2008_3 (552)
Шрифт:
30 июня немецкий посол в Вене фон Чиршки докладывал в Берлин:
«Теперь я многократно слышу здесь даже со стороны весьма серьезных людей, что нужно раз и навсегда свести счеты с сербами…»
Здесь и далее комментарии кайзера Вильгельма, собственноручно написанные им на полях дипломатических депеш, выделены жирным шрифтом. Именно эти комментарии и являются исчерпывающим доказательством агрессивных намерений кайзера и его клики:
«Теперь или никогда! Вильгельм».
«…Я
«Кто его уполномочил на это? Какие глупости! Пусть Чиршки соблаговолит прекратить этот вздор! С сербами следует покончить, и именно сейчас, Вильгельм».
Из донесения фон Чиршки от 8.VII.1914 года:
«Если бы сербы приняли все предъявленные им (Австрией) требования, для Берхтольда это был бы крайне неприятный исход. Он ломает себе голову над тем, какие еще можно было бы поставить Сербии требования, приемлемость которых была бы совершенно исключена».
Таким образом, Вена начала готовить свой ультиматум Сербии еще 8 июля, при этом австрийские дипломаты были озабочены исключительно тем, чтобы ультиматум ни при каких обстоятельствах не мог бы быть принятым Белградом. Но Вильгельму этого было явно мало, он прямо призывает к началу агрессии против Сербии:
«Очистить Санджак! (санджак — единица османской административно-территориальной системы. — Ю.Ж.) Тогда свалка немедленно налицо. Вильгельм».
Из донесения фон Чиршки от 10.VII.1914 года:
«Австрийский военный министр с завтрашнего дня уедет в отпуск; Конрад фон Гетцендорф (главнокомандующий) тоже временно оставит Вену. Это делается умышленно — чтобы раньше времени не вызывать тревогу».
«Ребячество. Вильгельм».
Из донесения фон Чиршки от 12.VII.1914 года:
«С передачей Сербии ультиматума здесь решили подождать, пока не уедет из Петербурга президент Пуанкаре».
Момент вручения ультиматума намеренно был выбран Веной таким образом, чтобы о нем в Петербурге могли узнать только после завершения визита в Россию французского президента Пуанкаре. Таким образом, Франция и Россия были лишены возможности оперативно скоординировать свои совместные действия, а для президента, премьера и министра иностранных дел Франции, находившихся в пути домой на броненосце «Франция», при существовавшей в то время технике связи были весьма затруднены сношения как с Парижем, так и с Петербургом.
Но Вильгельм явно жаждет большой крови. Для него вся дипломатическая игра Вены лишь досадная помеха его агрессивным планам:
«Какая досада! Вильгельм».
Наконец 23 июля австрийский посланник в Белграде барон Гизль вручил сербскому правительству ультиматум. Указав при этом, что если через 48 часов ультиматум не будет принят целиком, то Австрия порвет дипломатические отношения с Белградом, что было равносильно угрозе объявления войны.
Как и было заранее задумано Веной, ультиматум состоял почти сплошь из пунктов, затрагивавших достоинство Сербии как суверенного государства и означавших неприкрытое вмешательство в ее внутренние дела. В ультиматуме были такие пункты, как запрещение в Сербии всех антиавстрийских организаций, осуждение всякой пропаганды, направленной против Австрии, увольнение из армии офицеров по спискам, представленным австро-венгерским правительством, наказание работников пограничной стражи, якобы способствовавших переходу границы организаторам убийства Франца Фердинанда. И в заключение содержалось требование о допуске представителей австро-венгерского командования и контингентов австрийской полиции в Сербию для участия в расследовании убийства австрийского престолонаследника.
На следующий день после вручения ультиматума германское посольство в Белграде телеграфировало в Берлин:
«Энергичный тон и резкие требования австрийского ультиматума вызвали явное смятение у правительства Сербии…»
Это сообщение вызвало бурю восторгов кайзера:
«Браво! Признаюсь, от венцев я подобного уже не ожидал. Вильгельм».
«…С сегодняшнего утра здесь идет заседание сербского совета министров под председательством престолонаследника».
Тут уж Вильгельма просто прорвало:
«Видимо, сам его величество уже соизволил из Белграда удрать. Вот какова оказывается на деле сербская дутая так называемая державность. И так обстоит дело со всеми славянскими государствами. Этой сволочи надо лишь покрепче наступать на мозоли! Вильгельм».
Сербское правительство, получив австрийский ультиматум, сразу же обратилось к России с просьбой о помощи, и одновременно, предвидя неминуемую войну, развернуло спешную работу по эвакуации Белграда, который тогда находился непосредственно на австро-сербской границе. 25 июля в 3 часа дня в Сербии был подписан приказ о всеобщей мобилизации.
Ответ своего правительства сербский премьер Пашич вручил австрийскому посланнику 25 июля в 5 часов 50 минут вечера, за 10 минут до истечения установленного ультиматумом срока. Сербия в основном приняла условия ультиматума и только не соглашалась с тем, чтобы австрийская полиция получила право на территории Сербии розыска, ареста и расследования деятельности сербских граждан, в отношении которых у Вены были подозрения в их причастности к сараевским событиям, ссылаясь на то, что это противоречило бы сербской конституции.
Если бы правительство Австрии действительно было заинтересовано только в наказании лиц, причастных к убийству Франца Фердинанда и недопущению организации террористических актов на территории Сербии, то ответ Белграда, безусловно, мог бы стать основой для разрешения этого конфликта.
Тем более что министр иностранных дел России Сазонов 26 июня заявил своему австрийскому коллеге графу Сапари, что он вполне понимает мотивы, заставившие Австрию предъявить ультиматум, и что, если она согласится пересмотреть некоторые из его пунктов, было бы нетрудно прийти к удовлетворительному решению конфликта. Одновременно министр иностранных дел Великобритании Грей обратился ко всем участникам конфликта созвать конференцию четырех послов в Лондоне.
Тем не менее, Вена и Берлин упорно игнорировали все предложения по мирному урегулированию австро-сербских отношений и уже через двадцать минут после получения сербского ответа австрийское посольство в полном составе отправилось на вокзал, чтобы покинуть Белград. В полдень 28 июля в Белграде была получена телеграмма австрийского правительства с объявлением войны, а уже в ночь с 28 на 29 июля началась артиллерийская бомбардировка Белграда.
После известия об австрийском ультиматуме на заседании Совета министров России, проходившем 25 июля под председательством Николая II, было принято постановление: