2008_5 (554)
Шрифт:
Желание приукрасить свою историю, действительно, понятно, но почему оно похвально? С чьей точки зрения? Не вставил ли Вельга эту "похвальность", чтобы замаскировать следующую за ней мыслишку? Мне, откровенно говоря, начхать на значимость предков Н. Вельги. Вполне возможно, что для Руси было бы гораздо лучше, если бы их вообще не было, но, что касается моих предков, то не поспешил ли этот потомок их стыдить? По одной из линий (малороссийское казачество) я знаю их непрерывно с самого начала XVII века. Они были не мальчиками с детскими болезнями, а зрелыми мужами с чувством ответственности за судьбу народа, к которому принадлежали. Никто из них не был ни богат, ни знатен, но они были грамотны и служили Отечеству, благодаря чему их имена и сохранились в документах. Мои предки с их национальными комплексами тысячи лет создавали это государство, а интернационалисты и толерантщики про...ли его за каких-то 70 лет и управились бы с этой задачей вдвое быстрее, если бы не помешало стальное упорство товарища Сталина. Безусловно, чередование высокомерия и уничижения - не лучший стереотип поведения. Здесь Вельга прав. Но вот британцы триста лет, а усанцы весь последний век без перерывов на самоуничижение выказывают отнюдь не наивное, а очень гипертрофированное высокомерие и почему-то ничуть не стыдятся его и не гибнут, как пророчествует русским Вельга. Значит, ошибся Вельга? Соврал! Высокомерие наивным вообще не бывает,
Объясняю правильное понимание (это не самохвальство, это я у Р.Б. Ждановича заимствовал такую форму дискутирования) вопроса о "национальных комплексах". Нация устойчивая, самовоспроизводящаяся общность людей, сформировавшаяся на генетической основе в ходе исторического бытия этой общности на конкретной территории. Представители нации отчётливо ощущают свою личную причастность к этой человеческой общности через единство менталитета, а менталитет это и есть национальное своеобразие, квинтэссенция национального комплекса. Не бывает наций без национальной самобытности, без национальных комплексов! И самобытность эта охватывает не только покрой штанов, рецепты любимых пирогов и особенности охоты, а всё бытие нации. "Безнациональная нация" - это бред вроде "сухой воды" или "безалкогольной водки". Нация, по той или иной причине (например, под влиянием нашёптывания вельг) отказавшаяся от национального своеобразия, гибнет и становится субстратом для расцвета национальных комплексов иных наций, тех самых "перед кем-либо ещё", о которых вкрадчиво шепчет Н. Вельга. Пусть он лучше попробует пропагандировать свои представления албанцам в сербском Косово или "тиграм освобождения Тамил Илама".
Все три составляющих национального комплекса должны находиться в равновесии. Выпячивание генетической основы приводит к шовинизму, территориальных особенностей - к местечковой замкнутости, исторического своеобразия - к политизации и агрессивности. Знать своё территориальное и историческое своеобразие нужно, гордиться им - можно, потому что для самовоспроизводства нации оно нуждается в постоянном обозначении.
Несколько слов о преувеличении генетической составляющей национальных комплексов, так пугающем Вельгу и "кого-либо ещё". Эта составляющая, как и в психофизиологической наследственности индивидуума, образует не более 25% национального комплекса. Даже в наше время, в шенгенской Европе, национальная причастность не ставится никому в вину. Помню телеинтервью Мирей Матье на нашем телевидении. Наш журналистик жевал свою мочалу: "Вся Ваша жизнь прошла в песне. Можете ли вы сказать, что Ваша родина - песня?" Мирей, морщась, выслушала перевод и, вздёрнув носик, отрезала: "Моя Родина - Франция!!!" Браво, певица! Ещё одно наблюдение из трагических дней Беслана. Семилетний мальчик успокаивает мать: "Не плачь, мама. Я с тобой. Я же осетин!" Молодец, мальчик! Настоящим мужчиной растёт. Но, представьте, что русский малыш, спасшийся от гибели, а в той школе, открою секрет журналистики, были и русские, сказал бы маме: "Я же - русский!" Как взвился бы Вельга: "Это губительно!". Как билась бы в истерике вся журналистская ср...нь: "Открытые проявления русского фашизма!" "Даже семилетние мальчики твердят, что они русские, а ведь в этой школе были не одни русские!" "Проявления имперских комплексов!" Возникшее "дело" не ограничилось бы серией интервью с маститыми "правозащитниками". Последовало бы несколько заявлений правительств стран Запада "О серьёзной озабоченности", "Об угрозе демократии в России" и т. д. Но русский мальчик так не сказал бы, а если бы и сказал, его мама очень удивилась бы. Уж что-что, а преувеличение национально-генетической составляющей русским, сформировавшимся в сфере национально терпимой византийской культуры, никак не грозит. У русских даже термина для обозначения этой западноевропейской одури не было, пока французский солдатик Chauvin'e вместе со своим императором не попёрли через Неман прививать этим русским недоумкам толерантность.
