1том. Стихотворения. Коринфская свадьба. Иокаста. Тощий кот. Преступление Сильвестра Бонара. Книга моего друга.

Франс Анатоль

Гиппий

Но, вечно грудь мою желаньем наполняя, Мной завладела дочь прекрасная твоя, И ложа страстного хочу изведать я. Я дочери твоей готов отдать всю душу. Я в дальних странствиях видал моря и сушу, Неаполь и Тибур, и много городов, И арки Цезаря, и тень его садов, И тута ягоды в кустах отяжелелых, И ветви, красные от яблок переспелых, Видал я злак долин и лоз румяный плод, Что солнечный бальзам на горном склоне пьет: Ведь лозы любят край, где Зевс царит дождливый, Где папоротник лишь взрастает сиротливый. Я с земледельцами беседу заводил. Но день казался мне и долог и немил: Любил я дальнюю. И ночи мрак спокойный Мне губы опалял, как лихорадкой знойной. Все Дафну видел я, и плечи, и власы… О жаркие мечты, о смутные часы, О ты, крылатый бог, Эрот, цветущий властно На

девственных щеках и на груди прекрасной Людскою мукою — улыбкою людской! Когда священный Зевс высоко над землей Сиял — ты не забыл, о Гермий? — отчим словом Ты дочь свою со мной связал под древним кровом. Я девичьим мечтам стал дорог с этих дней. Ты обещал мне дочь — и я пришел за ней. Корабль мой ждет уже прекраснейшую гостью: Отделан для нее покой слоновой костью, И чаш немало там, восточных покрывал, И с благовоньями ониксовый фиал, И золотой убор, и бронзовые ванны, — Все, что приносят в дар супруге долгожданной. Когда же с нею в путь отправимся вдвоем, Послушной зеленью мы весла обовьем, И гордо поплывет, над бурным морем рея, Гирляндами цветов увенчанная рея!

Гермий

Да, вижу, в выборе я оказался прав, Тебя, любимый гость, для дочери избрав. Ведь ты и добр, и мудр на слове и на деле, И твердо помнишь ты, что предки нам велели. Что ж, если будешь ты и в жизни так хорош, С отцом достойнейшим во всем ты будешь схож. А Дафна, дочь моя, справляется умело С трудом, положенным для женщины несмелой, Из тех, что в тишине, под строгим полотном Цветут и думают о муже лишь одном. Всегда хорош союз достойного с достойной, — Недаром же с лозой мы вяз венчаем стройный, И к крепости вина бывает сладкий мед Примешан. Но не раз напрасная влечет Надежда, и в сетях неумолимых рока Приходится тогда бороться нам жестоко. Нет, лучше прямо я раскрою свой намек, Чтобы не умножать смущенья и тревог! Мечты безумные над дочерью нависли, Больным дыханием ей помутили мысли. Она бежит от глаз отцовских с этих пор, Мне больше красотой не утоляя взор. Молчит, и прячется, и плачет, — и похоже, Что, бедную, ее недуг постигнул божий. Каким-то демоном она покорена, — То галилейский бог, его рука видна. А этот мертвый бог, что властвует над нею, Враждебен и любви и песням Гименея. Не любит жизни он, ни пищи, ни вина, И плоть бесплодная мила ему одна. Есть женщина, — она ей повторяет вечно, Что лучший из богов тот бог бесчеловечный. Велением богов, пришлось недолго знать Нам Пифию, твою достойнейшую мать, — Зато их доброта явилась над другою — Равно и глупою и старою каргою! Но старику без сна сидеть не надлежит. Пускай отрадный сон мне веки освежит. Уж Веспер, ясный бог, для всех влюбленных милый, Ты видишь, на закат склонил свое светило, В жилье моем и ты вкушай спокойный сон. Здесь тесным портиком ты будешь защищен От сырости ночной. Большой косматой кожей Льва нумидийского себе покроешь ложе. То гостя Либика Циртейского мне дар. Как Дафна родилась, в тот самый год товар Привез он к эллинам — груз кости и коралла, — Взяв шерсти за него и наших вин немало.

Гиппий

Ничто спокойного не потревожит сна, — Ведь Дафна поклялась, что будет мне верна.

Гермий

Спокойно спи, мой сын. Пусть во врата из рога Мечты беспечные к тебе летят от бога.

( Он уходит во внутреннюю дверь.)

