20 лет
Шрифт:
– Не знаю, что сказать. А как твой отец?
– А что отец? Я уеду, сменю номер, фиг он меня найдёт. Ты не хочешь ехать, если я правильно понимаю?
– добавила она, сделав глоток чая.
– Хочу, но вряд ли сейчас могу бросить учёбу. Деньги оплачены на год вперёд.
– Ты боишься остаться с голой попой? Или просто не хочешь перемен?
– Конкретно сейчас я не готова к таким переменам. Мама мне этого никогда не простит. Понимаю, что наши с ней отношения далеки от идеала, но поступи я сейчас так, мы навсегда потеряем связь. И брат - он меня любит, не могу так вот предать его.
Саша долго ничего не говорила. Я упала в её глазах - это было ясно. Она ждала от меня поступков,
– Тебе нравится роль жертвы?
– наконец прошептала она, одарив меня далёким взглядом, какого не было прежде.
– Ты ведь умираешь от этой жизни, гниёшь. Если человека что-то не устраивает, он всеми силами будет стараться изменить положение дел. Рвать себя, но что-то делать. Почему ты не хочешь?
– Я хочу, но не так.
– А как?
– Так, чтоб не остаться врагом в глазах единственно родных людей.
– Думаешь, мать не простит тебе подобного решения?
– Зная её - нет.
– И ты хочешь три с половиной года до получения диплома провести в этом мире? Мире унижений отчима, посредственных одногруппников и бездумного поглощения книг, за счёт которых хоть как-то восполняется твоя неудовлетворённость жизнью?
– Ну, а уеду я в Питер, и что? Ты талантлива, ты найдёшь применение своим способностям, найдёшь своё место. А что я? Я ничего не умею, уже полгода как не пишу, да даже если б писала, кому это было б интересно? Получив диплом, я, конечно, не стану работать в социологической сфере, но по крайне мере, может, найду себя за эти три с половиной года. Пойму, чем действительно хочу заниматься.
– Поймёшь, чем действительно хочешь заниматься? Ты хочешь писать, но не можешь, а знаешь почему? Не потому, что ты полгода назад провалила экзамен, просто ты на самом деле в мгновенье почувствовала себя уязвлённой, закрылась, а теперь боишься высунуться. Всё больше и больше уходишь в себя, прячешься в собственном доме, в собственной семье, в собственных мыслях. В таких условиях ты не сумеешь вернуться к этому делу - да, твоя жизнь принадлежит тебе. Ты вполне вправе забить на свою мечту, заниматься чем-то другим, более практичным, играть по правилам системы, но так ли оно тебе нужно? Я читала твои рассказы, Кир. Они прекрасны. Талант не я, а ты, слышишь? Ты должна писать, но здесь ничего не выйдет. Я не хочу настаивать и умолять тебя поехать, но за месяцы знакомства я всё-таки почувствовала тебя, твоё отношение к жизни и хочу сказать, что если ты продолжишь существовать в таких условиях, как сейчас, от тебя ничего не останется.
– В каком смысле?
– Во всех. Ты поняла, что я имела в виду.
Саша была полностью права. Глупо было б отрицать это, но я всю жизнь была слабой. Я не способна на твёрдые шаги, сколько живу, столько стою на месте, а когда пытаюсь идти, то спотыкаюсь и падаю. Хочу выглядеть сильной, дерзкой, на деле же я безвольная амёба. Могу видеть пороки общества, могу рассуждать о них, но применить на практике свои взгляды мне уже не по силам. Это как врач, который владеет теорией, но абсолютный ноль, когда перед ним лежит полуживой человек.
– Значит, ты не едешь?
– Нет, - отрицательно мотнула я головой.
– Прости, что всё испортила.
– Не извиняйся. Ничего ты не испортила. Я хотела как лучше.
– Я понимаю. Ты представить себе не можешь, как мне хочется сбежать отсюда. Я несколько лет грезила этой мечтой, этим глупым сопливым ожиданием. А что в результате? Мечты не оправдались, комплексы выросли.