Со своим "толерантным" подходом к истории Руси Вельга, как нечувствительная фотопластинка, конечно же, не мог увидеть в дали веков детали живой жизни русичей. Он сваливает в одну кучу грамотность, образованность и бытовые познания, сплошь и рядом выражаясь таким суконным языком, что диву даёшься, как с такой безграмотностью можно писать о грамотности. Однако же пишет и советы даёт! Зачем в статье о грамотности жирным шрифтом им выделено слово "обжа – мера поверхности, от величины которой зависел налог (Абрамович Г.В.)"? Эта фраза - мера безграмотности Вельги вкупе с Абрамовичем. Обжа - суточная норма вспашки одного ратая на одной лошади, служившая одновременно мерой площади (а не поверхности!). Величина подати зависела не от "меры поверхности", а от размера обрабатываемой крестьянским двором пашни. Но обжи и прочие обиходные знания, вроде уволок, моргов, фарсангов и, представьте себе, акров, существовали у всех наций. Чукчи, например, изобрели полтора десятка терминов, описывающих разновидности снежного наста, белорусы - десяток терминов для обозначения разновидности болот и т. д. Эти бытовые знания ничуть не сказывались на грамотности одних или безграмотности других народов. Вельга пытается протолкнуть мыслишку, что у русских голова была до отказа забита обжами и поэтому в ней уже не оставалось места для грамоты. Омерзительные потуги! Это у начётчика Вельги не осталось места для познания русского языка.
Ещё одну ляпу сморозил Вельга (и опять вкупе с экспертом!) по поводу отсутствия у русского человека времени для обучения грамоте: "К XI в., как известно, произошёл переход от подсечного земледелия к пашенному, требовавшему приложения больших усилий для (что значит "для"? – в русском языке нужно "от".
– А.Б.) земледельца (Шапиро А.Л.), что не способствовало появлению свободного времени для изучения грамоты". Г-н эксперт, очевидно, видел вспашку - тракторную, по телевизору, а вот подсечно-огневое возделывание земли он, явно, не видел даже на картинке. Вельге следовало бы подумать (если бы он смог сделать это самостоятельно) вот о чём: "Весь технический прогресс идёт по пути снижения трудозатрат, а эти русские придурки вдруг бросили, по Шапиро, лёгкий способ обработки земли и перешли на более трудоёмкий. Почему???" Но этот вопрос у Вельги не возник, возможно, потому, что он заранее был уверен в ответе: недоумки, у которых голова забита
На самом деле переход от подсечно-огневого земледелия произошёл не к XI в. Он тогда только начался и постепенно стал преобладать. Частично же в лесной зоне он сохранялся вплоть до Столыпинской реформы. Дело в том, что подсечно-огневой способ решает не столько вопрос вспашки, сколько проблему удобрений, без которых на русских суглинках не много вырастишь. В связи с малочисленностью скота у крестьян навоза хватало только на удобрение огородов. На лесной почве, удобренной древесной золой (калиевое удобрение) прекрасно растут репа и просо, поэтому и в XIX в. крестьяне лесной зоны вдобавок к участкам пашни зачастую обрабатывали и ляды. Ляда плодоносит 4-5 лет, затем истощается, и её надо забрасывать, готовить новую. Устройство ляды - каторжный труд. Нужно срубить участок леса, причём так, чтобы стволы не падали, оставались на весу, но сокодвижение в них прекратилось (для просушки), затем сжечь их, убрать несгоревшие корни и прочие остатки, посеять семена в золу, забороновать их суковаткой и т.д. Всё это делалось на небольших клочках среди леса (чтобы ветер не разнёс огонь, а потом золу), которых у семьи было несколько. Добраться до места полевой работы для крестьянина всегда было проблемой, отнимающей время и силы лошади, поэтому люди эпохи подсечно-огневого земледелия жили в лесу, вблизи ляд, деревеньками в 3-8 дворов (вески). Чтобы пообщаться, почувствовать себя членами человеческой общности, они могли позволить себе лишь собираться иногда в определённые места на аграрно-культовые праздники - субботки (от слов "совместное бытие, со-бытие, со(у)бытие). Вот в ту эпоху, действительно, было не до грамотности. Именно пашенное земледелие, несшее в себе значительное повышение производительности труда и появление прибавочного продукта, который можно было изъять в пользу феодальных властей для решения общественных задач, ликвидировало лесную замкнутость, способствовало развитию культуры и грамотности, а Вельга с Шапиро ставят всё с ног на голову и нам предлагают последовать их примеру.
