Чтение онлайн

на главную

Жанры

Шрифт:

Именно поэтому Сазонов главной целью союзников в начавшейся войне видел сокрушение мощи Германии, ее претензий на военное и политическое доминирование. В своих мемуарах он пишет, что в случае победы Германии:

«Россия теряла прибалтийские приобретения Петра Великого, открывшие ей доступ с севера в западноевропейские страны и необходимые для защиты ее столицы, а на юге лишалась своих черноморских владений до Крыма включительно, предназначенных для целей германской колонизации, и оставалась таким образом, после окончательного установления владычества Германии и Австро-Венгрии на Босфоре и на Балканах, отрезанной от моря в размерах Московского государства, каким оно было в семнадцатом веке».

В любом случае Первая мировая война была для России вовсе не войной за Сербию или же проливы, это были лишь второстепенные цели

войны. Фактически русские мужики погибали, чтобы пресечь первую, еще сравнительно «мягкую», попытку немецкого нацизма расширить жизненное пространство Германии и начать его германизацию. Русские сражались за свою независимость, за право оставаться русскими, против претензий Германии на мировое господство. Это была в высшей степени справедливая, и поистине отечественная война нашего народа.

Юрий ЖИТОРЧУК,

кандидат физ. — мат. наук

КУЛЬТУРА И КУЛЬТПАСКУДСТВО

ДРУЗЬЯ, ПРОТИВНИКИ И БОЖЬИ КОРОВКИ

ПАСТЕРНАК

Мой «Картофельный бунт», напечатанный частично в «Завтра», а частично в «Дуэли» вызвал живой отклик читателей. Кое-что здесь надо сразу отмести как факты плохой осведомленности или даже недобросовестных наветов.

Так, читатель Ъ укоряет Бориса Пастернака: «В годы войны жил в глубоком тылу, в эвакуации». Поэт был уже в том возрасте, когда в армию не брали. А в эвакуации оказалось 10–12 миллионов, в том числе — многие писатели, музыканты, артисты: Алексей Толстой, Леонид Леонов, Константин Федин, Дмитрий Шостакович и другие. Пастернак уехал с другими писателями (всего с семьями 271 человек) из Москвы в Чистополь под Казанью 14 или 15 октября 1941 года, а вернулся вместе со всеми в июне 1943-го. Вскоре в составе бригады писателей, которую возглавлял Константин Симонов, он побывал на фронте, точнее, на освобожденной территории, в 3-й армии генерала Горбатова, в районе Орла.

Другое дело, что Д. Быков в своей книге о Пастернаке уверяет, что «сам он для своего спасения ничего не предпринимал — в список писателей, отправлявшихся буквально последним эшелоном, его буквально впихнул Фадеев» (с.609). Буквально впихивал, а поэт буквально отпихивался и брыкался. Так? Э. Герштейн рассказывает об этом несколько иначе. Она должна была сопровождать в эвакуацию Анну Ахматову, которая прилетела в Москву из осажденного Ленинграда и остановилась у сестры Ольги Берггольц. Всё было условлено, все договорено. И вот день отъезда: «В восемь часов утра я звоню в дверь квартиры Берггольц. Мне открыла хозяйка и сказала, что ночью прибежал Пастернак и объявил, что состав уже стоит на(?) платформе и надо немедленно явиться на посадку. И они уехали» (с.303). Не похоже, что поэт примчался среди ночи и увёл на вокзал Ахматову под нажимом Фадеева.

Я придумал ещё и такое: «Пастернак пытался писать стихи о войне, коей не видал. К примеру, выдумал строчки: «бежали мы в атаку ватагой…». Где это вы разыскали у него? В результате поездки действительно родился цикл стихотворений, среди которых есть замечательные, и никаких «ватаг».

С другой стороны, а Пушкин, например, писавший о Полтавской битве, видел войну? Ведь стихи — это не проза. Вы лучше поинтересовались бы, как смеют без конца точить лясы о войне Радзинский, Сванидзе и Млечин, даже и в армии-то не служившие.

