22 июня, ровно в четыре утра

Тарханов Влад

Как долго тянулось время ДО свадьбы! Как быстро пролетела сама свадьба. Суматоха… Если бы не мама и сестры! Она знала, что они все ей помогут, так и было — свадьба старшей, это был семейный праздник. Каким счастливым выглядел отец! И что они не смогли поделить с Арончиком, неужели её? Моня пыталась разгадать эту загадку. Даже спросила маму. Она обычно из школы освобождалась раньше супруга, успевала каждый день заскочить к маме — перекусить, спросить какой-то рецепт. Лея прекрасно готовила, причем из самых простых продуктов. Моня так не умела, но старалась. Хотела, чтобы у них на столе было только самое вкусное. Мама не раз снабжала доченьку продуктами, отец тоже делился тем, что ему удавалось выписать в совхозе. Так что не голодали. А когда она поняла, что беременна, сказала мужу, так он ее весь вечер носил на руках и не опускал

на пол! Он очень сильный, её Арончик, почти такой же сильный, как отец!

А весной появилась Мэри… Вот! Дочка, насосавшись материнского молока (пока что у Мони его было в избытке, приходилось даже сцеживать),мирно задремала, мило наморщив носик. И Моня улыбнулась. Впервые за весь этот долгий летний день. Только улыбка её была очень грустной…

От автора: мои дорогие читатели, чуток больше активности: сто лайков не за горами! Вам поставить — нечего делать, а мне приятно (тешит самолюбие).

[1] В еврейской семье во время религиозных праздников именно сын выполняет некоторые обряды, если сына нет, то такая роль ложится чаще всего на старшую дочку. (прим.автора)

[2] Это произошло в 1925 году

[3] А это — в 1921-м

Глава одиннадцатая. Рива

Глава одиннадцатая

Рива

24 июня 1941 года

Больше всего Ребекку поразило то, как ее старшая сестра собирала вещи мужа. Нет, не ее аккуратность и обстоятельность. Она всегда была такая, ничего не забудет, все сделает предельно аккуратно, нет, а вот эти незаметные движения, складывала рубашку мужа и ладонью ее прогладила, с такой щемящей нежностью, что сестре стало как-то даже неудобно, что подсмотрела это движение. Как будто подсматривала за целующейся парочкой: и приятно, и вроде бы стыдно. Или, вот, сложила портфель и что-то прошептала над ним, как будто поделилась с этой вещью, принадлежащей мужу, чем-то сокровенным о нем. И Рива сталась быстрее помочь собираться, чтобы скорее оказаться дома.

«Почему сестре так повезло?» — думала девушка, она еще понятия не имела, что ждет их впереди, но девушка точно видела, что сестра ее была счастлива с Ароном, пусть они не ходили по городу в обнимку, не демонстрировали свое счастье, как птенцы-юнцы, но они были счастливы и Рива видела это, знала это, чувствовала это. Стоило только посмотреть, как они говорят, как Арончик смотрит на жену, как Монечка, такая неповоротливая, тихая, медленная превращается в живчика и все в ее руках начинает кипеть, как только муж оказывается рядом.

Старшая сестра была интересной молодой женщиной, но красавицей в семье не считалась, красавица у нас — младшенькая, но вот уже старшенькой досталось настоящее женское счастье. И средняя сестра поймала себя на том, что завидует ей. Нет, в этой зависти не было и капельки черного цвета, это была белая зависть, когда хочется такого же обычного человеческого счастья. Мужа, ребенка, удивительного ощущения продления жизни, который возникает только у родившей женщины, но как-то незаметно передается всем, кто находится рядом и готов это почувствовать.

А что у нее? Школа, школа и еще раз школа. Нет, на первом месте, конечно же, семья. Ее семья. Отец, мама, сестры. Риву совершенно не волновало, что Эва растет настоящей красоткой, как ей казалось, счастье не в красоте, вот, Монечка просто симпатичная женщина, отнюдь не красотка, немного кажется угловатой, а ведь как счастлива! Значит, счастье не в красоте? Рива никогда не уделяла большого внимания одежде, а вот Эва будет часами прихорашиваться, мелкота, а уже чувствует свою женскую силу. Чтобы она вышла из дома неаккуратной, да ни в жисть! Девчонка… Для Ривы одежда не имела такого значения, она (одежда, но и девушка тоже) должна быть опрятной, чистой и не слишком броской. Удобнее всего было в спортивной одежде, но ведь в школу в спортивном не пойдешь, только на соревнования. В последнее время Рива серьезно увлеклась волейболом и у нее начало очень даже неплохо получаться. Надо было как-то закрыть тот вакуум, который образовался с распадом «Синей блузы». Кроме занятий спортом Рива начала активно вести в школе кружки математики и физики. Она много читала, благодаря университету имела доступ к серьезной литературе, да еще и присылали ей интересные книги. В последнее время этот ручеек полезной информации иссяк, но молодая учительница не сдавалась.

