1Q84. Книга 1. Апрель-июнь
Шрифт:
– В-школу-я-не-хожу.
– Не ходишь? Почему? Молчание.
– Ты собираешься писать что-нибудь дальше? Никакого ответа.
Тэнго допил кофе, поставил чашку на блюдечко. Из динамиков в потолке растекались «Звуки музыки» в симфонической аранжировке. «Дождинки на розах, усы у котят…»
– Плохо-отвечаю,- спросила Фукаэри.
– Вовсе нет,- покачал головой Тэнго.- Очень даже неплохо. Так держать!
– Слава-богу.
Тэнго не лукавил. Хотя ответы Фукаэри были односложными и начисто лишены подробностей, в целом «интервью» выходило почти
– Твое любимое произведение?
– «Повесть-о-доме-тайра».
Прекрасный ответ, отметил Тэнго.
– И что ты там любишь больше всего?
– Всё.
– А еще какие книги нравятся?
– «Сказания-о-былом-и-современном»*.
– А современных книг не читаешь? Фукаэри немного подумала.
– «Пристав-сансё»**.
Замечательно. «Пристава Сансё» Мори Огай написал в начале двадцатых. В ее представлении – современная литература.
* «Сказания о былом и современном» («Кондзяку моногатари») – антология XII в., собрание тысячи с лишним легенд, написанных в период Хэйан (794-1185). Первоначально состояла из 31 тома, на сегодняшний день сохранилось только 28. Основана на историях «жизни до Будды», «жизни после Будды» и в целом являет собой буддийские «жития святых» на основе сказаний Индии, Китая и Японии.
** «Пристав Сансё» – рассказ японского прозаика Мори Огая (1862-1922) о судьбе двух детей из аристократической семьи, сестры и брата, проданных в рабство. В русском переводе известен под заголовком «Сансё, хозяин Исиуры».
– Чем увлекаешься?
– Слушаю-музыку.
– Какую?
– Баха-люблю.
– А что именно?
– Ха-тэ-ка,- сказала Фукаэри.- С-846-по-893. Тэнго напряг память.
– «Хорошо темперированный клавир», части первая и вторая?
– Да.
– Но почему ты называешь их цифрами?
– Так-легче-запомнитъ.
Математики называют «Клавир» музыкой небесных сфер, вспомнил Тэнго. В нем задействованы все мажорные и минорные тональности нотного стана. В каждой части по двадцать четыре произведения, вместе – сорок восемь прелюдий и фуг. Идеальный законченный цикл.
– А кроме этих?
– Ха-тэ-ка-244.
Что скрывалось у Баха под номером 244, Тэнго не помнил. Все-таки музыка, написанная под номерами, крайне плохо воспроизводится в голове.
И тут Фукаэри запела.
BuB’ und Reu’
Bufi’ und Reu’
Knirscht das Sunderherz entzwei
BuB’ und Reu’
BuB’ und Reu’
Knirscht das Sunderherz entzwei
Knirscht das Sunderherz entzwei
BuB’ und Reu’
BuB’ und Reu’
Knirscht das Sunderherz entzwei
BuB’ und Reu’
Knirscht das Sunderherz entzwei
DaB die Tropfen meiner Zahren
Angenehme Spezerei
Treuer Jesu, dir gebaren*.
*
На несколько секунд Тэнго потерял дар речи. Хотя мелодию Фукаэри выдерживала не совсем точно, ее немецкое произношение казалось практически безупречным.
– «Страсти по Матфею»? – узнал Тэнго.- Так ты и слова заучила?
– Я-не-учила.
Тэнго попытался что-то сказать, но слова застряли в горле. И он переключился обратно на список вопросов.
– У тебя есть парень? Она покачала головой.
– Почему?
– Не-хочу-забеременеть.
– Но ведь можно встречаться с парнем и при этом не беременеть.
Фукаэри поморгала, но ничего не ответила.
– А почему ты не хочешь забеременеть? – попробовал уточнить Тэнго.
Но девушка молчала как рыба. Тэнго сообразил, что сморозил лишнее.
– Ладно! Хватит, пожалуй,- сказал он, закрыл блокнот и спрятал в портфель.- Бог его знает, о чем еще тебя спросят. Отвечай, как захочешь. У тебя хорошо получается.
– Слава-богу,- с облегчением отозвалась Фукаэри.
– Считаешь, готовиться к интервью не имеет смысла? Фукаэри еле заметно кивнула.
– Тогда одна просьба,- сказал Тэнго.- О том, что текст «Воздушного кокона» переделывал я, рассказывать не нужно. Ты меня понимаешь?
Фукаэри кивнула дважды.
– Я-сама-написала.
– Кто бы что ни говорил, эта история – твоя и больше ничья. С самого начала так было, есть и будет.
– Я-сама-написала,- повторила она.
– А то, что в итоге получилось, ты видела?
– Мне-адзами-прочитала.
– Ну и как тебе?
– Ты-классно-пишешь.
– То есть, хм… тебе понравилось, что ли?
– Как-будто-я-сама-написала.
Тэнго посмотрел ей в глаза. Она поднесла к губам чашку и отпила глоток. Ему снова понадобилось усилие, чтобы не пялиться на ее грудь.
– Очень рад это слышать,- признался Тэнго.- Над твоим романом я работал с большим удовольствием. И конечно, с огромным напряжением. Сложнее всего было сделать так, чтобы после всех необходимых изменений эта история все-таки осталась твоей. Потому то, что тебе понравился результат, для меня очень важно.
Фукаэри молча кивнула. И, словно для того, чтобы в чем-то убедиться, потрогала себя за мочку уха.
Подошла официантка, подлила в стаканы воды. Тэнго сделал глоток, откашлялся. И, собравшись с духом, произнес:
– У меня к тебе личная просьба. Если ты, конечно, не возражаешь…
– Какая-просьба.
– Не могла бы ты одеться для пресс-конференции так же, как сейчас?
Фукаэри взглянула на Тэнго, не понимая, о чем он. И оглядела собственную одежду. С таким видом, будто впервые заметила, во что одета.
– Надеть-то-же-самое,- уточнила она.
– Ну да. Те же вещи, что и сегодня.