2012. Точка перехода
Шрифт:
В это время один из кавказцев решительно поднялся на ноги, с грохотом отодвинув стул. Все, находившиеся в зале кафе, замерли – кто в испуге, кто в предвкушении. А кавказец, громко бухая каблуками шикарных, по его мнению, туфель с очумело длинными и узкими носами, подошел к Седому и, нависнув над ним, выхватил из кармана… пистолет.
– Ти что говоришь, да?!
Седой несколько мгновений демонстративно лениво пялился на него, а затем небрежно сунул руку под куртку и… тоже вытащил пистолет. Только гораздо больше и с толстой трубой глушителя на стволе.
– Ну, что ты мне свой газовик в нос тыкаешь? – небрежно бросил он. – На, из моего постреляй.
Кавказец испуганно отшатнулся, а с лица Седого внезапно исчезла напускная веселость. И он уставился парню прямо в глаза, будто вожак стаи на сосунка, рискнувшего вякнуть что-то не вовремя. Кавказец сделал шаг назад, затем другой, а потом спрятал свой газовик и, стушевавшись, юркнул на свое место. Седой усмехнулся, окинув сидящую компанию презрительным взглядом, убрал свою пушку и вроде как себе под нос, но так, что услышали все сидящие в зале, буркнул:
– Дешёвка!..
Этого они стерпеть не смогли. Из-за стола вскочил еще один, по размерам раза в полтора больше первого. Утробно взрыкнув, он схватил одну из стоящих на столике бутылок за горлышко и двинулся в сторону Седого. По залу пробежал возбужденный шепоток. Амбал подошел к Седому, продолжавшему сидеть в расслабленной позе, никак не демонстрируя необходимости хоть как-то отреагировать на приближающуюся угрозу, и, вскинув бутылку… с размаху разбил ее о свою голову. В бутылке еще оставалась водка, поэтому брызги полетели во все стороны. Миша инстинктивно отшатнулся и прикрыл глаза рукой.
– А так можешь? – проревел амбал.
Когда Миша снова посмотрел, Седой медленно, как поднимающаяся из шахты баллистическая ракета, вставал перед амбалом. Когда он полностью выпрямился, оказалось, что тот едва ли не ниже его. И вообще, с мокрыми слипшимися волосами, облитой курткой и воняющий водкой, на фоне Седого он смотрелся не слишком впечатляюще, если вообще не жалко. Седой… оскалился, поскольку улыбкой эту гримасу назвать было сложно, а затем протянул руку и небрежно ухватил со стола бутылку водки. Поднеся ее к лицу, он приник к горлышку и, вскинув донышко, этак медленно и демонстративно сделал два больших гулких глотка. Затем оторвал бутылку от губ, поймал своими зрачками взгляд амбала и… откусил у бутылки горлышко, едва ли не на треть ее длины. В зале кто-то ойкнул. Седой с хрустом прожевал стекло, сглотнул, потом сплюнул измазанные в крови мелкие осколки прямо в лицо амбалу. Тот испуганно отшатнулся. А Седой толкнул его в грудь обгрызенной бутылкой, отчего амбалу пришлось сделать шаг назад, и сказал:
– Иди учись! – после чего медленно сел и снова добавил: – Дешёвка…
Амбал еще мгновение постоял рядом, а затем тихо вернулся за столик. Седой ленивым жестом подхватил стакан с коктейлем, снова поймал губами соломинку, сделал глоток, окинул взглядом начавший оживать зал, поставил стакан и лениво сказал Михаилу:
– Ладно, пошли, больше уже ничего интересного не будет…
И вот теперь, похоже, Седой натворил нечто такое, что Михаила проняло по-настоящему.
– А что? – осторожно подал Черный нужную реплику.
Миша оглянулся, окинул его отчаянным взглядом и заговорил…
Все началось в позапрошлую субботу. Седой позвонил уже вечером, часов в девять.
– Не спишь?
– Да нет еще…
– Не желаешь прокатиться?
– Да легко.
Седой уже ждал в машине. Он всегда одевался довольно ярко, но на этот раз, похоже, превзошел самого себя. Михаил молча сел и захлопнул дверь. На этот раз он даже не стал спрашивать, куда и зачем они едут. Только, как обычно, прихватил на всякий пожарный зубную щетку. Впрочем, как выяснилось уже через десять минут, она снова не пригодилась.
Они уже подъезжали к МКАДу, когда Михаил решился наконец спросить:
– Куда едем?
– Да так, развлечемся… – ответил Седой и с силой прижал педаль газа.
BMW просто выстрелил вперед. Они с визгом шин обошли какую-то фуру, неспешно тащившуюся по этой же полосе, и выпрыгнули в крайний левый ряд перед чемоданообразным шестисотым «мерсом», едва не чиркнув задним бампером по его переднему крылу. Водитель «мерса» поспешно дал по тормозам, машина встала, и спустя мгновение ему в задницу вписалась какая-то «восьмерка». Седой громко заржал и снова топнул по педали газа. BMW стрелой ушел к горизонту. Миша рефлекторно поежился.
– А не хрен висеть на хвосте! – прокомментировал Седой, отсмеявшись. – Если ты едешь со скоростью «мерседеса», еле тянущегося в потоке, то совершенно не факт, что ты с той же скоростью остановишься. – Он развернулся к Мише: – Весело вечер начинается?
– Да уж, – пробормотал тот, – куда уж веселей.
– Увидишь куда, – с веселой злостью пообещал Седой. И не ошибся.
Вечер вообще запомнился Михаилу, как один большой кошмар. Они пили, переезжая из бара в бар, в одном из которых Седой разбил нос официанту только за то, что ему не понравился сделанный им коктейль. А затем, уже сильно пьяным, Михаил обнаружил себя в каком-то ночном клубе. Седой сидел рядом и смотрел на дергающиеся на площадке тела.
– Ну, как вечерок? – усмехнулся Седой, поворачиваясь к нему.
– Я это… – с трудом отозвался Миша, – счас… тока… – И начал подниматься со стула, собираясь пойти немного освежиться. Как вдруг у их столика внезапно возникла девица. Михаил замер, пялясь на это видение. Девица была вполне себе ничего… Блондиночка! Крашеная, конечно, ну и что? Зато все при ней. Модный топ туго обтягивал грудь размера не меньше третьего… да не, четвертого точно, оставляя обнаженным пупок, в котором торчала какая-то финтифлюшка. Что именно, Миша не разглядел.
– Угостите сигареткой, мальчики, – этак призывно, с улыбочкой, попросила девица.
Седой небрежным жестом извлек из кармана модной яркой куртки, которую так и не снял, пачку «Галуаза», легким щелчком выбил из нее одну сигарету, протянул девице и небрежно предупредил:
– Крепкие…
Улыбка девицы стала еще призывнее.
– Ничего, я такие и люблю. А прикурить?
Седой достал из кармана зажигалку. И тут до Миши дошло, что до сего момента он ни разу не видел Седого курящим. Он тряхнул головой и изумленно уставился на соседа. Впрочем, ненадолго. Потому что в следующее мгновение обнаружил перед собой более достойный объект для разглядывания. Девица очень картинно вставила сигарету в ярко накрашенные губы, сложив их сердечком, и наклонилась, потянувшись концом сигареты к зажигалке Седого. При этом ее крепкая попка, туго обтянутая джинсами, вздернулась вверх весьма эротично.