+35° Приключения двух друзей в жаркой степи (Плюс тридцать пять градусов)
Шрифт:
— Наука не может считаться с мнением некомпетентных лиц.
— Ах, это я, по-вашему, некомпетентное лицо!.. Так вот, имейте в виду, что это некомпетентное лицо как-никак директор данного совхоза. Я вам говорил тогда по телефону: приезжайте в начале июня. Вы заупрямились, и вот…
— Интересно, как бы вы посмотрели, если бы вам предложили сеять зимой? — перебил дядя Володя. — Не мог же я снять студентов с сессии.
— Короче, что вам надо?
— Очень коротко: бульдозер.
— Может быть, лучше «ТУ-104»? — любезно предложил директор.
— Всего на несколько часов.
— Нету у меня бульдозера.
Я так и знал, что он откажет.
— Есть! — стоял на своем дядя Володя.
— Вы что, лучше меня знаете?
— Стоит в ремонтной мастерской.
— Ах, вы и туда успели?.. Тот неисправный.
— Нет, исправный. Уже все приварили.
Они не говорили, а кричали. В двери несколько раз появлялось испуганное лицо секретарши и тут же исчезало. Мне было чуточку не по себе. Вдруг она позовет милицию?
В самый критический момент, когда казалось, что они вот-вот схватятся, дядя Володя вдруг улыбнулся ни с того ни с сего:
— А вы знаете, что про нас с вами думает этот молодой человек? Что мы сейчас подеремся. Правда, Толюха?
Я мотнул головой.
— Ох, и дал бы я вам тогда трепки! — кряжистый директор, выпятив нижнюю губу, оглянул длинную, немного нескладную фигуру дяди Володи.
— Так как же бульдозер? — спросил дядя Володя.
Мне стало за него обидно. Если он сам про себя ничего сказать не хочет — я скажу. А то директор подумает— струсил.
— Самбо вы знаете? — вмешался я в разговор. — Возьмет вас на приемчик — пикнуть не успеете. Он был на фронте разведчиком.
Тут уж разулыбались оба. «Ну вот, — подумал я, — драки, кажется, не будет». И чуточку огорчился. Эх, посмотрел бы я, как дядя Володя бросает таких здоровенных через плечо!
— Какой фронт? — спросил директор.
— Второй Украинский.
— Будапешт? Вена?
— И то, и другое.
— О, земляк!..
И они пошли сыпать номерами воинских частей, названиями городов, фамилиями каких-то генералов и полковников. Удивительные люди, эти фронтовики! Героические случаи из них клещами не вытянешь. У папы четыре ордена, у дяди Володи целых шесть — и никогда о них ни единого слова. А вот цифры да фамилии — пожалуйста. Как будто это самое интересное из того, что было на фронте!
Первым кончил вспоминать дядя Володя.
— Так как же насчет бульдозера? — круто повернул он от войны к нашей сегодняшней жизни.
— Ох, и настырный же вы человек! Никогда не думал, что ученые с такими характерами бывают.
— Конечно, — усмехнулся дядя Володя, — вас больше устроил бы рассеянный чудак.
— Как же вам помочь? — директор, видно, не так давно побрил голову; он все время водил по ней рукой, словно поправляя прическу. — Бульдозер-то, верно, есть, да вот бульдозерист в отпуске. Честное слово! Как у вас в экспедиции с деньгами?
— Наскребем немножко.
— Хм, немножко… Знаете что, попробуйте сами договориться. Понимаете, отдыхает бульдозерист, я не могу приказать. Отличный работник, но тяжелый человек. Может, вам больше повезет. Я сейчас пошлю за ним свою машину…
И десяти минут не прошло, как открылась дверь кабинета.
— Здравия желаю, Федор Иванович! Зачем звали?
— Прошу любить и жаловать, — представил нам директор вошедшего. — Наш лучший бульдозерист…
Но мы и без того хорошо его знали.
— Здравствуйте, Савелий Кузьмич, — обрадовался дядя Володя. — Ну, с вами, я думаю, мы быстро столкуемся.
Он хитро щурился в сторону директора. Тот усмехался недоверчиво: посмотрим, мол, еще!
Дядя Володя разъяснил, что нужно сделать. Нарыть рядом с нашими двумя траншеями еще три. Неглубокие, снять только верхний твердый слой.
— Да это неважно! — сказал директор. — Если Савелий Кузьмич возьмется, он вам до самого центра земли доконает.
— Нет, надо только сверху. Иначе можно повредить находки, — пояснил дядя Володя.
Савелия Кузьмича не пришлось уговаривать. Он сразу согласился. Директор посмотрел на него удивленно:
— Что-то на тебя не похоже, Савелий Кузьмич! Бульдозерист солидно кашлянул в кулак;
— Добрым людям всегда помочь готов.
— А знаешь ты, что у этих добрых людей тощие кошельки?
— Я в чужие кошельки заглядывать привычки не имею, Федор Иванович. Одно дело — работа, за которую мне государством жалованье положено, так — нет? Другое — услуга товарищеская. За услугу я денег не беру. Ни гроша ломаного…
Мы вернулись на раскопки. Дядя Володя сделал скорбное лицо и, безнадежно махнув рукой, сказал, что ничего не вышло. Студенты поверили, запечалились, но потом Слава взглянул на меня и воскликнул радостно:
— Братцы! Не верьте! Покупка!
— Откуда ты взял? — спросила Вера.
— Да вы на этого юного заговорщика посмотрите, у него же вся тайна на лице! Сияет, как медный таз на солнце.
Я тотчас же скорчил унылую рожу, но уже было поздно. Студенты подступили ко мне:
— Говори, Толька! А то банок получишь!
— Можно, дядя Володя?
— Дуй, разве от них утаишь? Все ясновидцы, все разгадыватели мыслей, мудрецы, шпагоглотатели… Вот только копать некому…
Бульдозер пришел через какой-нибудь час. У нас уже было все подготовлено, все размечено. Савелий Кузьмич подъехал к краю будущей траншеи, развернулся, опустил тяжелый нож. Бульдозер взревел и пополз вперед, глухо бухая отвалом и соскабливая траву вперемежку с пересохшей глиной. Раз проехал, собрал кучку земли, другой— кучка стала побольше. Потом вгрызся в небольшую яму и пошел, пошел разворачивать ее в обе стороны.