– Я предлагаю тебе избавиться от них, ты отказываешься.
– Потому что конкретно сейчас я связана. Если уеду, то вряд ли стану счастливее, зная, что где-то есть люди, которым я была нужна, но от которых внезапно сбежала. Маме с трудом дались деньги, чтоб
– Знаешь, что меня удивляет?
– Что?
– Ты осуждала мать за её покорность. За терпение, смирение, а сама точно такая же. Она не думала о тебе, когда привела домой чужого человека. Не думала и тогда, когда ты ревела по ночам, слыша, как они трахаются на соседнем диване. Почему ты думаешь о том, как её обидит твоё решение сбросить с себя эти семейные оковы, в которые, заметь, она сама тебя посадила? К тому же это не будет значить, что ты бросаешь её. Ты просто пойдёшь своим путём.
– Потому что мне жаль её. Ни с родителями, ни в браке она никогда не была любима. Отец, дед мой, бил её с пятилетнего возраста, вымещал на ней ненависть к жизни, к людям, она привыкла к унижениям. Точно так же ведёт себя и отчим сейчас, я не хочу делать ей ещё больнее.
– Я думала, ты сильнее, - заключила Саша. Глаза её были на мокром месте.
– Я тоже так думала. Извини, что не оправдала ожидания.
После того вечера мы с Сашей встретились лишь единожды. Забрать подаренный билет она отказалась наотрез. Обидно было, что всё обернулось таким образом. Будь я на месте этой девушки, меня бы тоже разочаровал подобный поступок. За месяцы знакомства я много чего рассказала Саше. Много такого, что вряд ли б сумела рассказать кому-либо другому, о таких вещах вообще принято не распространяться, но ей я позволила себе открыться. А после, когда появляется возможность остановить этот замкнутой круг, то я говорю: "Ой, нет. Извини, я не хочу". Конечно, это вызывает не самые положительные эмоции. Я действительно осуждала маму за её зависимость перед отчимом, за слабость, но и сама оказалась ничуть не сильнее. Что отсюда вытекает? Что все умозаключения, к которым мы с Сашей приходили в процессе долгих разговоров, с моей стороны оказались обычным пафосом. На деле же я даже головы поднять не умела. Стыдно, что говорить.
Провожать Сашу я не поехала. Её отношение ко мне изменилось, это чувствовалось. Она не стала, грубее, холоднее, ничем не выказывала пренебрежения, но взгляд, которым меня окидывала, был куда громче и отчётливее всех слов. Я разочаровала её - это всё.
После отъезда этой девушки мне было тошно. Одиночество съедало по новой. Конечно, уже вскоре в очередном скандале с отчимом я пожалела, что не послушала её, но после драки кулаками не машут. Денег на новый билет у меня не было, да и смешно вышло бы, начни я названивать Саше и жаловаться, говорить, что резко поменяла мнение. Такой вариант даже не рассматривался. В истерике - да, я могла решиться на такой поступок, но когда успокаивалась, когда эмоции отпускали, то снова мучили сомнения. В результате всё вернулось на круги своя: мама терпела отчима, Кирюшка его терпел, и я терпела всю эту невзрачную, никому не желаемую жизнь в мире дерьма и собственной гнили. Цепляться было не за что. Я просто просыпалась, покорно выполняла свои обязанности, читала, заглушала голос совести музыкой и к десяти часам ложилась спать. Ну, это в те дни, когда дома было более - менее спокойно.
В последнюю неделю декабря сдала зачёты и с апатией приготовилась встречать Новый год. Что он собою нёс? Ни на что приятное я не надеялась. Да и на что было надеяться? За день до новогодней ночи увидела во "В контакте" переписку одноклассников, которые собирались отмечать тридцать первое на первое вместе, нашим прежним составом. Звали всех, решали, в чьей квартире всё это будет происходить, "сколько бухла" нужно купить, какого. Кто что будет есть. Сошлись на том, что девушки принесут "жрачку": кто что хочет, что может в силу финансовых возможностей, а выпивку возьмут на себя парни.