В вопросе о грамотности Руси Вельга солидарен с Русской Православной церковью, неразрывно увязывая грамотность и христианизацию. Начав историю крещения Руси с просвещения (светом Христовым), РПЦ незаметно сделала просвещение синонимом грамотности и прямо - внесения письменности в Киевскую Русь монахами, но это совершенно не так. Крещение приобщило Русь к огромному миру христианства. В этом его великая историческая заслуга, но задолго до крещения на Руси существовала самобытная слоговая письменность типа "черт и резов", следы которой остались в единичных надписях на устойчивых в огне и влаге предметах и в документах окружающих государств. Кирилл и Мефодий создали лишь более простую фонетическую (буквенную) письменность ("азбуку"), что, конечно, было большим , но не первым шагом в распространении грамотности.
Стоило бы задуматься над словом "буквы". "Аз буки веди...", т. е. "Я буквы знаю" - мнемоническое правило для запоминания русского алфавита. "Буки" - от бук, южное толстоствольное дерево с ровно окрашенной светло-серой корой, очень напоминающей шкуру степного украинского быка или вола. Южнорусский бык - наиболее могучее животное в окоёме русичей, живущее по своей воле (понятие от слова "вол"). От этого же слова - имя главного бога некрещёных русичей Волоса (Велеса) и понятия волость (первоначально - округа, поклоняющаяся одному святилищу Волоса) и власть. Бук - бычье, божье дерево. Таким образом, мы имеем связку понятий и слов: бог - бык - бук - буквы, буковь (относящееся к богу, записанное буквами). Бук отличается не только корой, но и древесиной, очень ровной и с поперечными пучками волокон, делающими буковые дощечки очень устойчивыми от поломок. Буковая дощечка - удобный материал для нанесения текстов письменностью типа черт и резов, предназначенных для длительного хранения. Видимо, слово буки первоначально означало не букву - обозначение звука, а графему - знак слога в докириллическом письме. Перенос слова "буки" на знаки кириллицы как раз и означает глубокую укоренённость этого понятия, а, значит, и письменности, грамотности, в национальном сознании ещё некрещёных русичей.
"Наличие всеобщей грамотности, - сообщает Вельга, - не объясняет того, что не известны русские средневековые карты, школы, буквари, библиотеки, способы доставки письменных сообщений и т.п. (Чекин Л.С.)" На каком языке это написано? По-вельгийски? Тогда надо было посылать свою статью в Бельгийскую газету, а не в "Дуэль". И опять всё повёрнуто задом наперёд, в каждом абзаце - противоестественная ориентация! Да простит меня Вельга, но я вынужден разбираться с его мочалкой так, как смог её понять по-русски. Предполагаю, что сей знаток русской грамотности пытался сказать, что отсутствие сведений о русских средневековых картах и т. д. несовместимо с представлениями о всеобщей грамотности Руси. Во-первых, отсутствие сведений – не синоним отсутствия в жизни соответствующих им явлений (вспомните отсутствие москвичей на нечувствительной фотографии столицы), во-вторых, карты, библиотеки и широкая система почтовой связи - это всё же атрибуты образования, а не грамотности, их нужно рассматривать отдельно, в третьих, только по безграмотности можно валить долгие-долгие Средние века в одну кучу. Пока Вельга не скажет, в каких веках на Руси отсутствовало то или другое, и говорить с ним бесполезно - не поймём друг друга.
С лёгкостью необычайной Вельга сообщает, что на Руси "материала для письма было достаточно", а вот-де берестяных библиотек не найдено. Да разве береста -единственный русский писчий материал?! Объясняю правильное понимание этого вопроса: русичи писали на бересте (в северных регионах; в юго-западной Руси берёз не так уж много), на буковых дощечках, на восковых табличках (Русь была главным мировым экспортёром воска в течение многих веков), на шиферных пластинках, на пергаменте, наносили граффити, где придётся. Лишь буковые дощечки и пергамент использовались для больших текстов типа книг, остальные носители - для рабочих и учебных записей. Береста -• материал для текущих записей. Вопрошать, почему не обнаружено библиотек на бересте, выглядит столь же глупо, как и вопрос "Почему нет русских романов на манжетах?!!". Новгородские бересты вообще найдены в грязи, где они и сохранились от гниения благодаря особым консервирующим свойствам новгородских грунтов. Вопрошать: "Почему в грязи нет берестяных библиотек?!" "либо глупо, либо провокационно. Подавляющее количество берестяных грамот найдено в Новгороде, в других городах они единичны. Дело здесь не в размерах этого города и не в грамотности его населения, а именно в условиях сохранности бересты. В других местах береста гниёт исторически очень быстро, а уж про пожары, истреблявшие собрания берестяных (и буковых) грамот, и говорить не приходится. И всё же грамоты найдены в 40 городах! Гардарика! В других странах всех городов в ту эпоху было меньше сорока. Было и умышленное истребление древних писаний болгаро-греческими священнослужителями, подвизавшимися на русских кафедрах, особенно в юго-западной Руси. Последняя находка букови была сделана А.И.Сулакадзевым в начале XIX в. и дружно поднята на смех прозападными "знатоками" русской письменности, объявлена фальшивкой и уничтожена.