И опять другое дело, когда тот же Быков рассказывает, как некто Горелик, видимо, политработник, для которого Пастернак был кумиром, подошел к нему в политотделе армии и попросил автограф. И далее на свой аршин: «Пастернак наверняка гордился, что за автографом подошли к нему, а не к Симонову, скажем. Симонов был известнейшим военным поэтом, духоподъемная роль его военной лирики несомненна. Но ощущением чуда жизни его стихи заразить не могли. Он был слишком «отсюда» — Пастернак же весь «оттуда». Ну, допустим, «оттуда». А «отсюда» и именно в ту пору кто-то сказал ему:

Хоть ваш словарь невыносимо нов,

Властитель дум не вы, но Симонов.

И это «чудо жизни» было правдой… Впрочем, Горелик-то писал по поводу автографа не о гордости Пастернака, а — «Он был смущен». Но это чувство неведомо Быкову. Вот горделивость, вернее, спесь — это он понимает.

К тому же Быков вкладывает Пастернаку в дни войны такие, допустим, мыслишки из репертуара трех вышеназванных ландскнехтов телеэкрана: «Всех честных людей в России сажают». Да как же самого Пастернака-то не посадили вместе с честной бабушкой Быкова? Загадка… А то ещё и приписывает поэту просто подлое заявление: «Ленивые военные корреспонденты не привыкли ни о чём задумываться, кроме гонорара». Не ленивым, но жирным полезно бы знать, что среди тех «ленивых» корреспондентов были Аркадий Гайдар и Муса Джалиль, Шолохов и Твардовский, Симонов и Гроссман, Платонов и Борис Горбатов… Всего более 9 тысяч, из которых несколько сотен погибли… И никакого гонорара во фронтовых, армейских, дивизионных газетах — а там-то и работало огромное большинство корреспондентов! — не было. Да и мысль о гонораре не возникала. Говорю это как автор, довольно много печатавшийся тогда в газете 50-й армии «Разгромим врага», а потом — 2-го Забайкальского фронта (забыл название). И в каком свете представил этот Быков любимого поэта: побывал-де, как на разовой экскурсии, в освобожденных районах, посетил штаб армии, отобедал там с командармом, дал автограф Горелику — и вот клевещет на тех, кто едва ли не каждый день рисковал жизнью, а то и отдавал её.

А дальше уже о послевоенном времени: «Пастернак говорил о том, что для восстановления страны понадобится очень многое — может быть, вплоть до смены общественного строя. Он доказывал, что без такого изменения люди окажутся неспособны проделать титанический труд по восстановлению после войны». Он, видите ли, говорил. Кому — той самой непосаженной быковской бабушке? Он, понимаешь, доказывал. А что к 1950 году доказала жизнь, т. е. общественный строй, предательскому уничтожению которого радуется говорливый Быков? Только благодаря этому строю всё и было восстановлено за пять лет, что опять же надо знать и самым ленивым и самым жирным, и самым болтливым. Нетрудно видеть, что фигуру Пастернака этот Быков использует для вульгарной пропаганды антисоветчины. И если верить всему, что он написал в своей книге, то можно возненавидеть поэта, причем вовсе не только за убогую антисоветчину.

Ведь чего стоит хотя бы такой совсем не политический штришок. Фадеев дал Пастернаку один литературный совет. И Быков вне себя: «Как будто Фадеев мог Пастернаку что-то посоветовать! — то есть он-то мог, конечно, да только слушался Пастернак не его, а собственного дара». Хоть вспомнил бы о том, что и совет Горького насчёт простоты поэт отверг с позиций «своего дара», как я писал в статье, а вскоре — целиком принял. Да ещё как! До жажды «неслыханной простоты». Впрочем, хватит о Быкове. Он же накатал циклопическое сочинение — 890 болтливых страниц. Моя соседка Л.М. одолела — и пришлось вызывать «скорую»: преденфарктное состояние.

Такой же антисоветчик Kotofej пишет об упоминавшемся Чуковском: «Его сильно недооценивают». Кто? Антисоветчики. В чём дело? А он, извольте знать, написал в 1926 году стихотворение «Тараканище»: «Вот и стал Таракан победителем» и т. д. И это, мол, о Сталине. И вот — «Как ему удалось умереть своей смертью, непонятно».

Тут типичный пример антисоветского жульничества и малоумия. Во-первых, умер Чуковский не только своей смертью, но и в глубокой старости, кажется, на подаренной Сталиным даче в Переделкино. Я там у него в1958 году бывал. Мало того, в советское время издавался он космическими тиражами, получил немало орденов да ещё и Ленинскую премию, хотя сам Ленин в своё время писал: «Нам с Чуковским не по пути». Во-вторых, написано это не в 1926 году, а еще в 1923-м, и уже поэтому относиться к Сталину не могло. Наконец, почитали бы вы, Котофей Котофеевич, как в 1936 году, будучи гостями съезда комсомола, Чуковский и Пастернак обмирали от восхищения Сталиным, появившимся в президиуме: «Пастернак шептал мне всё время о нем восторженные слова, а я ему…Домой мы шли вместе и оба упивались нашей радостью» и т. д. (т.2. с.141). Ну, совершенно, как Николай Ростов в «Войне и мире» при виде Александра Первого. А они по возрасту уже в отцы годились Ростову. Перечитайте. А вскоре после войны Чуковский обратился к Сталину с предложением организовать трудовые колонии для школьных озорников. Но тиран не ответил на это бармалейское предложение знатока детских душ. А позже, после ХХ съезда, Бармалей, конечно, вместе со всей своей кровной и духовной роднёй стал проклинать Сталина и даже закопал в землю его книги у себя на даче. Это уже другая песня…Нет, антисоветчики хорошо знают цену Чуковскому, и она не маленькая.

Поделиться:
Популярные книги

Идеальный мир для Лекаря 19

Сапфир Олег
19. Лекарь
Фантастика:
юмористическое фэнтези
аниме
5.00
рейтинг книги
Идеальный мир для Лекаря 19

Вперед в прошлое 6

Ратманов Денис
6. Вперед в прошлое
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Вперед в прошлое 6

Назад в ссср 6

Дамиров Рафаэль
6. Курсант
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
6.00
рейтинг книги
Назад в ссср 6

Дурашка в столичной академии

Свободина Виктория
Фантастика:
фэнтези
7.80
рейтинг книги
Дурашка в столичной академии

Кодекс Крови. Книга Х

Борзых М.
10. РОС: Кодекс Крови
Фантастика:
фэнтези
юмористическое фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Кодекс Крови. Книга Х

Идеальный мир для Социопата 6

Сапфир Олег
6. Социопат
Фантастика:
боевая фантастика
рпг
6.38
рейтинг книги
Идеальный мир для Социопата 6

Как я строил магическую империю 2

Зубов Константин
2. Как я строил магическую империю
Фантастика:
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Как я строил магическую империю 2

Попаданка в деле, или Ваш любимый доктор - 2

Марей Соня
2. Попаданка в деле, или Ваш любимый доктор
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
7.43
рейтинг книги
Попаданка в деле, или Ваш любимый доктор - 2

Шведский стол

Ланцов Михаил Алексеевич
3. Сын Петра
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Шведский стол

"Фантастика 2024-104". Компиляция. Книги 1-24

Михайлов Дем Алексеевич
Фантастика 2024. Компиляция
Фантастика:
боевая фантастика
5.00
рейтинг книги
Фантастика 2024-104. Компиляция. Книги 1-24

В зоне особого внимания

Иванов Дмитрий
12. Девяностые
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
В зоне особого внимания

Авиатор: назад в СССР 11

Дорин Михаил
11. Покоряя небо
Фантастика:
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Авиатор: назад в СССР 11

Наследник старого рода

Шелег Дмитрий Витальевич
1. Живой лёд
Фантастика:
фэнтези
8.19
рейтинг книги
Наследник старого рода

Идеальный мир для Лекаря

Сапфир Олег
1. Лекарь
Фантастика:
фэнтези
юмористическое фэнтези
аниме
5.00
рейтинг книги
Идеальный мир для Лекаря