убийцу для Исаева, но заказных убийств тогда еще не было, они пошли после 1992 года, и, кроме того, после такого убийства я сразу же стал бы политическим трупом в прямом смысле этого слова. Я и уехал.
– Первым из отечественных олигархов освоив практику решения проблем безопасности и свободы посредством эмиграции в Лондон.
– Да. В 1990-е годы русских в Англии практически не было; когда я в Лондоне садился в кэб, таксисты мне улыбались: «О, Горбачев! Good to see you!»
– На вашем сайте прочитал, что «в Лондоне А. Тарасов стал консультантом ведущих инвестиционных банков мира». Вы извините, Артем Михайлович, но меня берут сомнения, что «ведущие инвестиционные банки мира» нуждались в рекомендациях вчерашнего советского кандидата технических наук.
– В 1991 году там работу, конечно, найти было невозможно, ничего я там не мог консультировать, а мог только встречаться с членами миллионерской организации, о которой я вам говорил, среди которых были самые богатые люди Великобритании. Я посещал их дома, жил на виллах, общался; среди этих миллионеров были, к примеру, дети лордов. Так что я сразу попал в высший свет…
– Который вас и содержал?
– Нет, конечно. У меня были деньги: еще будучи генеральным директором «Истока», я инвестировал часть денег этой моей фирмы в коммерческие проекты за рубежом, а ушел из «Истока» в апреле 1991 года.
– «Исток», кстати, как раз и обвиняли в незаконных операциях с государственными чеками «Урожай-90».
– Эти обвинения не имеют под собой никакой почвы, у нас был официальный акт, в котором признавалось, что единственная компания, выполнившая свои обязательства по программе «Урожай-90», и есть наш «Исток». Эти данные были у Гайдара на столе.
Почему по этой программе в принципе ничего нельзя было украсть? Да просто потому, что под эту программу никто не давал денег. Зависимая от СССР Россия позвала частный бизнес: «Пропадаем-умираем, стране нужны товары! Делайте, что хотите, но привезите товары. Горбачев лично обещал миллиард долларов и не дал ни копейки! Российское правительство под угрозой распада, и в стране назревает бунт». Мы получили право завозить в Россию товары народного потребления, часть из которых затем продавали государству по самой низкой цене. Государство везло их в колхозы и совхозы, стимулируя таким образом сбор урожая и продажу его государству. Так что, еще раз повторяю, мы на этой программе украсть ничего не могли, но вот государство на ней украло точно.