Она пользовалась поездками на сессии в Винницу, чтобы расширять кругозор, тем более, что в институте была очень приличная библиотека, да и областная была недалеко от ее родственников, так что почерпнуть можно было много интересного, а почерпнув, щедро поделиться с учениками.

И вот сейчас этому мог прийти конец. Враг. Война. Она учила в школе немецкий. А потом старалась немецкий развивать, потому что самая интересная литература по математике была именно на немецком. В университете она имела доступ к иностранным научным статьям, да и среди книг по математике, которые она обнаружила в библиотеке одного из могилевских коллег, математика с дореволюционным стажем, было несколько на немецком. Рива попросила эти книги. Чтобы попрактиковаться в языке. Это было интересно. Математические формулы пишутся на универсальном языке, они помогали выловить подтекст переводимых фраз, а уточнения немецких выражений давало ключ к пониманию формул. Это был ее собственный универсальный рецепт усвоения иностранного языка. Прибавьте к этому великолепную память и гигантскую трудоспособность. Вот и получается, что немецкий девушка прекрасно знала, бегло читала, а разговорную практику ей составляла Фаина Рубашкина, учительница немецкого в ее школе. Они не были залихватскими подругами, разница в возрасте была существенной, но Фаине Николаевне очень нравилось то упорство, с которым молодая учительница овладевала иностранным языком. Поэтому обе учительницы частенько задерживались в школе, просто чтобы пообщаться на немецком. Темы они никогда заранее не обговаривали. Один раз тему задавала Рива, другой — Фаина, они даже соревновались между собой, кто выберет тему позаковыристее, чтобы было сложнее, поначалу учительница немецкого раз за разом ставила учительницу математики в сложное положение, но вскоре ее усилия стали пропадать даром, а еще через небольшое время уже Рива ставила перед Фаиной сложные задачи.

А тут получалось, что именно немцы, самая культурная и одаренная нация в Европе идет на нас войной. Это не укладывалось в голове. «И как они там могли выбрать своим вождем Гитлера?» «И что там делают немецкие коммунисты? Куда они подевались?» «Неужели нельзя остановить эту войну?». Такие мысли каждый день возникали в голове молодой учительницы, терзали ее, выбивали из сил. Может быть, она не всегда вопрошала к себе именно такими фразами, но суть от этого не менялась. Война уничтожила привычную шкалу ценностей, сбила мировоззренческие настройки, разрушила привычные культурные штампы. И не только у Ривы… Но мы-то говорим о ней, вот и получалось, что растерянность и нерешительность, которые в первые дни наблюдались у девушки, были вызваны вполне понятными, даже очевидными, вещами.

И только семья, ее семья, оставалась тем камнем, за который ее мозг сумел зацепиться, дабы не сорваться в пучину ужаса и отчаяния, который внушала война.

Рива шла по вечерней улице. Город быстро скатывался в летнюю ночь. Комары, которых у Днестра всегда превеликое множество, по вечерам носились толпами в поисках крови. Настроение было минорное.

— Рива Абрамовна! Здравствуйте!

Ей навстречу шел Йонка Деген. Молодой, вихрастый, невысокий, с живыми черными глазами, чуть грубоватыми чертами лица и веселым озорным характером, этот парень был ходящим складом пиротехники. В нем все бурлило, взрывалось, его поступки бывали совершенно непредсказуемыми. Он был талантлив, как черт, и у него было два пути — в гении либо на самое дно… Правда, преступником тоже мог бы стать гениальным. Но! Дегены были уважаемой семьей! И Йонку ждало какое-то престижное будущее. Его родители были в этом уверены. А сам паренек про это и не думал. Он жил каждым днем, жил, и был в этой своей непосредственности так хорош! Не смотря на свое настроение, Рива заулыбалась!

— Йонка! Добрый вечер! Как поживаешь?

— Это что, такое проявление вежливости, Рива Аб…

— Йонка, мы уже говорили, что вне школы ты можешь меня называть по имени, Ребекка, мы же в «Синей блузе» друг друга только по именам называли.

— Так я же не успел…

— Рос бы чуть быстрее, и успел бы, — пошутила девушка, — ничего и на твое время что-то интересное найдется. Да, тебе Валик Куняев привет передавал.

— Здорово, вы что, его видели? — удивился Йонка. И на его лице тоже появилась улыбка, удивительно, но он с Валиком прекрасно дружили, не смотря на большую разницу в возрасте.