СЦЕНА СЕДЬМАЯ

Гиппий

На ложе дружеском смежил я взор, а мне Все чудится, что я качаюсь на волне, Все слышу весел плеск, что бьет по влаге плотной, И в жалобе ветров поющие полотна; Мне видятся моря, и синий край земли, И баснословные чудовища вдали. Мечта прекрасная, смущая беспрестанно, Встает над кораблем, как будто из тумана, И то с дельфинами затеет легкий пляс, То выйдет на песок, — и вот зацвел сейчас Под ней песок, она ж вдали уже маячит… Вот что моя любовь и власть Эрота значит! Зачем же старику поверю? Что бы мог Против меня иметь тот галилейский бог? И в долгожданный час, мой час золотокрылый, Зачем ему лишать меня супруги милой? Я богу юному не сделал ничего, — Не трогал алтаря, ни самого его, Не посылал жрецам суровым оскорблений И не подглядывал таинственных молений И черной трапезы среди ночных могил. Его не знаю я. За что

бы он казнил? Но Дафна, вся в слезах, тоскует молчаливо, — А в юном существе страданье нечестиво: Подвластна красота Киприде лишь одной. Однако вдвое нам дороже друг больной. А может, я — виной той безысходной муке И Дафна думает, что нет конца разлуке, Забыв, что боги нас любовно охранят. Когда исполним мы положенный обряд, Обычай древности, завещанный отцами, То боги сжалятся над чистыми сердцами. Быть может, только я предстану перед ней, И распрямится лук прекраснейших бровей, И засмеется взор. О Зевса день лучистый, Мне первым покажи невесты облик чистый. О Артемида, будь ко мне добра! И ты, Златовенчанная, храни мои мечты!

( Он засыпает.)

СЦЕНА ВОСЬМАЯ

Артемида и Афродита. Музыка.

Артемида

Нет, никогда по темным кущам Не осветит уж бледный рог Между шиповником цветущим Мне серебро проворных ног.

Афродита

Я лучше волн — движеньем тела И взора светлой глубиной, Но не взойти богине белой На берег некогда родной.

Артемида

И ум, и грацию движений, И мощь, и древнюю красу Для цвета юных поколений Уж больше я не принесу.

Афродита

Была я любящих царицей, Но недоступно им сейчас Покоем чистым насладиться В их неизбежный страстный час.

Артемида

Над девой, нежной и прекрасной, Все будет реять божий гнев, — Ей скажут, что греху подвластно С рожденья сердце чистых дев.

Афродита

Оставят женщины прикрасы, И будут ласки их горьки. Бегут потомки пришлой расы От них в пустынные пески.

Артемида

О юноша с душою чистой, С челом, что лотоса нежней, Укройся в пене серебристой, Сверкни плечами меж зыбей!

Афродита

За мною! В сердце, мной согретом, Уж пламя страсти разожглось. Летим! Что делать в мире этом Бесплодной гибели и слез?

Артемида

В лазури, ясной и веселой, Бессмертен будь, подобно нам. Летим! Моей одежды полы Уж прилегли к твоим ногам.

Афродита

Летим же! Дай тебя густою Своей вуалью обовью. Одену вечной красотою Я душу чистую твою.

Они целуют его, делают ему знак следовать за ними и исчезают в воздухе.

СЦЕНА ДЕВЯТАЯ

Гиппий ( спит). Дафна.

Дафна ( вошла через внутреннюю дверь)

Наутро, скрыв лицо и повязавши пояс В обитель дальнюю навеки я укроюсь, У старца с пастырской священною клюкой, И в грудь холодную Христос прольет покой. От жизни заживо похищена я, боже, Но попрощаюсь с тем, что мне всего дороже. Всех сон заворожил, всесильный чародей. Трепещущей рукой я в тайне от людей На буксовый засов нажала торопливо, Девичью комнату оставила пугливо. Прощайте, небеса, земля и лес! И ты, Наш милый, старый дом, где некогда цветы Венчали головы при пении и смехе! О дверь, открытая прохожим без помехи, И ты, из дерева лимонного Гермес, Храните робкий шаг, пока он не исчез. Покой, где славили, смеясь, мое рожденье, И столб у очага, хранящий измеренья Отца, счастливого отметить каждый год Зарубкой новою, как дочь его растет! Ты, пол сверкающий и в праздник надушенный, Где часто-часто я с головкой наклоненной За пленником моим, лазоревым жуком, Подолгу ползала, взнуздав его шнурком, Где ивовые я переплетала ветки И для кузнечика устраивала клетки. Светильня чуткая, прости в последний раз!